Лекарка поневоле и 25 плохих примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 14

— Ясного дня! Я могла бы испечь партию на заказ, но вот незадача, муки у меня нет, а пешком отсюда я её не донесу. Надорвусь.

— Дак я сынка отправлю, он подвезёт да подождёт, пока ты напечёшь. У нас всего два осталось, — трагически зашептал он. — А завтра жена варенье на зиму варить будет…

Видимо, свекровь собиралась вмешаться в сакральный процесс.

— Хорошо. Тогда пусть ваш сын встретит меня у выхода. Я пока куплю всё необходимое.

Заниматься покупками с Шельмой в руках было невероятно сложно, но и отпускать её — не вариант. Вокруг было столько всего ненюханного, негрызенного и нераскиданного, что у кисы аж лапы дёргались и глаза пучились от нетерпения.

К счастью, староста оказался большим ценителем антидепрекусей и подрядил одного из средних сыновей исполнять роль моего носильщика. Тот угрюмо тащился следом, шмыгая носом и утирая его рукавом. Наконец я не выдержала и быстренько подлечила его — не хватало ещё, чтобы он обсопливил покупки.

Вообще, до тех пор, пока из пациента не фонтанировали кровь и гной, я вполне могла смириться с ролью целительницы и даже получить от неё удовольствие.

В конце концов меня усадили в телегу, управляемую одним из старших сыновей старосты, чьего имени я не смогла вспомнить, как ни старалась. Вроде он на пару лет младше Ланы, и когда она жила у наставницы, нередко пытался подглядывать за ней в окошко бани, пока она мылась.

Некогда долговязый тощий подросток оброс мяском и вымахал до размеров крепкого мужика.

— А я дом почти достроил, — заговорил он, мягко понукая запряжённого в телегу марча. — Вот, выбираю жену… Хочу жениться по осени.

— Угу, — отозвалась я, прикидывая, каких пирожков напечь и кому бы их ещё предложить.

— Изба у меня просторная, сразу с пристройкой и двумя комнатами. Не пятистенок какой, — продолжал он.

— Рада за тебя.

— Не стыдно жену привести. А печь как сработали? Чудо, а не печь! Для готовки две камеры — в одной огонь, в другой жар, и ещё приступок сбоку, чтоб, значица, на тёплое поставить горшки зимой. Мастер из самого Кервара приезжал. Он ложил, я учился. Тоже буду печи ложить. Хорошее дело, прибыльное, без куска хлеба семья не останется, — с явной ноткой самодовольства заявил он.

— Здорово.

— Девки-то так и вьются вокруг.

— Счастье-то какое, — закатила я глаза, пока возница смотрел на дорогу и не видел моей реакции.

— Чай, старосты сын да сам мастер.

— Повезёт кому-то, — фыркнула, даже не озаботившись тем, что он может уловить сарказм.

— А я выберу лучшую.

— Правильно, — поддержала его, надеясь, что на этом словесный поток наконец иссякнет.

Некоторое время мы ехали молча, под скрип колёс и шуршание Шельмы, изучавшей телегу и покупки.

— Вот ты девка пусть не самая красивая, зато с даром, — неожиданно выдал он, а я аж поперхнулась от такого комплимента. — Ну не то что прям страшная, но бледноватая, конечно. И конопатая ещё. Первый раз вижу конопатую полуденницу, сразу понятно, что полукровка. Да только как бабка Гриса помрёт, к тебе все будут ходить за лечением. Уважаемой бабой станешь, все окрестные деревни будешь пользовать.

— Это ты к чему?

— Это я к тому, что хоть ты с Грегом и путалась, а я всё равно готов тебя в жёны взять, — повернулся он и подмигнул.

— Да ты что? — восхитилась я. — Прямо порченую и конопатую? Прямо в жёны?

— Ну да, — ни капли не смутился он. — Только сама понимаешь, товар-то надобно сначала попробовать, а потом уж брать. Ежели ты в постели девка ласковая, то чего б и в жёны не взять?

Удивительно тактичный подкат. Видимо, мальчик в плечах-то раздался, да только молочный мозг пока не выпал, поэтому коренной всё никак и не вырастет. Дальше он что скажет? Что я его взманила и должна теперь пенять на себя? Классика!

— Я подумаю. Как замуж захочу — так свистну. А ты пока избу строй. Всё равно, пока не достроишь, не женишься, — дипломатично послала его я.

— Так я это, предлагаю поближе познакомиться.

— Да мы и так хорошо знакомы.

— Да нет, надо мне тебя поближе узнать.

И почему мужики считают, что если пошерудят внутри женщины своим органом, то сразу будут лучше её знать? У них что, личностный анализатор на кончике?

