Громче меча 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 43

Роняю штангу и яростно ору, выпуская пар.

Я слишком поздно понял, что гнев можно использовать не только в бою, но и в тренировках. Гнев мобилизует все резервы, делает меня более устойчивым к боли и позволяет выжимать из подходов весь доступный максимум.

А вот как пришло осознание, у меня всё прямо попёрло!

Скорость и интенсивность пампа резко возросли, поэтому мне пришлось увеличивать дозу «Памп-элика», потому что предыдущая просто перестала справляться. Я даже один раз передознулся предтренировочным эликсиром и из меня почти сутки сочился кровавый пот, а в говне проявились кровавые прожилки, но я просто перетерпел, а мой организм адаптировался к новой дозировке.

У меня с моим организмом абьюзивные отношения — он знает, что сопротивление бесполезно и я не дам ему продыху, поэтому даже не пытается филонить. А то помню, когда-то давно, когда я, будучи молодым автомехом-мотористом, пытался ходить в тренажёрку — перед каждой тренировкой тело вдруг начинало ломить, хотелось спать или что-то начинало болеть. Это всё уловки хитровыебанного организма, психосоматика — он всеми силами пытался избежать ожидаемых физических нагрузок, потому что по натуре своей он ленивый долбоёб, стремящийся к покою.

Когда ты пашешь через боль, тело сначала пиздит тебе в уши, потом шлёт обиженные СМСки в мозг, а потом просто ложится под тебя и тихо едет туда, куда скажешь.

Только так мы и работаем!

Передышка десять минут, поллитра воды с мёдом в процессе и снова за снаряд!

Теперь новое упражнение — ложусь на скамью, обшитую шкурой невинно убиенного тура, неудачно вставшего на моём пути, со штангой и начинаю французский жим лёжа.

Мне это упражнение показал Маркус, который в прошлой жизни систематически тренился. Он хотел цеплять цыпочек, но получалось у него только привлекать нежелательное внимание от качающихся гомиков в тренажёрке.

Качает это комплексно трёхглавую мышцу плеча, то есть, трицепс, но я уже отключил большую его часть и фокусирую нагрузку 600-килограммовой штанги исключительно на длинной головке трицепса. Мне кажется, что я слышу, как лопаются мышцы, гибнущие под невыносимым давлением…

— Ты — чудовище, — произнёс Реншу, вышедший во дворик.

Я уже давно благоустроил внутренний дворик убежища, адаптировав его для тренировок на свежем воздухе. В помещении я тренироваться больше не могу, потому что сжигание калорий под действием «Памп-элика» у меня проходит не без спецэффектов — выходящий пот получается крайне вонючим.

— Вонючее чудовище, — добавила Лу, поморщившаяся от запаха.

— Зато пиздец какое сильное! — ответил я и сделал ещё десяток повторов.

— С этим не поспорить, — улыбнулась бывшая селянка.

Заканчиваю подход, вскакиваю со скамьи и бегу к колодцу. Нужно охладиться, а то потовыделения для этого уже недостаточно.

Ещё в Храме было установлено, что нормальная температура «физика» — это 39 градусов Цельсия. Во время тренировок можно «накалить» себя до 41,5 градуса, что, вообще-то, уже денатурация белка, как говорили умные люди. Но для нас это было плюсом, так как это увеличивает устойчивость к температурам — взамен гибнущих тканей появляются новые, более устойчивые.

Правда, есть риск спалить себе мозг, но он очень низок — тело юся адаптируется и не к такому…

Заливаю голову ледяной водой из колодца, набираю ещё ведро и обливаюсь полностью. Охуенно!

До полного остывания опрокидываю на себя ещё пять вёдер. Теплообмен — это проблема, но только под «Памп-эликом». Если бы не побочка в виде неконтролируемого роста температуры тела, можно было бы использовать «Памп-элик» как боевой стимулятор.

А вообще, на Крайнем Севере…

«Ха-ха, да я гений!» — подумал я. — «Если окажусь в каких-нибудь ледяных горах, где минус 40 — это скучный будний день, можно будет смело использовать „Памп-элик“ и быть непобедимой машиной смерти с воздушным охлаждением».

