Джэксон остается в России - Свиридов Георгий Иванович - Страница 7

– Томас, кончай!

Сид шмыгнул носом и вытерся тыльной стороной перчатки. Кровь расползалась по щеке. Ему было не больно, совсем не больно. Это даже показалось ему странным. Сиду еще никогда не разбивали носа, хотя ему приходилось участвовать во многих потасовках. Правда, эти схватки обычно прекращались, едва у одного из бойцов появлялась кровь. Вид ее всегда был неприятен Сиду. Он вызывал чувство жалости и некоторой брезгливости. А здесь впервые потекла кровь у него самого. И в такой момент! Сид ощущал неприятный солоноватый вкус во рту. Кровь заполняла носовую полость и затрудняла дыхание. Сид снова шмыгнул носом, вытерся предплечьем и отчаянно бросился на Томаса. Была не была!

Удар гонга разнял и развел противников по углам. Сид устало опустился на табуретку и, положив отяжелевшие руки на пружинистые канаты ринга, откинулся всем телом на подушку. Он закрыл глаза и задрал голову к потолку. Так делали многие мальчишки, когда у них разбивали носы. Сид не видел, как судья подошел к Томасу, пошептался и вышел на середину ринга.

– Внимание, внимание! Минуту внимания!

Сначала Сид не придал этому никакого значения. Опять, наверное, реклама…

– …Ввиду того, что противник Томаса Лоукарда по техническим причинам не может продолжать бой, победа присуждается…

Слова судьи, словно удар электрическим током, заставили Сида вздрогнуть и затрепетать. Он вскочил. Неужели его уже считают побежденным? Непонимающим взглядом обвел он притихшую публику. Неужели?.. Сид выскочил на середину ринга и, перебивая судью, закричал, закричал отчаянно, вкладывая в свой голос всю непосредственность детского негодования:

– Неправда!!!

Судья от неожиданности остановился на полуслове. В рядах зрителей заволновались. Среди любителей острых ощущений всегда есть жаждущие сенсаций.

– Неправда! – Лицо Джэксона, измазанное кровью, горело гневом. – Неправда! Я могу продолжать! Неправда! Я буду драться!..

Судья пожал плечами, как бы выражая искреннее удивление, и посмотрел на главного арбитра, владельца клуба. Тот неторопливым жестом чиркнул зажигалкой и поднес ее к длинной гаванской сигаре, прикурил. Выпустив клуб дыма и оценив обстановку в зале, он утвердительно кивнул головой. Заручившись поддержкой, судья взмахнул рукой.

– Бой продолжается! Второй раунд!

Секундометрист ударил в медный гонг и перевернул песочные часы.

Томас рывком сбросил мохнатый халат (он уже собрался выйти на центр ринга раскланяться) и, нагнув коротко остриженную голову, угрожающе двинулся вперед. Плотно сжатые побелевшие губы и опустившиеся у переносицы брови говорили о его решимости и безжалостности. Он сейчас проучит этого «хобо», он покажет этому бродяге, как задираться и бастовать! Он именно так и подумал – «задираться и бастовать», – как бы повторяя при этом слова своего отца – владельца небольшой чулочной фабрики, который постоянно возмущался «забастовщиками».

Сид, стиснув зубы, ждал приближения противника. Чуть выставив вперед левую ногу и приподняв левое плечо, как учил его Максуэлл Кайт, он прижал правую согнутую руку к туловищу, закрывая локтем самое чувствительное место на животе – солнечное сплетение, а кулаком – опущенный книзу подбородок. Левая рука, чуть согнутая и выставленная вперед, была поднята до уровня глаз. Сид смотрел поверх блестящей кожаной перчатки вперед, как бы целясь в своего соперника. Но видел он перед собой не Томаса, а семьдесят центов, которые во что бы то ни стало решил получить. Деньги были нужны. Очень нужны!

И когда грозная перчатка Томаса устремилась к нему, к его лицу, безжалостная в своей стремительности, Сид вдруг как бы прозрел. Он увидел начало удара, начало атаки, начало того, от чего ему не было спасения во всем первом раунде! На какую-то сотую долю секунды опережая Томаса, он сделал наклон туловищем, чуть приседая на пружинистых ногах. Грозный прямой удар Томаса прошел где-то сверху, над головой. Дальше все произошло, как на тренировке. Джэксон машинально послал вперед правый кулак, перенося вес тела на левую ногу. Есть! Попал! У Джэксона радостно екнуло сердце. Знай наших!

