Стажер магического сыска (СИ) - Blinddog Alexander - Страница 50

— Господин Шмит, я напоминаю, Морозов под воздействием магии сообщил, что непричастен к похищению вашей дочери, то есть никого не просил и заказа не давал. Понимаете?

— Всё зря, всё зря, — забормотал губернатор, возвращаясь к окну. — Я напрасно вам доверился и помог зря, никакого результата нет!

— Как это нет? — удивилась Анна. — Мы поймали преступника, душегуба, у которого руки по локоть в крови, а душа черней самой тёмной ночи! А вы говорите, всё зря? Можете вновь открывать шахту и продолжать разработки, а вашу дочь мы найдём.

— Не найдёте, — отмахнулся губернатор. — И шахту я открывать не стану, мало ли, может кто из его подельников только этого и ждёт, а от вас, госпожа Воронцова, проку ноль.

Он презрительно взглянул на Анну.

— Вот, значит, как, — медленно произнесла та. — А что если, уважаемый Михаил Германович, ваша дочь и не пропадала вовсе? Что если это, — она взмахнула рукой, — всё афера, иллюзия для отвода глаз, и Лизоньку вы сами спрятали в укромное место, а уж после разыграли нам спектакль об убитом горем отце? Что если вы всего лишь хотели убрать конкурента, а вашу шахту с железняком или что там вы добываете, продать в обход императорской власти? Ну, что же вы на это скажете?

— Может и палец дочке я отрезал? — тихо спросил губернатор, но так что Анна ощутила исходящий от него гнев.

— А её ли это палец, вот в чём вопрос, — огрызнулась она.

Михаил Германович медленно поднялся с кресла и точно медведь–шатун, разбуженный в неурочное время, пошёл на Анну.

— Я скажу вам, госпожа Воронцова, что вы забываетесь, что вы не следите за речью своей, обвиняя меня в том, о чём я и не мыслил. Более того, вы оказались не у дел, никчёмным сыщиком, который не в силах вернуть мне дочь, но не первый и даже не второй раз позволяете себе приходить в мой дом и просить о помощи. Я шёл вам навстречу, видит бог шёл, по старой дружбе с вашим отцом, но сейчас вы зашли слишком далеко. А ну вон из моего дома!

— И не подумаю уйти, пока не обыщу его, — выпалила Анна. — Все вы одним миром мазаны, что вы, что Морозов. Думаете о наживе, о деньгах, для вас нет ничего святого. Ни любовь, ни семья, ни родина. Всё пустой звук!

Губернатор зарычал и наотмашь ударил Анну по лицу. Удар был такой силы, что её откинуло в сторону. Падая Воронцова стукнулась головой об угол кованого сундука и будто сломанная кукла замерла на полу кабинета. Вокруг её головы медленно начала расползаться тёмная лужа крови.

Несколько мгновений Михаил Германович взирал на неё, а затем отворил дверь и заорал что было сил.

— Заха-а-ар! Заводи машину, мы уезжаем!

Глава 25

Глеб, притаившийся в переулке неподалёку от металлургического завода Морозова, выжидал, нетерпеливо покусывая губу. Прошло уже минут пять, как он повязал Порфирию на шею ленту, под которую засунул фотографию жертвы и отправил кота отнести улику Воронцовой. Каждая секунда ожидания отзывалась болью. Глеб успел перебрать в голове все самые наихудшие варианты развития событий. От того, где над уликой посмеются, до мыслей, где Морозов решит не сдаваться так просто, и его охрана устроит на заводе настоящую бойню.

Наконец перед проходной началась какая-то суета. Впереди, важно вышагивая и задрав хвост, топал Порфирий. За ним тянулась колонна полицейских, ведущих к тюремным фургонам людей олигарха. Замыкали процессию Воронцова и пухленький мужчина со смешными усиками, держащие закованного в наручника Морозова.

У Глеба вырвался вздох облегчения.

— Получилось. Всё-таки получилось, — прошептал он сам себе. — Приятной дороги к виселице, Фёдор Романович.

Неясным оставался вопрос о его собственной дальнейшей судьбе. Снимут ли с него обвинения в убийстве Андрея? Получится ли расколоть Морозова на признание? Если нет, Глебу либо придётся каким-то чудом выкручиваться, либо провести остатки дней в тюрьме. Впрочем, дни эти будут короткими, ровно до приведения казни к исполнению. Хотя это ещё вопрос будущего, в настоящем надо порадоваться текущим успехам, иначе и вовсе сойти с ума можно.

