Инженер Петра Великого 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 36

Они опустили головы.

— Полагается — под суд и на каторгу. И поделом! Ибо не только медь украли, а честь солдатскую продали! Но… — я сделал паузу. — Я вас под суд не отдам. На первый раз. Но накажу по-своему. Во-первых, стоимость украденного вычту из вашего жалованья втройне. Во-вторых, будете месяц после службы чистить конюшни. А в-третьих, — я строго на них посмотрел, — если еще хоть раз замечу за вами что-то подобное или услышу хоть слово о пьянке на посту — без разговоров пойдете на каторгу.

— Поняли, ваше благородие! Спасибо! Век будем помнить! — залепетали они, чуть не плача от облегчения.

Я их отпустил. Унтер, который слышал разговор, только головой покачал.

— Зря вы так, ваше благородие… Балуете их… Надо было по уставу…

— По уставу мы всегда успеем, — ответил я. — А людей терять не след. Может, одумаются. Да и работать кому-то надо.

Не знаю, был ли я прав с точки зрения устава. Но я чувствовал, что поступил правильно по-человечески. Хотелось, чтобы солдаты относились ко мне также — по-человечески. И, как ни странно, после этого случая дисциплина в карауле стала лучше, а эти два солдата служили потом как шелковые, еще и растрезвонили всем, что честный я, свой в доску парень.

Подобные случаи учили меня быть командиром. Учили разбираться в людях, принимать решения, нести ответственность. Где-то проявить жесткость, где-то — понимание. Где-то действовать по уставу, а где-то — по совести. Это был трудный, очень важный опыт. Я матерел (хотя бы в глазах окружающих), становился человеком, способным руководить и вести за собой людей. И этот опыт был не менее ценен, чем знание сопромата или технологии литья. Вес офицерского мундира тяжелее, чем я думал.

Глава 15

Интерлюдия.

Начало года выдалось в Стокгольме промозглым. Ледяной ветер с Балтики пронизывал до костей, заставляя кутаться в тяжелые плащи даже в стенах Королевского дворца. Сам монарх, Карл XII, уже который год находился вдали от столицы, ведя свои бесконечные кампании на просторах Польши, и вся тяжесть управления огромной державой легла на плечи Государственного совета, возглавляемого первым министром, графом Карлом Пипером.

В просторном, отделанном темным дубом кабинете графа царила напряженная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в массивном камине да шелестом бумаг. Пипер, человек уже немолодой, с усталым, изборожденным морщинами лицом, склонился над свежими депешами, только что доставленными курьером из Риги. Воздух был почти искрился от невысказанных опасений. Рядом, за длинным столом, заваленным картами и донесениями, сидели ближайшие советники: влиятельный граф Арвид Горн, известный своим прагматизмом и некоторой долей скепсиса ко всему, что исходило от их восточного соседа, и Кристофер Польхем, асессор Бергсколлегии, остроумный человек с глубокими познаниями в горном деле и металлургии. Его присутствие было неслучайным — последние вести из Московии все чаще касались именно этих областей.

— Итак, господа, — Пипер поднял голову, его взгляд выражал плохо скрываемую тревогу. — Наши источники в Московии, коим, смею вас заверить, можно доверять, сообщают о продолжающейся лихорадочной деятельности на Охтинских верфях и прилегающих к ним заводах. Царь Петр, похоже, не на шутку увлекся созданием собственного флота и, что более тревожно, модернизацией своей артиллерии.

Граф Горн, высокий, худощавый аристократ с тонкими, презрительно сжатыми губами, позволил себе легкую усмешку.

— Опять эти московитские «потешные» затеи, Ваше Превосходительство? Они вечно горазды на шум и пыль в глаза. Неужели мы всерьез будем опасаться их кустарных мастерских, когда вся Европа знает, что лучшая сталь и лучшие пушки производятся в Швеции? Наша промышленность, рудники — вот истинная сила. А что до их царя… его неуемная энергия пока что больше напоминает суету, нежели осмысленную деятельность.