Но на большей части Поднебесной зимы очень мягкие, а в центральных провинциях они проявляются только на календаре.

«Дора пыталась создать охлаждающий эликсир — жаль, что у неё ничего не получилось», — вспомнил я. — «А так бы было очень круто — заправился двумя эликами и ебашишь, как отбойный молот, часами».

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Лу. — От тебя пар валит…

— Намана… — ответил я и облил себя ещё одним ведром воды. — Ух! Хорошо!

Когда температура спала и самочувствие улучшилось, я прислушался к ощущениям.

— Да, это оно, — констатировал я удовлетворённо. — Поздравляю себя — я всем своим телом пересёк «Опаловые врата»!

Глава шестнадцатая

Уэн ю мув тоуард ер гоул, пэйн из эн иневитэбл кэмпэнион

*209-й день юся, провинция Ляочэн, убежище дома Цзоу*

— Кажется, ничего не изменилось, — сказала Лу, пощупавшая мои мускулы. — Ты всё такой же твёрдый, как камень.

— Изменилось многое, — покачал я головой. — Реншу, сходи в мастерскую и принеси три ружья со стойки.

— Будем стрелять в тебя? — загорелся он энтузиазмом.

— Ага, — кивнул я. — И патроны не забудь!

Бывший ван сбегал за моими самопалами. Я изготовил их собственноручно — заработал себе примерно шесть-восемь смертных казней. За изготовление компонентов оружия, за переноску, за хранение, за изготовление пороха и пуль, за стрельбу из этого оружия и так далее. Имперские законотворцы перекрыли все лазейки, даже самые неочевидные, поэтому простым гражданам нельзя вообще ничего в отношении огнестрельного оружия. Даже если оно просто лежит на улице, к нему нельзя прикасаться.

Из своего четырёхствольного монстра я стрелять в себя не рискну, потому что это будет похоже на самоубийство, но из сравнительно малокалиберных самопалов — почему нет?

Реншу начал заряжать 10-миллиметрового калибра самопал, над которым мне пришлось поебаться больше всего.

Как известно, чем больше калибр ружья, тем легче его изготовить, ведь я знаю только два способа изготовления огнестрела: скручивание стальной ленты спиралью и сваривание её методом кузнечной сварки или та же хуйня, но с последующим рассверливанием канала для большей ровности.

Я применяю второй способ, для которого пришлось самостоятельно изобрести и построить примитивный токарный станок. И основная закавыка в самодельных свёрлах в том, что ресурса которых хватает максимум на четверть ствола.

— Куда стрелять? — спросил Реншу, зарядивший самопал.

— В левую руку, вот сюда, — указал я на бицепс.

Бывший ван с удовольствием зажал спусковой крючок и тлеющий фитиль приложился к запальной полке. Грохнул выстрел и пуля врезалась мне в плечо, но сразу же отскочила в землю.

— Больно? — спросила Лу.

— Неа, — покачал я головой.

Но внутри мне было больно. Удар был силён, но хотя бы руку не отсушил.

— Заряжай следующий самопал, — велел я Реншу.

Следующий имеет калибр 13 миллиметров и будет гораздо мощнее по убойности. Это уже близко к настоящему ружью, поэтому проверить очень важно.

— Готов! — заявил Реншу.

— Стреляй вот сюда, — указал я на свой пресс.

Выстрел. Пуля врезалась в мой расслабленный пресс, но не отскочила, а впилась в плоть и пробила кожу.

— Ай, блядь… — болезненно поморщился я.

Мятая пуля углубилась внутрь, пропорола мясо, но, как мне кажется, не задела кишки. Вытаскиваю пулю пальцами и изучаю её пристальным взглядом. Форма у неё странная — она врезалась в мою кожу, сплющилась в центре, а весь ущерб нанесла новообразованными краями, которые впились в плоть рваным кольцевым ободком вокруг места первого контакта.

Это не очень опасно для меня, но больно.

И я вижу грань дозволенного — следующий калибр, 15 миллиметров, соответствующий ружьям, применяемым большинством провинциальных армий, преодолеет сопротивление моей кожи.

Я так долго и так интенсивно пампился, а результат оказался совсем не тем, на который я рассчитывал. Я думал, что стану Суперменом, от которого будут отскакивать пули…