Игра одиннадцати - Лик Амалия - Страница 10

– Ева?

– Да.

– Пройдемте за мной.

– Слава Острову.

Они прошли через турникеты и на лифте поднялись на сорок пятый этаж, а там продолжили путь по длинному, бесконечному коридору. Ева смотрела на двери и электронные экраны с номерами и названиями отделов.

«Неужели они все работают на игру?»

И вот на стене рядом с серой дверью появилась табличка «На отбор», но мужчина прошел мимо и направился дальше.

– Простите, но мне на отбор, – сказала Ева, остановившись.

– Я знаю.

– Но тут написано…

– Нам дальше.

– Вы уверены? – настороженно спросила Ева.

Он обернулся и сердито посмотрел на нее.

– Я-то уверен. А ты?

Ева замолчала и пошла за ним. Справа появилась дверь с буквами «ТК».

– Извините, можно я на секундочку?

Мужчина пожал плечами. Ева оставила сумку на полу в коридоре, хотела попросить, чтобы он присмотрел за вещами, но осеклась. Кто будет красть сумку в таком месте? Или найдутся дураки? Мужчина слишком пристально наблюдал за ее действиями; Ева скованно улыбнулась и спряталась за дверью туалетной кабины. После облегчения она распустила и расчесала волосы, стерла стрелки с век и надела на лицо милую улыбку.

Они дошли до самого конца коридора, мужчина открыл дверь без опознавательных знаков.

– Ожидай здесь. Скоро тебя проводят на отбор, – бросил он небрежно и ушел.

Ева устроилась на светлом диване и осмотрелась. Справа от нее была стойка, за которой сидела симпатичная девушка лет двадцати.

– Энергетик, кофеин или воды?

– Воды, – ответила Ева.

– С примесями?

– Лучше без.

Девушка ушла и вернулась с бутылкой, которую протянула Еве.

– Приготовь УЛ, скоро тебя пригласят. Сумку можешь поставить за той дверью.

– Спасибо.

Ева жадно глотнула, после чего потащилась к указанной двери, которая отъехала, как только Ева встала перед ней. В маленьком помещении загорелся яркий свет. По периметру стен были протянуты штанги, а на полу стояли пять разных чемоданов и две черные дорожные сумки.

«Всего семь. Я восьмая, а сколько будет еще? – задумалась Ева. – Те, у кого нет сумок, тоже наверняка есть. И те, кто уже прошел отбор или, наоборот, не прибыл. Жаль, участникам нельзя рассказывать подробности о том, что не показывают зрителям. Так бы я знала, к чему быть готовой».

Ева вернулась в приемную, где, кроме нее, никого не было. Она ожидала увидеть очереди желающих, которые тянутся по коридорам, но, может, на отборочный тур вызывают немногих? Это было в ее пользу, значит, основная задача уже выполнена – ее выбрали. Теперь надо собраться и показать, что она достойна участвовать в игре. Но что она могла им предложить? Она так и не придумала убедительную речь. А еще ей надо вжиться в свою роль неудавшейся певицы. Хотя это была вовсе не роль, вот только причиной всех несчастий были не обстоятельства, а она сама.

Ева широко растянула губы, репетируя искреннюю и самую открытую улыбку на свете. Сглотнула, вытерла об одежду вспотевшие ладони и постаралась успокоиться. Через полчаса ее пригласили в одну из комнат.

За следующие три часа Ева прошла три изнурительных этапа отбора. На первом с экрана портала, занимавшего всю стену, на нее смотрел виртуальный хмурый мужчина. Он допрашивал по анкете, задавал уточняющие вопросы и все время недоверчиво вглядывался в нее. Она заметила, что на нее направлен сканер. Уточнила, и оказалось, что ее не только записывали, но и анализировали. Этот прибор позволял улавливать колебания эмоций и выявлять ложь. Ева старалась вести себя решительно, верить во все, что говорила, играть свою роль. Она часто примеряла на себя разные маски, когда выполняла заказы. Но тогда это была всего лишь работа гончей за байты. А этот заказ был каким-то личным и совершенно другим. Она нервничала, силой удерживала себя, чтобы не ерзать на стуле и не трогать распущенные волосы, которые так и хотелось завязать в узел. А еще нужно было улыбаться, изображать радость и предвкушение.

