Нелюбимая для Крутого - Ромеро Екатерина - Страница 2

Честно говоря, я просто офигел.

Даша – радость наша, девушка Крутого, или кто она там ему, – лежала на полу.

Я сначала подумал, что она мертвая, так как Дашка вообще на меня не отреагировала, хотя ее глаза были открыты.

Избитая, в крови, голая. Она тихо дрожала. Отопление почему-то не включили, и в клубе реально был дубарь, как на улице. Ее губы посинели, она держалась за плечо и просто смотрела куда-то мимо.

Все, что я смог, – быстро снять с себя куртку и закутать в нее девочку, вынести ее по-тихому через черный вход.

Чуть позже, днем, от Ганса я узнаю, что Даша была крысой, вот только, если честно говорить, верится мне в это слабо.

На Киру бы подумал скорее, чем на нее, бред какой-то, но они все были в этом уверены на двести процентов.

Они ей выписали волчий билет в той бильярдной, а это значит, что за Дашкой охота теперь открыта. Когда Крутой в себя придет, он тут же начнет мстить за Фари, и эта девочка будет первой, кого он пойдет добивать.

________

Добро пожаловать в мою новинку!

Буду рада вашей поддержке.

Глава 2

Я сделала страшную ошибку и поняла это только тогда, когда оказалась совсем одна. Обнажена, растерзана и никому не нужна. Крутой ушел, он бросил меня как мусор, точно сломанную куклу, просто мясо, которое отдал на растерзание своим волкам.

Я помню, что ко мне какое-то время никто не подходил, а я встать не могла. Не могла кричать, не могла пошевелиться и даже плакать.

Это был мой конец, мой итог беспечности, а ведь практически до последнего дня я была уверена, что все контролирую и, если что, смогу остановить ложь – и мне за это ничего не будет.

Не знаю, я просто верила, что эти взрослые мужики сами как-то разберутся, а я просто уйду. Как же глупо и наивно это было. Я начала игру, правил которой совсем не понимала, я не знала, что они такие… что Он такой.

За мной пришли и забрали даже быстрее, чем я поняла, что меня вообще ищут.

Как я могла хотя бы на миг представить, что одна смогу справиться с ними всеми? Со всеми, кто против меня. Что я могла сделать против них? На кону всегда стояла сестра, и я слишком поздно осознала, что мне надо было бежать намного раньше. Это все было так непродуманно, в такой дикой спешке, я вообще ничего не понимала, и в какой-то момент все просто рухнуло.

Вся моя жизнь начала разваливаться на куски. Казалось, еще я недавно я была девушкой влиятельного мужчины, который всегда защитит, а теперь он сам готов мне перегрызть глотку.

На самом деле никакой защиты не было. Никто из так называемых “братков” за меня не вступился, и я поняла, что ни слушать, ни прощать меня никто не собирается. Это был билет в один конец, и Савелий выдал мне его в руки лично.

Брандо и Ганса там не было, но уверена: даже если бы и были, загрызли бы меня вместе во всеми. Особенно Брандо. Боюсь представить, каково ему теперь после потери родного брата.

“Волчий билет”. Они так это называют, и это самое страшное, что я вообще испытывала в своей жизни.

Я орала до срыва связок где-то внутри, но на деле не произнесла ни звука. Я не могла. У меня словно вырезали голос. Помню, как Крутой душил меня, как орал: “Ни звука!” – и я замолчала, он не хотел больше слушать мою ложь, в которой я в какой-то момент увязла, точно в болоте.

Все случилось в каком-то диком дурмане, и понимала я только одно: я предала Савелия, за что он меня наказал. При всех, а после он отдал меня на растерзание своим дружкам и ушел. Просто бросил меня, как объедки.

А потом ко мне кто-то подошел и наклонился рядом. Высокий силуэт, который у меня перед глазами расплывался от слез. Меня укрыли курткой и взяли на руки. Это был мужчина, но почему-то я не могла разобрать ни его внешность, ни голос.

Я не знала, куда меня везут, мне просто было холодно и больно. Очень. Везде. Это все, что мой воспаленный мозг еще мог осознавать.