Получив удар, Томас моментально отпрянул назад, на безопасную дистанцию, и оттуда снова ринулся на Джэксона со своими излюбленными прямыми ударами. Но Джэксон нашел ключ к этим ударам! На теле противника появились красные круги, следы правой перчатки Сида, которой он в первом раунде вытирал кровь.

Сонное оцепенение покинуло и зрителей. Они шумно радовались обострению поединка. Есть на что посмотреть!

– Жми, малыш!

Томас, красный и злой, бросался на Сида, как разъяренный тигренок. Но все его атаки захлебывались – он натыкался на кулак Джэксона! А изменить тактику он не мог. Напрасно его тренер, сложив руки рупором, отчаянно кричал:

– Защищай корпус!

Встречные удара Сида обескуражили Томаса, злость затмевала разум. Он слепо, упрямо лез вперед, но встречал перчатки Джэксона.

В третьем раунде первым в атаку бросился Сид. Ему удалось прочно захватить инициативу, а потом и сломить волю своего сильного соперника. Томас начал терять веру в свои силы. Это и решило исход встречи.

Судья оттащил Сила от Томаса, который согнулся в глухой защите, закрываясь обеими руками от ударов, вывел Сида к центру ринга и под одобрительные крики и свист публики, поднял его руку:

– Победил Джэксон!

Юный боксер еще не умел скрывать своих чувств. На его лице, слегка скуластом, разгоряченном напряжением поединка, появились белые пятна. Когда же до его сознания дошли слова судьи, когда он понял, что это аплодируют ему, губы сами непроизвольно растянулись в улыбке, брови чуть приподнялись, в серых глазах засверкала радость, кровь прихлынула к лицу, заливая счастливым румянцем щеки. Весь мир сразу окрасился в радужный розовый цвет, все люди вдруг показались ему добрыми и хорошими, даже этот судья, на которого он так негодовал, оказался, в конце концов, вполне порядочным.

Сид быстро перелез через канаты, спрыгнул с помоста и хотел было направиться в раздевалку, но его окликнули:

– Эй, парень! Молодчина!

Он оглянулся. К нему пробивались через толпу двое мужчин, энергично работая локтями. Они, оказывается, были из тех немногих, кто ставил на Джэксона, и теперь, довольные выигрышем, спешили поздравить победителя.

– Ты настоящий мужчина! Если так будешь биться, чемпионом станешь! Чемпионом Америки! А что, правда? Налей, Дик, выпьем за будущего чемпиона!

Дик, так звали второго, наполнил бумажные стаканы и один протянул Сиду.

– Пей, чемпион!

Джэксон, возбужденный радостью победы, доверчиво взял протянутый стакан. Жидкость обожгла язык, опалив горло, словно расплавленный свинец, потекла внутрь. У Сида перехватило дыхание. Он прикрыл рот и ошалелыми глазами смотрел на хохочущих мужчин.

– Что, парень, не сладко?

– Го-го-го! Ха-ха-ха! – неслось со всех сторон. – А нам, думаешь, сладко?

Сид ничего не ответил. Он бросился к раздевалке, расталкивая любопытных. Во рту и горле было пламя. Скорее в раздевалку, там есть кран, есть вода… Торопливо открыв кран, Сид сунул лицо под струю. Он пил, жадно пил прохладную влагу. Но она мало остужала жар, который все сильнее и сильнее разгорался внутри, разливался по жилам. Сид пил долго, до тех пор, пока его не оттолкнули от крана.

– Ты что, одурел? Разве можно после боя столько пить? – Какой-то незнакомый боксер в шелковых трусах и белых боксерках, рослый и красивый, хмурил брови и ругался: – Щенок! Сердце в два счета загонишь. А это тебе не мотор, новым не заменишь… Думать надо!

Джэксон, шатаясь, направился к скамье, на которой лежала его одежда. В поединке он израсходовал всю энергию, все силы, как говорят спортсмены, «полностью выложился». И сейчас, когда нервное напряжение спало, он почувствовал себя страшно усталым. Ноги и руки, казалось, одеревенели. Никто не встречал его, никто не поздравлял с победой. Даже Жак. Ведь он обещал быть здесь – и не пришел… Тоже друг называется. Во всем теле Сид чувствовал неприятную слабость. Во рту пересохло. Тошнило. Сид прислонился спиною к стене и закрыл глаза. И вдруг в его сознании мелькнула мысль: а деньги! Почему их не дали ему? Он соскочил со скамьи и – откуда только взялась энергия! – побежал в гудящий зал, протиснулся к рингу. Разыскав антрепренера, Сид потянул его за рукав: