Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 45

“А когда мы будем обращаться к стихиям?” — периодически хотела спросить я, но встречая взгляд учителя, замолкала, оставляя вопрос висящим в воздухе.

— Новенькая, как с границами? — только и спрашивал он, проходя небрежно мимо, когда я снова не смогла сохранить над собой контроль и приходила в себя, еле дыша. Хотелось зарычать от унижения и бессилия, но не перед всей же группой.

Но всё же я чувствовала, как контроль над собой удается мне всё лучше и лучше — уже давно не вспыхивало внутри опасное пламя, да и каждый урок закалял так, что я чувствовала растущую внутри силу.

И я не видела Бьёрна уже дней десять. Или пятнадцать? Потеряв счёт времени, я только изредка отмечала, что луна, висящая угрожающим оком над пустынным монастырем, стала больше или меньше. Даже с Мэй наши короткие разговоры свелись до пары фраз в день. У меня не было ни сил, ни времени на то, чтобы подпустить кого-то ближе.

Одной ночью мне не спалось, и я встала рано, еще до рассвета, и вышла на улицу. Удара в гонг ещё не было, но на душе бродила тревога. С одной стороны здесь, на Итене, мы вдалеке от основных горячих точек, в которых Сиркх ведет свое противостояние с северными соседями. Я уже слышала про восстания в Энарии возле столицы и про то, как периодически вспыхивают недовольства на севере Итена.

Мы же застряли в неком промежуточном положении на архипелаге между двух этих стран — и вроде как до нас военные действия дойдут в последний момент. Если император, конечно, не призовет нас на войну прямо сейчас. Однако даже на архипелаге, на этом северном Итенском острове, случались стычки с теми, кто пытается противостоять императору. В одной из таких и пострадал мой брат, если я верно разобралась в том, что случилось год назад.

Нехорошее предчувствие скручивалось в животе, и я даже подумала, что готова подняться к храму и обратиться к Четырем богам — раз других богов поблизости нет, как наткнулась на людей в этой предутренней тишине.

На широкой каменистой дороге, ведущей к храму, внезапно показались люди. На телеге, запряженной лошадью, лежал человек, прикрытый пледом. Неужто мертвец? Я только пару раз была на похоронах, и до сих пор мертвые люди меня пугали. Рядом с телегой быстро шли двое дарханов, а за ними спешила хранительница библиотеки, сбежавшая к улице по склону: как всегда, с аккуратно собранными в закрученными на затылке седыми косицами, но на сей раз встревоженная.

— Постойте! Что с ним? — подошла она на удивление резво к телеге, но её тут же отпихнули прочь. — Это мой племянник! Мне сказали, что…

— Отойдите, сента, — обратился притворно-вежливо на ивварском один.

Женщину оттолкнули довольно грубо, и я уже хотела вмешаться, чтобы заступиться за неё, но седоволосая сента действовала решительно.

— Он же истекает кровью!

— Конечно. На войне люди получают раны, — охладил её пыл тот дархан, что шел справа от телеги, а потом бросил и на меня резкий взгляд, как удар хлыста, будто и меня хотел оттолкнуть. — Удивительно, правда? Ступайте прочь.

Казалось, она готова броситься к раненому и лично вытащить его с того света. Он явно был ей дорог! Но как будто дарханы не желали не только помощи, но чтобы и де Инес, и я убрались с их дороги и не трезвонили всем о том, что случилось.

— Я могу перевязать и принести бинты, — бросила сента де Инес, и покраснела под взглядами дарханов, отступая.

— У вас нет дара, сагнатт! И так ему уже не помочь, эта рана связана с магией, о которой вы понятия не имеете, — отозвался второй грубо. — Ступайте, сента де Инес, к вашим книгам! — в уважительном обращении к любой женщине, принятом в Ивваре, не прозвучало и капли уважения. — Приносите хоть какую-то пользу.

Хранительница библиотеки ещё сделала несколько шагов вслед за телегой, прижав руки к груди. Я заметила в её глазах слёзы, красивые, хоть и немолодые губы, поджались, сдерживая эмоции. Обернувшись на меня, она ничего не сказала.

— Сента де Инес, — подошла я наконец, закутавшись в верхнюю накидку и ежась от ночной еще прохлады. — Мне жаль… Почему они так грубы с вами?

