Стажер магического сыска (СИ) - Blinddog Alexander - Страница 30

— Разумеется, Казимир Иннокентьевич, — кивнула Воронцова. — Благодарю, сейчас этого более чем достаточно.

Доктор приподнял шляпу и отошёл в сторону, давая им рассмотреть останки. Анна подошла ближе, расправила плечи, подняла подбородок.

— Что вы видите, Глеб Яковлевич? — спросила она.

Тот сделал глубокий вдох и медленный выдох. Это всего лишь мертвецы. Как на рисунках в учебнике по биологии. Только настоящие и прямо перед глазами. Вот и вся разница.

— Девять трупов, — откашлявшись, начал он. — Все женские, судя по платьям. У всех тёмно-каштановые волосы. Все примерно одного телосложения. Значит, выбирает жертв неслучайно. В этом есть какая-то система. Возможно, все они при жизни напоминали Морозову какую-то женщину, которая его обидела. Мать, первая несчастная любовь или любовница, заразившая нехорошей болезнью. Вероятно, не может отомстить той и вымещает злобу на схожих внешне.

Он взял паузу, пытаясь припомнить, на что ещё обращали внимание герои всех детективных сериалов, которые он смотрел. Воронцова поправила выбившуюся прядь волос, одобрительно кивнула:

— Продолжайте.

Глеб задумчиво прикусил губу. Если начальница так уверена, что есть ещё что сказать, значит, он что-то упускает. Он перевёл взгляд на Воронцову, затем обратно на женские останки.

— У них у всех очень короткие и открытые платья, — наконец озарило его.

— Открытые и дешёвые, — кивнула Анна. — Что это нам говорит?

— Они все были… Проститутками?

— Либо были нарочно одеты под проституток. Не будем ничего безапелляционно утверждать, пока не установлены личности погибших.

— Возможно, Фёдору Романовичу доставляло особенное удовольствие одевать несчастных под продажных женщин? — подхватил Глеб.

— Возможно, — согласилась Анна. — Хотя и его непосредственную причастность к убийствам ещё предстоит доказать. Пусть у меня и нет сомнений, что это его рук дело, однако, мы должны соблюдать беспристрастность и собрать доказательную базу.

— Какую ещё базу? — возмутился Глеб. — Его люди стреляли в меня, чудом не убили! Они охраняли целое кладбище, которое тут устроил Морозов, дело яснее ясного! У этой сволочи руки по локоть в крови.

— Спокойнее, Глеб Яковлевич, спокойнее, — осадила его Анна. — Рассуждайте с холодной головой, а не хватайтесь за саблю. Нам нужны доказательства. Я жду от вас действий, соответствующих вашей должности полицейского, а не самоназначенного народного мстителя. Итак, я вас внимательно слушаю?

Глеб сердито фыркнул, затем всё-таки призадумался.

— Тут много трупов. Они все не могли разом исчезнуть бесследно. Значит, есть свидетели, которые могут что-то знать. Родственники, друзья, коллеги по непростому бизнесу.

— Наконец-то, — начальница чуть улыбнулась уголком губ. — Вы начали рассуждать здраво, Глеб Яковлевич. Займёмся опросом возможных свидетелей.

Они потратили весь день, но расспросы, казалось, не дадут результата. Они побывали в запущенных притонах и дорогих салонах, общались с невероятной красоты девушками и скользкими типами, украшенными ножевыми шрамами, но везде встречали один и тот же ответ — «ничего не знаю».

Уже давным-давно стемнело, когда наконец какая-то девица, накрашенная так, что больше походила на куклу, наконец махнула рукой, после долгого размышления.

— Вот туда вам сходить надо. На втором этаже там Таня живёт. Татьяна Алексеевна… нет, не помню фамилию.

— Почему вы решили, что она что-то знает?

Девица безразлично пожала плечами.

— Выглядит так, — сказала она, — словно столкнулась с чем-то жутким лицом к лицу. И всё забыть не может.

Дом, на который им указали, выглядел, будто заброшенный. Странный симбиоз кирпича и дерева уже весь покосился, грозясь в любой момент завалиться набок и рассыпаться в крошку. Глеб и Анна поднялись по скрипучим прогнившим ступенькам на второй этаж. На стук в дверь изнутри послышался осторожный шорох, словно промелькнула мышка.

— Татьяна Алексеевна, откройте, это полиция, — тихо сказала Воронцова.

