Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 1

Евгения Александрова

Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 1. В которой я обманываю, но не совсем

Я снова едва не провалилась в маленькое пламя в подсвечнике — оно внезапно раздулось до размеров целой комнаты.

Пришлось много раз моргнуть, чтобы это ощущение пропало и чтобы не казалось, что огнем охвачена и я, сидящая за столом, и вся моя семья, которая собралась на торжественный прощальный ужин в мою честь.

— Ке-е-ей, — громко протянул на ухо Тавиан. — Прекрати пропадать, мы тут вообще-то о тебе говорим.

— А? — я очнулась окончательно и осмотрелась по сторонам.

Напротив нахмурился и откинулся на спинку, убрав со лба темные волосы стула отец. Мама взглянула на меня исподлобья, будто с опаской, и ясный взгляд её больших карих глаз наполнился тревогой, а губы поджались.

Я медленно вздохнула, возвращая себе контроль. Мы в нашем поместье на плантациях сахарного тростника. Вокруг блестит серебро, несколько слуг и вкуснейший в мире ужин с запеченой рыбой с заправкой из смеси специй и тростникового сахара, пирогом из тростникового сахара с корицей, печеньем из тростникового сахара… нет, здесь не всё сделано из тростникового сахара, по крайней мере, вино мы пьем из винограда.

Мои родители богаты, хотя я знаю, какую цену они заплатили за эти владения двадцать лет назад. Отец — Риан ди Мори — тогда ещё молодой и отчаянный молодой человек, стал хозяином поместья, открыв правду, что он маг.

В эпоху перемены власти и восшествия на трон нового императора это стало решающим фактором, который позволил спасти мою мать, Ясмин ди Корса, известную красавицу и богатую наследницу от вторжения чужака-мага, желающего подчинить её своей извращенной власти.

Я медленно перевела взгляд с одного лица на другое, и каждое казалось мне чрезмерно участливым, аж до дурноты: переживают за меня, хоть и пытаются это скрыть.

— С возвращением, — покачал бокалом старший брат, сидевший по правую руку. — Что и стоило доказать.

— Что? Кому… доказать? — я повернулась в его сторону и услышала невеселый смешок отца.

Тавиан склонился в мою сторону и громко прошептал на весь зал с ухмылкой:

— Что ты не в себе, кроха.

Кроха! Я уже давно не кроха, только он, похоже, не заметил!

— Всё со мной в порядке, — привычно отмахнулась я от брата и пихнула его плечом. — Лучше за собой следи. Вон, смотри, чуть стакан не уронил.

Тавиан молча поджал губы. Он знал, что иногда его левая рука теряет чувствительность и немеет, и злился, когда это замечают. Впрочем, это ничуть не мешало ему заигрывать со всеми девушками нашего общества. Однако, эти последствия его службы в армии были незначительными — по сравнению с тем, что могла сотворить я, если теряла контроль над огнем.

Когда позволяла огню слишком многое.

— Кейсара, — обратился отец чуть устало, — ты как?

Я вздохнула и покрутила в руке вилку, взглянула на нож в левой. Надо было поесть, но не то, что кусок в горло не лез — даже смотреть на еду было нехорошо.

— Нормально. Простите, совершенно не чувствую аппетита сегодня, так душно…

Подхватив веер, я даже обмахнулась пару раз, посетовав вслух, что старинное украшение над столом, которое раскручивалось слугами и дарило долгожданный ветерок, уже совсем слабо спасает.

Поднявшись из-за стола, я добрела до кресла у окна и плюхнулась в него. Мари с ворчанием убрала мой недопитый бокал и грязные приборы, но я только отвернулась к окну, отвлекая на себя внимание и давая верной служанке незаметно вытащить из-под тарелки предназначенную ей записку.

— Позвольте мне остаться, — еще пыталась я спорить, но даже мать не вступилась, только сокрушенно покачала головой, тоже отодвинув в сторону тарелку.

Взор её стал чуть горьким и сочувствующим, но я знала, что она не будет открыто выступать и спорить с отцом. Только вовсе не потому, что была покорной его мнению, а потому что — полностью во всем доверяла: они оба считали, что мне нужна помощь.

