Лекарка поневоле и 25 плохих примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 34

Шельма выполняла команды, не сводя настороженного взгляда с незваного гостя.

— Молодцы какие, — похвалил Эрер.

— Ну да... Больше всё равно заняться было нечем. Мы ещё команду «фу» тренируем, но пока не очень успешно. Шельма сначала что-то съедает и только потом делает фу, но мы над этим работаем.

Снова повисла неловкая пауза. Эрер понимал, что надо садиться в машину и уезжать, но... не хотел. Вместо этого неожиданно для себя спросил:

— Ты любила мужа?

— Что? — она удивлённо вздёрнула угольно-чёрные брови, но всё же ответила: — Сначала любила, а потом разлюбила.

— Как? — напряжённо спросил Эрер. — Как ты смогла его разлюбить?

— Скорее не как, а когда. Я однажды вернулась домой с работы и застала его там. Он к тому моменту уже съехал к своей любовнице, поэтому я немало удивилась. Оказалось, что пока меня не было, он всё вывез из квартиры — посудомойку, посуду, настольные игры... Он стоял на кухне и снимал шторы. Когда я его застала, сделал деловое лицо, скомкал одну дурацкую занавеску и с высоко поднятой головой промаршировал к двери. А я осталась посреди кухни, с которой он даже чайник забрал, смотрела на вторую недоснятую занавеску… И так смешно стало. В этот момент я перестала его уважать и разлюбила. Выкинула всё, что о нём напоминало, поменяла замки и купила себе новый чайник. Потом мы судились из-за квартиры и машины, но после занавески меня уже ничем было не удивить. А ведь он всегда был таким хозяйственным, всё тащил в дом... Видимо, когда у него появилась новая пассия, да ещё и беременная, то сменились приоритеты. Появился новый дом, и он теперь всё тащит в него. Вот такая история.

— Ясненько... — протянул Эрер, сам не зная, зачем спрашивал. — А потом получилось полюбить кого-то снова?

— Нет. Пока нет, — ответила она. — Разве что Шельму. Она, кстати, тоже пристрастна к занавескам, уже несколько штук изжевала. Видимо, такой у меня типаж.

— Хорошо, что ты сумела... разлюбить. Ладно, не буду отвлекать вас от тренировок. Кстати, вон та оранжевая книжка — моя любимая. Приключения детектива Энкласкера. Я в детстве ею зачитывался.

— Тогда начну с неё, — серьёзно кивнула Таисия.

— Ну... я поехал. Счастливо оставаться.

Девушка на секунду закусила губу, а потом позвала:

— Эрер? Знаешь, я блефовала. Ни черта бы я не позволила тебе сделать со мной всё что угодно.

Он сделал несколько шагов к ней, запустил пальцы в густые, небрежно собранные на затылке кудри, заставляя запрокинуть голову, прижался носом к скуле, вдохнул пьянящий запах её кожи и нахально улыбнулся:

— Ещё как позволила бы.

Она пахла летом, пряными травами, немного карамелью и почему-то солнцем. Наверное потому, что полуденница. Две ладошки скользнули вверх по его плечам, и пришлось их ловить и останавливать.

Эрер отпустил Таисию, отступил, сел в мобиль и уехал.

Он понимал, что поступил правильно и логично, но чувство было такое, будто взял и выстрелил себе в ногу. Очередью.

Добравшись до здания СИБа, он до полудня писал рапорты по другим заявкам, нарочно откладывая тот, писать который не хотелось. Нужно было сказать Десару, но капитан куда-то запропастился, и искать его Эрер поленился. Вернулся домой и завалился спать, а в середине дня его артефакт для экстренной связи затрезвонил, вызывая на службу.

Эрер продрал глаза и явственно понял, что пока он любезничал с чужемирянкой, кто-то обнаружил Странника. Что ж, зато теперь думать о девушках станет некогда — наверняка на устранение опасного мага бросят всё отделение, а значит, наконец станет весело.

Примета четырнадцатая: безветренный день — к ураганной ночи

Когда Эрер уехал, я долго смотрела вслед его машине, а потом вернулась на одеяло и разревелась. Обидно было до чёртиков!

Рассудком я понимала, что ничем Эрер мне не обязан и поступил логично и порядочно: объяснился, припасов привёз, не стал пользоваться «служебным положением». А ведь какой-нибудь подонок на его месте мог хоть изнасиловать, я бы даже пожаловаться не сумела. Кому и куда? Кукушкам в лесу? До столицы нужно ещё как-то добраться, а у меня денег по нулям.