— Что вам надо?

Даже сквозь дверь в приглушенном голосе слышался страх.

— Ничего, просто поговорить.

Загремел засов, дверь чуть приоткрылась и в щели показалось бледное девичье лицо.

— О чём поговорить? Я ничего не нарушаю и никому не мешаю.

— Можно мы войдём? — спросила Воронцова. — Разговаривать так — крайне неудобно.

Татьяна нервно кивнула и только чуть шире приоткрыла дверь, так что Воронцовой и Глебу пришлось протискиваться в её комнатушку. Девушка выглядела болезненной. Мертвенно бледное лицо, под широко распахнутыми глазами залегли чёрные круги, волосы растрёпаны. Скромное платье застирано так, что вот-вот разойдётся на нитки.

Комната выглядела под стать хозяйке. Голые деревянные стены, узкая кровать, пара стульев, да разваливающийся комод. Что удивляло больше всего — это плотно задёрнутые шторы, ярко горящий светильник, а по всем углам расставлены зажжённые свечи и лампы.

— Что вам надо от меня? — испуганно спросила Татьяна, присаживаясь на кровать.

— Просто побеседовать, — сказала Воронцова. — О ваших делах, о жизни.

— Нет у меня никаких дел, уходите.

Анна покривилась.

— Вы выглядите так, будто что-то вас гложет…

— Нет, нет, нет, — быстро затараторила Татьяна, не слушая её, — я не хочу с вами ни о чём говорить, уходите, уходите.

Глеб медленно подошёл к ней, боясь напугать, осторожно присел рядом.

— Татьяна, прошу. Вы можете нам помочь.

Он мягко прикоснулся к её пальцам, чуть сжал кисть. По всему телу тут же закружило вихрем чужие эмоции. Страх, беспредельный страх, от которого не знаешь, замереть или бежать прочь со всех ног. Одиночество, как у единственного выжившего после кораблекрушения, что болтается по воле волн среди бесконечного ледяного океана. И под всей этой давящей массой, крошечное, как искорка, чувство обиды и несправедливости, за которую захочется отомстить и скинуть, наконец, груз с души.

— Татьяна, — осторожно начал Глеб, не отпуская её ладонь, стараясь словами раздуть эту маленькую искру в душе перепуганной девушки. — Представить не могу, что вам пришлось пережить и то, с каким грузом вы живёте каждый день. Помогите нам, расскажите всё, что знаете, и может быть это поможет и вам облегчить душу. Сколько невиновных пострадали из-за этого человека и сколько ещё могут пострадать. А вы способны его остановить.

Огонёк разгорелся чуть сильнее.

— У нас уже есть улики против него, — Глеб продолжил гнуть свою линию, тщательно избегая называть Морозова по имени. — Если ваши слова подтвердят наши предположения, ему уже не отвертеться. Он ответит за всё, что совершил.

В глазах Татьяны заблестели слёзы, она всхлипнула, сказала что-то беззвучно, одними губами.

— Что? — Глеб пригнулся ближе.

— Это Морозов, — прошептала Татьяна, её мелко трясло.

— Что он сделал? — спросила Воронцова.

— У меня была подруга, — быстрым шёпотом затараторила Татьяна, будто боясь, что порыв её храбрости вот-вот развеется, и она уже не сможет себя пересилить и всё рассказать. — Её звали Инга. Мы похожи с ней были, как сёстры. И на лицо, и по характеру. Нас все сёстрами считали, правда-правда. Она тоже из девиц, что за деньги… Она однажды хвастаться начала, что у неё богатый любовник появился. Ухаживает за ней, дескать, на подарки не скупится… А потом Инга просто пропала. Я не знала, что делать. А что, что мне надо было? Что я могла? Надеялась, может Инга всё-таки уехала со своим любовником куда-то, может напишет однажды, приедет. Но её всё нет и нет.

Глеб и Анна слушали не перебивая.

— А потом однажды у меня на пороге он появился. Морозов. — Татьяну затрясло ещё сильнее, она лязгала зубами, но продолжала: — Слова всё говорил. Какая я красивая. Что в невесты меня возьмёт. Подарки приносил. Потом пригласил в поездку с ним отправиться…

По её щекам потекли слёзы.

— Я когда очнулась уже, в его домике оказалась, в лесу. Он измывался надо мной, как только мог придумать. Ингу мне показывал. Тело её. Говорил, что побалуется со мной и тоже убьёт.