Отец, ставший одним из крупнейших плантаторов всех островов, и без того только и говорил в последнее время, что об урожае тростника, убытках из-за небывалой в этом году жары и о политике. Даже почти позабыл о любимых лошадях и выездке: ответственность за нашу семью и за людей, доверяющих ему, забирала всё внимание хозяина.

Новые завоевания императора Сиркха, агрессивный набор людей с магическим даром в рекруты, ещё более жёсткие законы, ущемляющие права не-магов… Вот и сейчас, кажется, с этого начался ужин — когда отец с силой сжал в пальцах приборы и знакомым образом опустил голову, готовый броситься в бой за тех, кто ему дорог. И вместе с тем его открытый, проницательный взгляд чёрных глаз то и дело падал на меня.

Вот и мать… иногда мне казалось, что она едва ли не моя ровесница — со смехом возилась со мной, выбирала платья, ни к чему не относилась серьезно, зато частенько говорила о чем-то своем с любимой ведуньей и даже будто колдовала — по своему. Ведь магического дара у нее единственной не было в нашей семье.

Никто не ждал, что свободолюбивая Ясмин с рождением детей станет примерной хозяйкой и матушкой. Она и не стала — сохранила свой нрав, о котором слагали легенды — она уже противостояла захватчикам-магам с севера и даже одержала победу, отстояла поместье и плантации, не сдалась врагу. Но, кажется, даже для отца удивительным было ее содействие детям-сиротам и поддержание овдовевших матерей последние годы.

— Кейсара ди Мори. Ты сама знаешь, что больше мы не имеем права тянуть, — отец вздохнул, поднимаясь из-за стола. — В конце концов, ты уже взрослая, тебе восемнадцать, ты сама понимаешь. Мы сделали, что могли, но этого оказалось недостаточно.

Голос отца, мягкий и раскатистый, стал тверже, хотя всё равно я слышала в нем сопереживание. Интересно, после того, как пострадал на службе его старший сын — всё равно готов отдать и дочь пройти этой же дорогой?

— Три года — это слишком долго!

Три года обучения у дарханов в этом проклятом военном монастыре — это три года моей жизни, полные лишений и отказа от всего, к чему я привыкла. И это только меньшее из зол, ведь после этого я могу попасть в армию на передовую.

— Мы тоже думали, что обойдется, — вздохнула мама и поднялась из-за стола, — но ты сама видишь, что это не так.

— Мы можем попробовать ещё, нанять другого… учителя.

Чем закончилось мое обучение с прошлым учителем в семье вспоминать было не принято. Мало того, что это было больно, но еще и нанесло большой вред репутации всей нашей семьи, и только сейчас, спустя несколько лет, соседи и благородные господа из столицы смилостивились, приняли во внимание мою тогда юность и готовы были снова приветствовать нас со всем уважением, как прежде.

— Нет, Кей. Дарханы сказали, что должно быть так, — произнес отец.

— Они не боги!

— Они — наместники богов, — со странным смешком произнес он. Затем подошел ко мне ближе и уселся на подлокотник кресла, и я невольно остановила взгляд на следах ожогов, уродливо ползущих по его правой руке, кисти и выше до локтя. — По крайней мере, они в это верят.

— А ты?

— А я тоже — наместник, — насмешливо взглянул отец.

У него был магический дар, в отличии от моего, не стихийный, а связь с живой энергией, как и у Тавиана. Они оба проходили обучение у дарханов и сейчас, когда маги у власти и во главе всей огромной Ивварской Империи, имели полное оправдание своей силе.

Мой же огненный дар требовал непрестанного контроля, что удавалось всё хуже, а подходящих дарханов из древнего ордена, обладающих тайными знаниями, на Корсакийских островах найти не удалось.

Я снова оглядела лица всех собравшихся в гостиной. Вот рядом со мной мой, слишком красивый для своего возраста отец: вызывающе темноволосый, без единой седины, подтянутый и загорелый, а ведь ему за сорок.

Впрочем, маме — истинной наследнице этой плантации — тоже было чем похвастаться. Это от нее я унаследовала густые кудрявые волосы и жгучие глаза, да и женственные изгибы тела. А еще безусловную любовь к верховой езде и вспыльчивость, с которой сложно было управляться, особенно таким благовоспитанным девушкам из высшего общества, какой являлась я.