Лекарка поневоле и 25 плохих примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 30

Киса вилась вокруг моих ног, заглядывала в глаза и не понимала, что произошло.

— Наверное, староста всем рассказал. Получается, что он прав оказался, Шельма. Он таки нашёл способ привязать меня к месту и оставить без всего — пусть чужими руками, но нашёл. И что нам с тобой теперь делать?

Она не ответила. Увлеклась пролетающей мимо бабочкой и резво поскакала по высокой траве у обочины. Честно? Я в тот день не свихнулась от отчаяния только благодаря ей.

Внезапно уверенность в завтрашнем дне трансформировалась так, что речь пошла уже не про день, а про дно.

Дойдя до дома, я принялась рассуждать: в ближайших двух деревнях я теперь persona non grata. Судя по всему, мне даже еды на рынке никто не продаст. Значит, нужно делать запасы. Денег у меня — мыши наплакали котам на смех. Но неподалёку проходит тракт, там ездят машины и телеги, они-то о моей чужемирности понятия не имеют.

Значит, нужно попробовать продать пирожки у дороги, пока они не успели испортиться. И так вчерашние.

Я чуть побрызгала их водичкой и сунула в тёплую печь, чтобы освежить. Пока они грелись, нашла несколько досок, отпилила одинаковые куски, сколотила щит и крупно написала: «горячие пирожки».

Взяв корзину и знак, двинулась в сторону тракта, внимательно следя, чтобы Шельма не выскочила на дорогу. Знак поставила прямо на обочине, а сама села поодаль — так чтобы проезжающим было удобно съехать с дороги и остановиться.

На удивление, торговля пошла. Пусть не сразу, но мне удалось сбыть половину товара. Я честно предупреждала об успокаивающем эффекте и просила не есть их за рулём.

К полуночи устала оттаскивать Шельму от дороги и сдалась: остальное мы съедим сами.

Поздним утром я разработала план: избу мою с тракта пусть не очень хорошо, но видно. Если сделать указатель и немного подлатать стол, то путники могут останавливаться здесь перекусить. Может быть.

На самой видной стене написала объявление белой краской, а также оставила указатель у дороги. «Лекарственные снадобья. Вкусные пирожки и отвары».

Божечки-кошечки, какая лепота!

За весь день у меня остановилось всего два водителя, но это же лучше, чем ничего?

К сожалению, ночью знак почти не было видно, а я так и не смогла придумать, из чего можно сделать флуоресцентную краску. Есть такие грибы в лесу, да и растения многие светятся, но это потому, что они живые… Впитывают свет луны и наливаются им. Шельма вон по ночам тоже мерцает глазами и чем старше становится, тем больше времени проводит в лучах луны, набираясь магической силы.

Я изо всех сил уговаривала себя не отчаиваться, но ощущение безысходности накатывало всё сильнее.

Когда на следующий день в избу постучали, я двинулась открывать с тяжёлым сердцем, надеясь, что это один из проезжающих мимо водителей, но за дверью оказалось знакомое лицо.

— Извини… — трясясь и не поднимая глаз от земли, проговорила мамочка укушенного пауком малыша. — Меня бабка Гриса прогнала… Говорит, чушь это… А я не могу! Душа вся изболелась!..

— Проходи, — пригласила я. — Что случилось?

Она посмотрела на меня с такой тоской, что я сама чуть не разревелась. Так жалко стало и её, и себя, и вообще…

Завидев мою реакцию, она всхлипнула, а потом взяла и разрыдалась.

— Что-то с ребёнком? — испугалась я.

Она отрицательно помотала головой, а потом жалобно выдала:

— Змею я видела. Во сне.

— И что? — не сразу поняла я причину расстройства.

— Заболею теперь… И помру! А муж запретил к тебе ходить! Сказал — высечет, коли меня тут увидит. Я сестре сыночка оставила и сказала, что за грибами пойду. Вон, набрала…

Сквозь открытую дверь виднелась корзинка, наполненная почти до краёв.

— Молодец, что нашла способ прийти, — похвалила я, наливая ей прохладной воды. — А со змеёй что?

Себе тоже налила и выпила залпом, глотая вместе с водой подступившие слёзы.

— Так примета есть… — подняла она на меня заплаканное лицо. — Во сне змею видеть — к болезни.

— Ну, допустим. А про смерть ты откуда взяла?