— Я не маг и дарханкой мне никогда не стать, — пожала плечами хранительница. — Всё, что я могу — служить Четырём богам так, как умею. И молиться, чтобы моих близких они пощадили и уберегли, пусть даже у моих близких и без меня больше силы и власти.

— Я как раз хотела подняться к храму. Пойдете?

Сента де Инес кивнула мне рассеянно, но всё же спорить не стала — и мы, пройдя по широкой белокаменной улице, принялись подниматься по самой длинной на свете лестнице к храму Четырёх богов, стараясь не думать о том, чему сейчас стали свидетельницами.

В храме было пустынно и тихо: тусклый утренний свет лился из больших окон. Служителей ещё не было, и мы остались предоставлены сами себе. Долгое время молчали, опустившись на мягкий ковёр, расстеленный для молитв в главном зале.

Убранство храма Четырёх богов всегда было простым: всё подчинялось строгой иерархии богов: от младшего Ойгона к старшему Скадо — их лики смотрели на нас с четырёх стен. Обычно на лицах богов читалась божественная мудрость и тихий незримый свет — это готова была признать даже я! — но сейчас я чувствовала давящее осуждение.

Осуждение за то, что я осуждаю императора, избранника этих самых богов.

Всё эта война, которую ведет император уже двадцать лет. И эти дарханы. Они ни во что не ставят тех, кто не обладает способностью к магии! У нас так не было. Неужели мне суждено стать одной из них — и делить людей на угодных богам… и простых слуг?

— Уверена, ему помогут, — заговорила я тихо, чтобы отвлечься от своих мыслей.

— Конечно, — проговорила сента де Инес с лёгким кашлем. — В руках дарханов огромная власть… над нашими жизнями.

— Неужели все здесь считают их учение и их уроки единственно верными?

— Что ты имеешь ввиду? — насторожилась сента де Инес.

— Да я просто… — Я тяжело вздохнула. — Мне здесь трудно. И одиноко. Кажется, будто никто на самом деле меня и не слышит. Что, если такой подход к обучению и вообще ложный? Как и это деление на одаренных и простых людей. Мне кажется, боги не должны делить нас так.

Мысль о том, что моя мама, как и сента де Инес, вовсе не обладает даром и должна считаться в наше время той, кто стоит на ступень ниже, вызывало во мне протест. Она ничуть не уступает ни умом, ни тонкостью, ни своей жизненной мудростью тем, кто одарен богами.

— Тише, девочка. Именно за такие мысли и мог пострадать мой племянник.

— Что вы имеете ввиду?

Сента де Инес молча покачала головой, давая понять, что не готова развивать эту тему. Я поджала губы. Бьёрн уже предупреждал меня не говорить здесь слишком много.

Неужели ранение племянник Инес получил не на войне, а за предательство императора? Неужели здесь есть ещё хоть кто-то, кто сомневается в императоре? И вряд ли это хранительница библиотеки.

Если при первой встрече я была совсем слаба и растерянна, и считала сенту де Инес одной из наставниц, то теперь, проведя уже не одну неделю в монастыре, начала понимать, что не она здесь имеет власть. Да, она явно много знает, она читает и имеет доступ ко всем книгам дарханов, но явно слишком осторожна и покорна, чтобы попробовать что-то изменить.

Я вспомнила наш первый разговор.

Это не равнодушие. Это свобода выбора — пространство для твоих уроков… Мир отражает тебе твое настроение, не правда ли? Очень наглядно. Чем больше неприятие у тебя — тем больше он отторгает в ответ.

Отвергая существующий порядок, я рискую привести к тому, что мир снова будет отвергать меня. Это я уже испытала на себя — и убедилась, что действовать можно иначе. Но что, если исходить не из противостояния, а из желания принести в мир немного больше… света? Любви?

Пока эти сумбурные мысли не приводили меня ни к каким выводам. Я пока слишком мало знала, чтобы действовать, но зародившиеся сомнения крепли. Я плохо представляла себе, что вообще могу сделать и что именно хочу — кроме того, чтобы вернуться домой и вновь увидеть семью и… Арона, — но наверное, знать, что не все здесь согласны с этим порядком уже помогло бы мне жить дальше.