— Один шаг, за один раз, — пробормотал Глеб, глядя на подходящего к нему Порфирия. — Как всё прошло?

— Всё проходит, как по маслу, когда за дело берусь я, — кот горделиво задрал мордочку. — Принес фотографию, показал Лихорубову. Это прокурор нашей губернии. Кстати, весьма приятный молодой человек, он сразу оценил мой важнейший вклад в расследование. Тут же приказал арестовывать Морозова и прямо на каторгу его тащить. Потом все бросились меня нахваливать, да благодарить, да что без моей помощи, дескать, ушёл бы душегуб безнаказанным. Медаль дать обещали, но я не возьму, я скромный.

Глеб был уверен, что насчет последнего Порфирий все-таки приврал, но тем не менее тоже рассыпался в благодарностях. Доброе слово и коту приятно. Затем, от избытка чувств, подхватил его на руки, покрутил кота в танце и чмокнул в меховую макушку.

— Фу, прекрати немедленно, — Порфирий начал яростно размахивать во все стороны лапами и хвостом. — Я взрослый кот, а не какой-то карапуз пузатый, а ну пусти, говорю, пока я тебе всё лицо не исполосовал.

Не прекращая улыбаться, Глеб поставил кота на землю и тот начал нализывать лапу и протирать голову.

— Ну и молодёжь пошла, — проворчал Порфирий, хотя в его словах Глеб не уловил и намёка, что тот сердится по-настоящему. — Ты, душевник мой дорогой, давай, того, эмоции-то прибереги. Дела ещё не закончены.

Он посерьёзнел.

— Я сейчас пойду в полицейское управление, — сказал он. — Попробую подслушать, что там на допросе Морозова будет твориться. Сумеет ли этот скользкий гад вывернуться от таких обвинений. А ты и не думай там показываться. Не забывай, Глеб, с точки зрения закона, ты всё ещё беглый преступник. Попадёшься на глаза особо ретивому городовому, вмиг тебя подстрелит, как особо опасного.

— Что вы всё мрак нагоняете, Порфирий Григорьевич, — Глеб отмахнулся. — Лично я ещё планирую открывать шампанское и махать Морозову платочком вслед, путь до эшафота у него будет неблизкий.

— Шампанское это хорошо, — ответил кот, — но всегда успеется. Сейчас ещё рано терять бдительность. Давай, поосторожнее будь. Заляг на дно и не мельтеши у людей перед глазами. Дождись, пока я и или Анна Витольдовна сообщим последние новости.

Затем он лукаво улыбнулся, оскалив мелкие белые зубки:

— Но предчувствие у меня хорошее. Так что можешь уже закупаться шампанским и тунцом. Самым отменным, замечу. С тебя причитается.

— Всё бы вам о тунце только, Порфирий Григорьевич. Такие дела сделали, даже воздух чище стал!

Тот лишь махнул на Глеба хвостом.

— А ты как хотел? Это у вас, юных балбесов, только всякий ветер в голове. Кто-то должен думать о самом важном.

Кот посмотрел вслед отъезжающим полицейским машинам.

— Всё, — сказал он. — Я побежал. Не хочу пропустить ничего интересно.

Глеб посмотрел вслед уходящему Порфирию и задумчиво потёр щетину на щеках. С одной стороны, кот, конечно, прав. Надо дождаться, пока Морозова «расколят» на допросе. Если он сознается, что убили несчастного Андрея его люди по его же приказу, с Глеба снимут эти обвинения. Так что, вроде как, надо бы подождать. Но ликование в душе, что наконец они сумели прищучить промышленника, тоже требовало выхода. Сидеть в гостинице, ждать, помирать со скуки и нервно прислушиваться к каждому шагу? Мысль эта была невыносима, всё естество требовало дальнейших действий. Куда же отправиться?

По сути, во всём Парогорске оставался единственный человек, с которым можно было поделиться радостной новостью об аресте Морозова. Так что Глеб развернулся и пошёл в игорный дом «Аврора».

Хотя в Парогорске творились такие серьёзные дела, местным игрокам, как будто, не было до них никакого дела. По-прежнему раздавали карты, делали ставки, кричали, ликовали, били в припадках злости по краям столов.

— Рубченко у себя? — спросил Глеб.