Я - борец! Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 30

— Паш, — позвал я спортсмена.

— Да? — отозвался он.

— Поздравляю с победой, ты капитальный красавчик!

— Спасибо, всё сделал, как и задумывал, и, кстати, видел я дебют твой — в свою технику вплёл.

— Видел. Слушай, а знаешь такого Коневодова из «Луча-Энергии»? 71 кг, 19+…

— А это команда электролампового завода, вон в углу твой Коневодов.

Их было немного, молодые парни лет двадцати, они работали в парах, разогревались уже на стадии лёгкой борьбы, чтоб продышаться и уже на площадке не испытывать никаких сложностей.

Глазомер мой работал хорошо и я выделил из них парня в весе 71 и, подойдя, спросил:

— Привет. Ты Женя Коневодов?

— Ну я, — бросил мне молодой человек через плечо не прекращая работу в паре.

Не поздоровался, похоже «горит» — волнуется перед боем.

— Уделишь мне пару минут? — спросил я дав человеку еще один шанс.

— Что тебе надо, видишь, я разогреваюсь⁈ — повысил тон Евгений.

— Да ничего. Собственно, — широко улыбнулся я, — Удачи на татами!

«Не спасать невежд, гордецов и самодуров…» — надо будет взять за правило.

Да и на что рассчитывал, и что бы сказал? Мол, парень, будь аккуратней, с тобой будет работать очень грязный борец, хотя грязным Сержу Сидорова назвать было нельзя, он скорее реально маньяк.

Выйдя из конференц-зала, я направился на балкон, досматривать схватку будущую Павла, она, наверное, через круг будет, раз финал. Однако я остановился, не дойдя до зала видя как Сидоров выходит с каким-то мужчиной в приталенном по корпусу сером костюме в полосочку. И вместе они направляются куда-то в сторону. Я медленно и максимально нелепо, делая вид, что рассматриваю доски почёта на стенах, последовал за ними.

Парочка вошла в какую-то комнату и закрыла за собой дверь, а я пошёл мимо и, обернувшись, прочитал надпись на алой табличке. «Концертный директор ДК 50-летия Октября, Брустицев Николай Петрович.»

Вокруг не было людей, но я встал в двух шагах у двери, облокотившись спиной на стену. А из-за двери тут же донесся разговор на повышенных тонах.

— Ты опять за своё, да⁈ — говорил мужчина.

— Дэд, не начинай, а! — парировал голос помоложе, видимо, Сергей Сидоров.

Так это его отец, прилетел посмотреть на турнир и увидел то, что видел неоднократно.

— Что «не начинай»? Среди тренеров и спортсменов уже наша фамилия нарицательная. Все говорят, что сын посла приехал из Америки, чтобы советских спортсменов травмировать!

— Слушай, я не просил меня оттуда забирать. All my friends are there, my whole life, but your career is more important to you, right? — произнёс парень, перейдя на английский, и я перевёл это как то, что у него в Штатах осталась вся его жизнь, друзья и девушка, но для отца важнее его карьера.

— Прекрати! Говори на русском! — потребовал отец.

— А кто нас услышит? Всем пофигу! Ты же даже кабинеты по всей стране для меня выкупаешь!

— Я забочусь о тебе в первую очередь, — вздохнул отец.

— Не спросив меня? Почему я не могу жить как все в нормальной стране?

— Заткнись!

— Чё «заткнись»? Привёз меня в эту дыру, да тут все ходят в одном и том же и с сексом беда! Я ненавижу тут всё!

Раздался звонкий звук удара и последующий стон, плюс звук вздрогнувшего с его содержимым чего-то деревянного, видимо тот который получил оплеуху ударился о шкаф или что-то подобное.

— Чтобы я таких слов от тебя больше не слышал! Иначе хрен тебе, а не МГИМО, поедешь поступать в Магаданский государственный педагогический институт, раз тебе спорт так нравится и надоела московская жизнь!

— Ты ещё увидишь сколько боли ты причинил мне!

— Ты поэтому травмируешь ребят? Это советские люди, они-то тут при чём? — вздохнув, спросил отец.

— При том, что я не могу жить и учиться где хочу, потому что я твой сын!