— Бабка у нас в деревне как-то змею во сне увидала, заболела да померла, — выдавила она и зарыдала ещё горше.

— Так, спокойно. Бабка умерла, потому что была старая. Старики болезни с трудом переносят, а ты молодая и сильная. Даже если заболеешь — выздоровеешь. Что ты, в самом деле? Не болела ни разу?

— Ну болела, — всхлипнула она, шмыгая раскрасневшимся носом.

— И не померла? — иронично спросила я.

— Ну… нет, — неуверенно ответила она.

— Давай я проверю тебя диагностическим заклинанием?

Она кивнула и принялась внимательно следить, как я выписываю магический узор на смуглой коже.

— Как тебя зовут?

— Так Велька я.

— А я Таисия. Очень приятно…

— То есть это правда? Про Ланку-то, — всхлипнула она, и её глаза расширились от ужаса. — А я думала, брешет староста… Мне-то ты помогла!

— Помогла, конечно, — как можно мягче ответила я. — Не по своей воле я в этом мире и теле очутилась, Веля. Просто проснулась однажды — и всё. А дальше уже пыталась приспособиться, как могла. Никому я зла не желаю и ничего плохого делать не собираюсь.

— А староста сказал, что хоть слово тебе кто скажет, тот против деревни всей выступает. Но я подумала, что ты не расскажешь. Про сына-то не рассказала… А ещё думаю: мож, опять он брешет, чтоб ты за Дрогима пошла? Ушлый он делец. Мужа прошлой осенью обсчитал.

— Говнюк, — согласилась я, наливая ей ещё воды и предлагая пирожок. — Ешь, не бойся.

Отломила половину и сама откусила, только после этого она несмело взяла угощение.

— Так что там с болезнью-то?

— Нет никакой болезни. Ты абсолютно здорова.

— Абсолютно — это как? — нахмурилась она.

— Совершенно, целиком, полностью. Не переживай, иногда сны — это просто сны.

— Это-то да, но примета ж неспроста есть! Вон с бельём-то как вышло…

— Иногда у примет есть причины возникновения, — пришлось признать мне, — но далеко не всегда. Иди домой, а если плохо себя почувствуешь, то возвращайся. Или просто приходи компота попить. Чай не предлагаю — по такой жаре семь потов сойдёт его пить.

— Смешно ты говоришь, — грустно улыбнулась она. — Семь потов… Сколько с меня за приём?

— Нисколько. Я же не лечила тебя. Не переживай так, Веля. Наверняка ничего страшнее простуды тебе не грозит.

Я хотела попробовать убедить её, что примета ничего не значит, но поняла, что это бесполезно. Всё равно любую следующую хворь она соотнесёт именно со сном, так пусть хоть не волнуется так сильно.

Веля кивнула и ушла, оставив мне немного грибов. Я вымыла их и подвесила на солнышке. В избе по такой жаре они бы сгнили, а на улице Солар высушит их до состояния егрибитских мумий всего за один день.

После ухода Вели я сначала воодушевилась, а потом погрустнела. Она пришла только потому, что считала, будто староста врёт. Вернётся ли теперь — большой вопрос. Да и имеет ли значение, что ко мне расположен один-единственный человек среди сотен других? Всё равно о своём расположении она будет молчать. И даже осуждать её не получается.

Именно так работает социум: либо ты вливаешься в него и следуешь негласным правилам, либо он выкидывает тебя в кювет, завёрнутую в неврозы и жалость к себе.

Судя по всему, нужно искать клуб по интересам. Раз уж тут есть целая служба по контролю над иномирцами, то я — далеко не единственная.

После ухода Вели мы с Шельмой отправились за грибами и ягодами, долго гуляли по тенистому лесу, ловя на редких полянках лучи Солара. Когда две взятые с собой корзины потяжелели, а воды в бутылке не осталось, направились домой. По пути наткнулись на несколько кустиков ветлички, отлично снимающей воспаления, и я подкопала их палкой, завернула корни в крупные листья бальника и унесла с собой, посадить в саду-огороде.

Бальника, кстати, нарвала побольше — если заворачивать пирожки в холстину или бумагу, то я разорюсь.

Мыть и раскладывать грибы с ягодами для сушки пришлось половину ночи. Нанизывая дары леса на тонкую верёвочку, я всё думала: что же делать дальше? Одной придорожной торговли мало, чтобы выжить. Нужно придумать какой-то план! Что-нибудь невероятно креативное и неожиданное…