Промышленный НЭП (СИ) - Тыналин Алим - Страница 2

— Товарищ Краснов, — произнес он с характерным грузинским акцентом, пожимая мне руку. — Рад видеть вас в добром здравии после дальневосточной экспедиции.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — ответил я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Благодарю за возможность лично доложить о результатах операции.

Сталин жестом указал на стул напротив своего рабочего места:

— Присаживайтесь. Доклад ваш я уже прочел. Впечатляющие результаты. Особенно интересны данные о запасах нефти. — Он взял со стола папку с моим отчетом. — Цифры кажутся фантастическими.

— Это предварительная оценка, товарищ Сталин, — ответил я, доставая из портфеля дополнительные материалы. — Дацинское месторождение уникально по своей структуре и объему. Позвольте продемонстрировать…

Я расстелил на столе геологические карты, показывая структуру нефтеносных пластов. Затем достал запечатанную пробирку с образцом нефти.

— Вот она, дацинская нефть. Малосернистая, легкая, идеальна для переработки в высококачественное топливо и смазочные материалы. При полном развертывании добычи месторождение сможет давать до пятнадцати миллионов тонн нефти ежегодно. Это полностью обеспечит потребности нашей промышленности и армии на Дальнем Востоке на десятилетия вперед.

Сталин внимательно изучал карты и графики, иногда задавая точные, конкретные вопросы, демонстрирующие глубокое понимание темы. Я отвечал четко и по существу, зная его нелюбовь к пустословию.

— А что с инфраструктурой? — спросил он, разглядывая схему расположения буровых вышек. — Как планируете транспортировать нефть?

— Мы уже начали строительство нефтепровода Дацин-Харбин протяженностью двести восемнадцать километров. Это обеспечит выход к Транссибирской магистрали. Товарищ Бакулин, принявший руководство над месторождением, организовал доставку необходимого оборудования.

Сталин кивнул, затем резко сменил тему:

— А японцы? Как они отреагировали на потерю контроля над территорией?

— Первоначально готовили военный ответ, собирали силы для контрудара. Но после демонстрации мощи наших новых вооружений и дипломатического давления предпочли компромисс. Согласно достигнутым договоренностям, они получили концессию на небольшое месторождение Саньцзян, что позволило им сохранить лицо перед своим народом и международным сообществом.

В этот момент дверь кабинета открылась после короткого стука. Вошел Серго Орджоникидзе, нарком тяжелой промышленности, высокий грузин с выразительными усами и энергичными движениями.

— Товарищ Сталин, прошу прощения за опоздание, — произнес он, подходя к столу. — Задержался на заседании коллегии наркомата.

— Ничего, Серго, — спокойно ответил Сталин. — Мы с товарищем Красновым обсуждаем результаты дацинской операции. Присоединяйся.

Орджоникидзе крепко пожал мне руку.

— Наслышан о ваших успехах, Леонид Иванович. Особенно интересует промышленный аспект добычи. Какое оборудование используете?

Я подробно рассказал о технической стороне дела, о применении новейших буровых установок отечественного производства, о турбобурах конструкции Касумова, о системе перекачки нефти. Орджоникидзе, сам инженер по образованию, слушал с неподдельным интересом, время от времени делая пометки в блокноте.

Сталин, молча слушавший наш разговор, внезапно поднялся из-за стола и направился к большой карте СССР, висевшей на стене.

— Подойдите сюда, товарищи, — произнес он, указывая на карту. — Посмотрите на нашу страну. Огромная территория, колоссальные ресурсы. Но что мы видим? На западе капиталистическое окружение, готовое при первой возможности напасть на страну Советов. На востоке милитаристская Япония, ждущая удобного момента для агрессии. — Его палец скользнул по карте от западных границ к Дальнему Востоку. — В такой ситуации контроль над стратегическими ресурсами становится вопросом выживания государства. Нефть это кровь современной войны. Без нее не летают самолеты, не ходят танки, не плавают корабли.

Он повернулся к нам, и его взгляд стал еще более пронзительным:

— Операция «Дацин» имеет не просто экономическое, а стратегическое значение. Она меняет баланс сил на Дальнем Востоке. Теперь, когда у нас есть надежный источник нефти в непосредственной близости от потенциального театра военных действий, наши позиции значительно укрепляются.

Орджоникидзе энергично кивнул:

— Абсолютно верно, Коба! И заметь, достигнуто это малой кровью, без открытого военного конфликта. Умная операция, сочетающая военную силу, дипломатию и техническую смекалку.

Сталин снова сел за стол, задумчиво глядя на разложенные карты и схемы.

— Да, результат впечатляющий. Но меня интересует и другое, товарищ Краснов. — Он взял карандаш и начал постукивать им по столу, привычка, выдающая напряженную работу мысли. — Как вам удалось так быстро наладить добычу нефти? В кратчайшие сроки, с минимальными ресурсами, в сложнейших условиях. Обычно такие проекты растягиваются на годы, а вы управились за недели.

Я почувствовал, что мы подходим к ключевому моменту разговора. Сталин интересовался не только результатом, но и методами. И это давало мне шанс плавно перевести разговор в нужное русло.

— Дело в особом подходе к организации работ, товарищ Сталин, — начал я. — Мы применили принцип, который я назвал «гибким планированием». Основные стратегические цели определялись централизованно, но методы их достижения оставались на усмотрение исполнителей. Это позволило инженерам и техникам проявлять инициативу, оперативно решать возникающие проблемы.

Сталин слегка прищурился:

— Продолжайте.

— Кроме того, мы внедрили систему материального стимулирования. Работники получали премии не за выполнение формальных норм, а за фактические результаты — количество пробуренных метров, тонны добытой нефти. Это резко повысило производительность труда.

— Интересно, — Сталин обменялся быстрым взглядом с Орджоникидзе. — По сути, вы ввели элементы хозрасчета.

— Именно так, товарищ Сталин. И результаты говорят сами за себя. Производительность труда на наших предприятиях в два-три раза выше, чем на аналогичных объектах, работающих по стандартной схеме.

Сталин некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Затем резко сменил тему:

— Скажите, товарищ Краснов, какой представляется вам сейчас общая экономическая ситуация в стране?

Вопрос неожиданный и потенциально опасный. Слишком откровенная критика могла быть воспринята как оппозиционность, слишком оптимистичная оценка выглядела бы лестью и неискренностью. Требовался точный, выверенный ответ.

— Ситуация сложная, товарищ Сталин, — произнес я, тщательно подбирая слова. — Мы добились значительных успехов в индустриализации. Строятся новые заводы, электростанции, железные дороги. Но ценой этого прогресса становится напряженность в сельском хозяйстве. Крестьяне не всегда понимают необходимость коллективизации, сопротивляются, что ведет к снижению производства продовольствия.

Сталин внимательно слушал, не перебивая. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Кроме того, — продолжил я, — наблюдается дисбаланс между различными отраслями промышленности. Тяжелая индустрия развивается за счет легкой, что создает дефицит потребительских товаров. Это, в свою очередь, снижает материальную заинтересованность рабочих, ведь зарплату не на что тратить.

Орджоникидзе нахмурился, тема была для него болезненной. Как нарком тяжелой промышленности, он постоянно требовал приоритетного финансирования своей отрасли в ущерб другим.

— И каков ваш рецепт решения этих проблем? — спросил Сталин с легкой иронией в голосе.

— Я убежден, товарищ Сталин, что необходимо найти баланс между централизованным планированием и хозяйственной инициативой на местах. Государство должно определять стратегические направления развития, контролировать ключевые отрасли, но при этом предоставлять предприятиям больше самостоятельности в решении тактических задач.