В общем, акт третий оставил меня в слезах и с раненой гордостью. А ещё с ощущением зависти, потому что какой-то девице ведь повезёт, и этот Эрер вместе с его саркастичной улыбкой и плещущейся через край самоуверенностью достанется ей целиком и полностью. А мне если кто и достанется, то какой-нибудь дебилушка деревенский, потому что угораздило меня проснуться у чёрта в заднице… без права на то, чтобы из неё выбраться!

Я плакала горько, долго и навзрыд.

Потом мне надоело. Плюс ещё Шельма не оценила момента: на самом пике драмы очень нетрагично начала делать свои дела в ямку, ещё и глаза смешно пучила в процессе, что окончательно сбило меня с пути саможаления. Потом она яростно мяукала, пока закапывала результаты чревоугодческих подвигов… В общем, негодная сопереживательница из кисы получилась: я тут душою страдаю, а ей насрать в прямом и переносном смысле.

Но как-то полегчало, если честно. Жизнь всё ещё говно, но я всё ещё с лопатой, а мечт пока что — хоть обудобряйся, ни одна ещё не сбылась!

Я разобрала продукты, выпотрошила и засолила часть рыбы, остальную потушила в чугунном котелке во дворе — пойдёт на начинку или вприкуску к ореховке.

Среди многочисленных мешочков с крупами нашлись сухофрукты и конфеты, над ними я ещё немного пошмыгала носом, заедая горе сладостями.

Кто придумал, что девушки по парням сохнут? Бред! Девушки по парням мокнут. Как только влюбишься — сразу на мокром месте либо глаза, либо трусики.

Закончив дела, мы с Шельмой искупались (я купалась, поливая себе из ковшика, а она встревоженно наблюдала, лапой в воздухе отбивая от меня струйки воды) и завалились спать.

Сон долго не шёл, хотя киса рядом делала всё возможное для моего усыпления: сладко сопела и ласково мурчала, намекая, что нам и вдвоём хорошо и никакой Эрер нам не нужен. Именно благодаря ей мне в конце концов всё же удалось задремать.

Когда за окном зашуршали шины магомобиля, я мгновенно проснулась и кубарем свалилась с печки, больно приземлившись на пятки. Вылетела во двор, но это не Эрер всё осознал и вернулся, а незнакомый, молодцеватый полуденник лет сорока пяти разглядывал вывеску.

— Сейчас выйду! — крикнула я, надевая поверх рубашки длинную юбку.

Шельма успела выскочить на улицу, и незнакомец сначала испуганно подпрыгнул, а потом рассмеялся и заговорил с акцентом:

— Вот это неожиданность… Та как же эт вы лесного леопарда приручили-то?

— Шельма в капкан попала, я её вылечила, да так и пригрелась она у меня, — ответила ему, старательно скрывая разочарование.

Мужик же не виноват, что он не Эрер. Хотя отсутствие за мужиком вины порядочную женщину на пути к скандалу не остановит, я всё же не собиралась выплёскивать горечь и обиду на незнакомца.

— Хозяйка, мне б чего закусить… А ещё я смотрю, ты зельями приторговываешь. Мне бы обезболивающего… Шея болит, мочи нет. Который день за рулём, как заклинило, так и не отпускает, — он коснулся шеи крупной рукой, покрытой порослью жёстких тёмных волос.

Основательный мужик, почти что монументальный. Загорелый, седеющий, с бойким взглядом широко посаженных тёмно-карих глаз.

— Садитесь. У меня из еды только ореховка и тушёная рыба с пряностями. Будете?

— Та буду, конечно. Не привык харчами перебирать.

— А шею давайте магией посмотрю, — вызвалась я. — По цене как зелье получится, но эффект лучше.

— Та смотри, конечно. Мне рубашку снять?

— Пуговки верхние расстегните и с плеч приспустите. Этого будет достаточно.

Мужик несколько раз поморщился, пока стягивал рубашку с левого плеча, и стало понятно, что заклинило его знатно.

Сначала обезболивающее заклинание — чтоб не мучился. Потом диагностическое, чтобы выяснить, где проблема. Опыт Ланы подсказывал, что такое лучше лечится массажем, и я слегка размяла сведённые спазмом мышцы загорелой шеи, прибавляя магии, а потом припечатала сверху лечебным заклинанием. И даже волосатые плечи мужика и отчётливо уловимый запах пота меня не особо смущали — вот что значит по людям соскучилась.