Это был Валера. Только в больнице я узнала его, а после пришел Игорь. Он что-то спрашивал у меня, все светил мне фонариком в глаза, но, если честно, я не запомнила ни одного слова. Я не могла ничего ответить, не понимала даже вопросов толком. Не знаю, что это было. Агония, пожалуй, ближе всего.

Помню, что меня чем-то укрыли, Игорь что-то быстро вколол мне в руку и меня повезли на рентген.

Врачи – не знаю, сколько их было. Все смотрели на меня, и мне хотелось от этого сдохнуть.

Мое плечо. Когда я упала со стола на пол, оно сильно хрустнуло, и с того момента я не могла шевелить рукой. Кажется, они думали, что там перелом.

После рентгена пришел другой врач, их главный травматолог. Такой здоровый дядька, он смотрел мои снимки, а после на мое горемычное плечо.

Мне было страшно, меня трясло, я боялась прикосновений, но на это никто не реагировал.

Я не могла кричать, у меня дико болело горло. Этот травматолог так меня зажал, что я думала, у меня треснут ребра, но нет. Это хрустел выбитый плечевой сустав, который он мне вправлял без наркоза.

***

Игорь

Открываю дверь палаты. Даша лежит на кровати. Я знаю, что она не спит. Она может засыпать только от препаратов, а сейчас перерыв, и я зашел специально в это время.

– Даша, поговорить надо.

Молчит. Ни звука не произнесла с момента поступления, и это беспокоит меня больше всего. Там не столько травма горла, сколько испуг, психологическое просто дно.

– Я знаю, что ты меня слышишь. Как плечо? Болит?

Тишина, даже не дернулась.

– Крутой это сделал? Я должен спросить.

Вижу, как закрывает глаза, шмыгает носом. Не скажет, хотя и так уже понятно.

– Хорошо. В общем, дела такие: я говорил с гинекологом. Рита Викторовна сказала, дети у тебя будут и ничего прям такого страшного нет. Немного времени, и все заживет. Синяки за две недели должны сойти, плечо будет восстанавливаться дольше. Повязку не снимать, никаких нагрузок на руку. Хм, и да, венерических заболеваний не обнаружено, беременности не будет, мы сделали экстренную контрацепцию.

Я много чего говорил пациентам, но сейчас все равно тошно. Валера пришел вовремя. Если бы не он, Дашу бы там на куски порвали, хотя и того, что Крутой сотворил в одиночку с этой девочкой, и так достаточно.

Подхожу ближе, Даша дергается едва уловимо. Ресницы мокрые, слезы стекают по бледному лицу на виски. Восемнадцать лет, ребенок вчерашний. Крутой, сука, я ведь знал, что он опасен, я ее предупреждал, но уже поздно. Что уж плакать и причитать. Теперь это ничем уже не поможет.

– Даша, ты можешь пробовать говорить. Я знаю, глотать тебе больно, но связки не порваны. Не бойся, голос должен восстановиться.

Снова тишина. Плачет. Без единого звука. Плечи вздрагивают.

– Скажи мне, кому звонить? Мама, папа, родственники какие? Ты тут под левыми документами – надо, чтобы кто-то тебя по-тихому забрал. Есть кто-то на примете, к кому можно обратиться?

Едва уловимо отрицательно качает головой.

– Даша, давай так: я не лезу в ваши разборки, но хочу помочь. Просто по-человечески. Валера того же мнения. Если у вас что-то произошло с Крутым, тебе надо сваливать из города как можно быстрее. У тебя есть место, где ты живешь, где сможешь прийти в себя? Чародей тебя сюда привез, он же смог бы отвезти домой или куда скажешь.

Снова качает головой. У нее ничего нет, и это пиздец как плохо, а еще я знаю, что Крутой скоро начнет ее искать и я первый, на кого он подумает.

– Ладно, придумаем что-то. Значит, так: еще пару дней побудешь здесь тихонько, я хочу удостовериться, что ты начала говорить. Потом выпишу, дома отлеживаться будешь. Найдем тебе комнату временную или что-то подобное подальше от этого города. Прости, без документов долго держать тебя я здесь не могу. И это… знаю, у нас в отделении кормежка не очень, но хотя бы что-то. Пожалуйста, Даша, начинай есть сама.