На втором этапе на экране появилась миловидная женщина в деловом костюме. Девушка из приемной принесла стакан с мутной жидкостью и попросила выпить. Ева попыталась отказаться, но женщина в портале пояснила, что это обязательное условие отбора. А на вопрос, что это, только улыбнулась.

«Неужели они заставляют пить смесь для допросов?» – подумала Ева, держа стакан в руке. Мало им сканера, который и так должен показать, если человек врет. Еще и этот напиток в придачу. Она знала от гончих, что охранники правопорядка пичкают подозреваемых специальной смесью, чтобы они выбалтывали все. Кто-то даже доставал такую смесь для определенных заказов. Но, по отзывам, она не работала. А может, им продавали не то, что обещали. Охранникам-то претензии не предъявишь. Но она ведь не на допросе.

Женщина давяще смотрела то на Еву, то на полный стакан, то на часы. Выхода не было. Ева выпила все в несколько больших глотков. На вкус жидкость была кислой, и у Евы свело челюсти. Она сглотнула и постаралась улыбнуться, молясь про себя, чтобы ей не задавали никаких вопросов про заработок. Иначе не выкрутиться.

Как оказалось, женщину интересовала совершенно иная информация. Она спрашивала, о чем Ева мечтает, как себе представляет воплощение мечты, чего хочет достичь. Ева вспоминала Марка и рассказывала только про их общие планы. Она постаралась выкинуть из памяти последние годы и вернуться в прошлое, в свою сказку. На вопрос, на что Ева способна ради мечты, она ответила – на все. И это была правда. Ева была готова на все. Затем женщина спрашивала о страхах и о постыдных поступках, которые Ева совершила. Пришлось приоткрыть дверь в темную комнату. Признаться в том, что она боится сдаться и презирает себя за ту жизнь, которую ведет. Рассказать о необъяснимом чувстве вины, которое медленно, но верно подтачивало ее изнутри. Ева поведала, что участвовала в боях и что боль стала частью ее жизни. Хорошо, что работу гончей она никогда не относила ни к страхам, ни к плохим поступкам, иначе выдала бы и про это. Было сложно остановиться, и она продолжала говорить, выливая все, что наболело, те чувства, от которых было сложно дышать. Она даже рассказала, что единственный мужчина, которого она любила, бросил ее четыре года назад, бесследно исчезнув с поверхности. И о том, что ей стало плевать на всех остальных и на себя саму.

С каждым вопросом женщина продвигалась все глубже в самое нутро Евы, тормошила чувства, словно искала сильные и слабые стороны, настоящую Еву, спрятанную под сотней масок. Голос женщины был мягким и спокойным, при этом в нем чувствовалась уверенность. Ее слова обволакивали и погружали в безопасное пространство, где можно было высвободить все, что накопилось. И Ева потеряла контроль, оторвалась от реальности, она то говорила без остановки, то замолкала, меняла тему, рассказывая совершенно разные истории. Она даже призналась, что до сих пор ищет Марка всеми доступными способами. И что был момент, который так и не стерся из ее памяти. Она чувствовала, что должна была поступить иначе. Но не поступила.

После второго этапа ей дали перерыв в десять минут, а затем проводили в тот же кабинет, но с экрана на нее смотрели уже пятеро. Тот мрачный тип, что проверял анкету, женщина, которая лезла в душу, и еще трое мужчин, разодетых в костюмы.

«Точно с Островов, – подумала Ева. – Их за километр видно».

Изображение одного из мужчин располагалось в центре, он был толще остальных и постоянно оттягивал воротник рубашки от мокрой широкой шеи.

Еве предложили показать свои таланты. Она насторожилась. Можно было продемонстрировать приемы боя на ринге, но они вряд ли это одобрят. Еще она могла рассказать о методах, которые используют гончие, чтобы выполнить заказ. Но Ева была уверена, что от нее ждут совершенно иного представления. И она постаралась сдержать ехидную ухмылку. В анкете Ева выставляла себя певицей, которая пока не добилась успеха. Когда Ева отвечала на вопросы, то даже не думала, что ей придется демонстрировать умения. Она не знала, что они захотят услышать, как она поет. А петь – это последнее, чего она хотела.