Я решила отмолчаться. Старостин сынок, которого я мысленно окрестила Митрофанушкой, ещё трижды начинал разговор и так и эдак, но я отвечала односложно, ограничиваясь редкими междометиями.

Наконец в поле зрения показалась моя изба.

— Я подожду, пока ты пирожков напечёшь, а потом уж горячие домой повезу. Времени до заката ещё полно. Заодно и проверю, сноровистая ли ты хозяйка.

— Проверь лучше, не бегут ли позади телеги жаждущие отдаться тебе девки, — не выдержала я.

Он обернулся и реально проверил!

Божечки-кошечки, да они тут реально сплошные игристые дебилы, один другого игристее.

— Шуткуешь? Это хорошо, — похвалил Митрофанушка. — Весёлая жёнка куда приятнее угрюмой.

Когда мы доехали до избы, я выскочила из телеги ещё до того, как она успела окончательно остановиться. Скорее бы избавиться от общества этого душного женишка!

Однако дома меня ждал отвратнейший сюрприз.

— Ах вы гады! — выдохнула я, мысленно прикидывая, что именно сделаю с деревенскими. — Ну держитесь!

Старостин сынок спрыгнул с козел, крякнул и почесал кудлатый затылок.

— Мда, кто-то знатно порезвился.

Весь огород был перекопан — лекарственные растения селяне не тронули, зато съедобные вырыли подчистую. Несчастный саженец сливы тоже украли, оставив вместо него ямку в чёрной, жирной земле.

Шельма, увидев столько недорытых нор, чуть от счастья с ума не сошла и принялась носиться по огороду, яростно роя сеть подкопов в преисподнюю.

В запертую избу никто не сунулся, а вот сад и огород проредили так, что даже у меня от возмущения чуть юбка не задымилась — так мощно полыхал зад. Настоящая Лана, наверное, рыдала бы горькими слезами и заламывала руки, а я выдохнула, посмотрела на Митрофанушку и распорядилась:

— Жди снаружи, как пирожки напеку, так вынесу тебе.

— Эй, а чего это снаружи? — возмутился он. — Я вообще-то хочу посмотреть, как ты по хозяйству справляешься.

Я завертелась вокруг в поисках. Под лавку заглянула, под крыльцо, даже Шельму подняла и под ней проверила.

— Ты чего ищешь? — не выдержал Митрофанушка.

— Ищу, где я спрашивала твоё оценочное мнение, — саркастично ответила я. — Либо жди снаружи, либо приезжай завтра.

Такого жених всея села Феурмэс от тихони Ланки не ожидал. Вытаращился на меня, как рыба-телескоп, ещё и рот приоткрыл, отчего сходство стало полным.

— Слушай, ты обиделась, что ли? — озарило вдруг его.

— Нет, я не обиделась, — ответила я.

— Врёшь, — недоверчиво протянул он.

— Не вру, — соврала я.

Если женщина говорит мужчине одну из этих пяти фраз, то она всегда врёт:

1. Я не обиделась;

2. Делай, что хочешь;

3. Я почти готова;

4. Я на диете, поэтому ничего есть не буду;

5. И коронное: размер не имеет значения.

Митрофанушка до этих простых истин своим молочным мозгом ещё не дошёл, поэтому поверил мне на слово и отстал. Вернее, начал слоняться по огороду, ковыряя вырытые ворами ямы мысками сапог и тем провоцируя Шельму устроить ещё большее разбесилово. Правда, потом опомнился и помог перетащить купленные товары из телеги в избу. Под шумок хотел остаться, но я проявила бдительность и вытурила его. Обойдусь без ревизоров.

Шельма пока тоже резвилась снаружи, так что я спокойно занялась готовкой.

Достала из холодильного ларя особый горшочек, зачерпнула оттуда столовую ложку дрожжей, растерла их в ступке с сахаром один к одному, долила теплой воды, тщательно размешала, накрыла чистой тряпицей и поставила на окно подходить.

Минут пятнадцать у меня есть. Растопила печь, отправила в неё вариться яйца, а потом смешала купленные ягоды с медом.

Тут и дрожжи поднялись. Перелила их в дежу, всыпала просеянную муку, сверху – щепотку соли. Бабушка учила, что для пышности теста соль нужно сыпать именно на муку. Плеснула пару ложек масла и давай месить! Через десять минут адского труда тесто стало гладким и перестало прилипать к рукам. Я накрыла дежу полотенчиком и пристроила поближе к печке, чтобы быстрее подошло. Дрожжи у Ланы хорошие, в артефактном ларе отлично сохранились, поэтому тесто должно подойти быстро.