— Ты не знаешь, что значит быть советским человеком. Но я тебя этому научу, хочешь ты этого или нет!

И к двери начали приближаться шаги, а я, в свою очередь, отшагнул в сторону и, сделав шаг назад, скрываясь за полуколонной, выходящей из стены.

Он выходил один, хмурый, подавленный, высокий и крепкий, словно его сын только спустя 30 лет.

Вот оно значит что, мелкий засранец, мозгами, а не телом — конечно, травмирует ребят не по причине своей жестокости, а по причине скудоумия. Типа мстя всем советским гражданам за то, что он — «маленький» был насильно привезён в страну и насильно пользуется всеми благами советского общества.

Странно как-то, я думал, семьи дипломатов «невыездные», хотя может быть двойное гражданство, а может, он родился и вырос там, а сюда привезён по причинам смены места работы отца? Но тогда у него отличный русский. Может быть, дома говорил с отцом? И под патриота он хорошо косит, как настоящий политик, не было бы этих глупых попыток доказать отцу что-то через боль спортсменов, был бы чудом, а не человеком. Но больная голова, как известно, ногам покоя не даёт…

— Ввиду снятия врачом Вячеслава Краснопёрова на татами номер один приглашается весовая категория 71 кг, Сидоров Сергей, Евгений Коневодов! — объявил голос в микрофон, и дверь хлопнула второй раз, а я, выглянув, увидел, что Серёга бегом спешит успеть на свою схватку.

Ну, грех не воспользоваться! И я, проскользнув вдоль стены, приоткрыл дверь и вошёл в кабинет, чтоб не быть застуканным за шпионскими делами, я повернул барашку замка в сторону закрытия.

Вдали просторного кабинета четыре на пять метров стоял стол, заваленный бумагами, со стопкой неразобранных документов. Бегло бросив на них взгляд, я рассмотрел афиши, сметы, заявки от каких-то ансамблей. Была там и печатная машинка, ух, ё, тысячу лет таких не видел. А со стены на меня строго смотрели Ильич и Андропов. Справа от стола на стене — расписание занимающихся в залах секций и календарь с зачеркнутыми первыми днями июня. На столе — каменная пепельница с пачкой «Беломора» и спичками, чистая, кстати, того, кому отдавали кабинет, уважали. В углу, на вешалке, — спортивный костюм Сергея. В шкафу-серванте — грамоты за культурно-шефскую работу на то же имя, чьё написано на дверной табличке.

Но я тут не за тем, чтобы рассматривать достопримечательности жизни концертного директора ДК, я тут за тем, что лежит на его удобном кресле.

А именно — сумка младшего из Сидоровых. Коричнево-белая сумка с жёлто-красной полосой с тремя словами: «Спорт Sport Спорт».

Я пальцами одной руки раскрыл молнию шире, чтобы посмотреть, что внутри.

Вот оно! Серебристая, початая пачка таблеток. Я аккуратно перевернул, прочитав название: «силендуринабол», написано на английском. И использованный шприц с отрезанной пустой ампулой, предположительно на миллилитр.

Взяв со стола бежевый листок, я аккуратно вытащил все улики из сумки и завернул их в этот листок, стараясь сделать так, чтобы не было моих отпечатков на медикаментах, я сунул их в карман штанов. А еще мне понадобится шариковая ручка, которую я тоже взял со стола.

«То, что ты жрёшь чё попало — это твоё дело, нечестно, но и не критично. А вот то, что под этими таблетками у тебя просыпается желание травмировать парней, вот это, на мой взгляд, преступление.»

Выходя, я протёр рукавом барашку дверного замка и плечом прикрыл дверь. Всё случилось вовремя, ибо там, в борцовском зале, раздался крик судьи в микрофон:

— Врача на первый ковёр!..

«Такое, кстати, бывает, когда атлет, употребляя стероиды без должного медицинского сопровождения, ловит так называемую ароматизацию, когда в ответ на повышенный тестостерон организм повышает и женские половые гормоны. Как следствие — истеричность, плаксивость, иррациональность, гинекомастия — жировые отложения по женскому признаку и, видимо, жестокость к советским спортсменам-любителям. Ну ничего, это мы у тебя вылечим!»