Пипер тяжело вздохнул. Горн, при всем своем уме и преданности короне, порой бывал излишне самонадеян.

— Боюсь, Арвид, на сей раз дело может оказаться серьезнее, чем просто «потешные» игры. Речь идет о некоем мастеровом по фамилии Смирнов, выскочке, которого сам царь приблизил к себе. По донесениям, этот Смирнов разработал некий станок для сверловки пушечных стволов, дающий невиданную для московитов точность. Есть также сведения о попытках создания орудий нового, так называемого «композитного» типа. И что примечательно, информация об этом поступает к нам с удивительной быстротой. Наша агентурная сеть, слава Богу, работает исправно, и мы узнаем о «новинках» едва ли не раньше, чем о них становится известно в самой Московии.

Слово взял Польхем. Его лицо выражало озабоченность. Он был человеком науки, далеким от придворных интриг, и его суждения всегда ценились за объективность.

— Ваше Превосходительство, граф Горн, — начал он, — я бы не стал столь пренебрежительно относиться к этим известиям. Да, шведская металлургия и оружейное дело по праву считаются лучшими в Европе. Наши богатейшие рудные месторождения Фалуна и Даннемуры, вековой опыт наших мастеров, привлечение лучших иностранных специалистов — все это дает нам неоспоримое преимущество. Однако… — Кристофер Польхем сделал паузу, подбирая слова. — Даже незначительный технологический прорыв у такого упорного и многочисленного противника, как Московия, может иметь далеко идущие последствия. Если им действительно удастся наладить массовое производство орудий с повышенной точностью и прочностью стволов, это изменит баланс сил в артиллерийской дуэли. Наши солдаты, привыкшие к превосходству шведских пушек, могут столкнуться с неприятным сюрпризом.

Горн хотел было возразить, но Пипер остановил его жестом.

— Продолжайте, господин асессор.

— Точность сверловки, — Польхем аккуратно разложил на столе несколько листов с какими-то выкладками, — напрямую влияет на кучность боя и износ орудия. «Композитные» стволы, если технология их изготовления верна, могут выдерживать большие пороховые заряды, что увеличивает дальность и пробивную силу. Мы не можем позволить себе роскошь игнорировать эти сигналы, какими бы фантастическими они ни казались на первый взгляд. Московиты могут быть неумелы в деталях, их организация производства хаотична, но они обладают огромными ресурсами и, как показывает практика, способны на неожиданные решения, особенно под руководством такого деятельного монарха, как Петр. Вспомните, как быстро они оправились после Нарвской конфузии.

Пипер медленно провел рукой по лбу. Слова Польхема ложились тяжелым грузом. Война шла уже который год и хотя шведская армия одерживала победы, ресурсы страны были небезграничны. Любое усиление противника могло оказаться фатальным.

— Что вы предлагаете, господин Польхем? — спросил первый министр.

— Необходимо, Ваше Превосходительство, получить самую исчерпывающую информацию об этом Смирнове, его станках и технологиях. Не донесения общего характера, а конкретные чертежи, описания, если возможно — образцы его работы. Нужно понять, насколько его разработки оригинальны, насколько они применимы в массовом производстве, и какие ресурсы московиты готовы на это бросить. Только обладая полной картиной, мы сможем оценить реальную угрозу и выработать контрмеры. Возможно, это действительно лишь единичный успех талантливого самоучки, который не будет иметь системных последствий. Но возможно, мы имеем дело с чем-то более серьезным, с попыткой качественного скачка во всей их военной промышленности.

Горн все еще выглядел скептически. Аргументы Польхема, подкрепленные его авторитетом эксперта Бергсколлегии, произвели впечатление.

Пипер некоторое время молча смотрел в огонь камина. Предчувствие бури, надвигающейся с востока, становилось все отчетливее. Московия, которую многие в Европе все еще считали отсталой и варварской страной, демонстрировала пугающую способность к переменам.