…спасай Россию! Десант в прошлое - Махров Алексей - Страница 5

Мое утро начинается в 7.30 по Пулковскому времени. Теоретически. Практически, я с огромным трудом выпутываюсь из объятий морфея где-то в 8.00 — 8.15. Но не позже. Потому как ровно без десяти восемь начинается мой утренний туалет. Ни одной, самой продвинутой моднице конца ХХ — начала ХХI века такой набор утренних процедур даже и не снился. Боже милосердный, это ж какой-то допрос с пристрастием. Протирки из чабреца, кельнская вода, вежетель, маникюр, распаривание кожи и прочая, прочая, прочая…

После этой камеры пыток меня ждет "легкий завтрак — закуска". Это — яичница с ветчиной, блюдо с балыком или с копченой дичиной, немного (не более полуфунта) зернистой икры, только что сорванная земляника со сливками, чай или кофе с теми же сливками, варенье, свежий горячий хлеб. И попробуй хоть что-то не съесть! Матушка-императрица (чтоб ей дом Ипатьева повидать!) тут же набросится с целой сворой лейб-медиков и начнется: "Ваше Императорское Высочество, извольте лечь. Ваше Императорское Высочество, покажите язык". А сами, между прочим, руки перед осмотром не моют. Я не медик, но в болезнях разбираюсь получше ихнего. Прилипалы, имбецилы! Взойду на престол — в Сибирь, в труху лагерную, на ноль помножу!

Через неделю такого усиленного питания пришлось срочно найти способ борьбы с ожирением. Теперь мое высочество завтракает и ужинает в теплой компании троих офицеров-стрелков и четверых казаков-атаманцев. Общими усилиями удается кое-как расправиться с этим пищевым изобилием. Стрелки императорского батальона и молодцы атаманского полка не разглашают тайны наших "утрень и вечерь" и могут пригодиться еще для чего-нибудь. Из этой компании мне удалось выделить нескольких офицеров, которые постепенно превращаются в эдакий "внутренний круг". Мне еще понадобятся преданные люди.

После завтрака — свидание с преподавателями. Эта амеба, эта медуза Николай умудрился отказаться от общего воспитания в каком-нибудь приятном местечке, типа «павлондии» или юнкерского училища имени его. И, в результате — до свидания такая замечательная вещь, как летние каникулы! Дебил!

Так что до императорского завтрака, на котором я обязан присутствовать, я успеваю ознакомиться с «последними» достижениями физики или математики, чтоб им пропасть!

В 11.00 по Пулкову — завтрак, а после него — малый выход Императора. Вся тягомотина тянется до двух часов пополудни. Потом Их Императорское Величество, влив в себя добрых полкило водочки, отправляется вершить государственные дела. Иногда мне приходится его сопровождать, и тогда я в полной мере наслаждаюсь зрелищем двух пьяных морд: Александр и его адъютант, Черняев, в полном молчании употребляют водку и коньяк попеременно, причем без закуски. Когда мне, наконец, надоест терпеть этого алкаша на троне, Черняев отправится в отставку с пенсией в виде сорокаведерной бочки коньяка ежемесячно. По-моему, больше ему ничего не надо.

Если же я не сопровождаю их пьянейшее величество, то по расписанию снова занятия. Учеба, фехтование, манеж или выездка на природе — все это часов до пяти. Общение с генералом Даниловичем[1] наводит на мысли о суициде. Сей великий полководец искренне полагает вслед за Драгомировым[2], штык — молодцом, а пулю — лишь несколько менее дурой. Я сделал одну попытку объяснить этому дуболому принцип рассыпного строя, но понял, что легче было бы растолковать этому бравому дурачку теорию Эйнштейна (если бы кто-то сперва растолковал ее мне), чем отвратить его от идеи колонн и сомкнутого штыкового удара. Ой, божечки, это скольких же мне сажать да стрелять-то придется?!

Далее — обед. Терпеть ненавижу французскую кухню, от которой здесь все без ума. Правда, тут мои вкусы совпадают с императорскими: их величество тоже предпочитает русские блюда. Не далее как вчера мы с ним буквально облопались окрошкой и студнем. Ему-то хорошо: под водку все лезет, а мне каково? Ну не могу я есть эту Францию! Того мерзавца, который удумал разварить луковицу до лохмотьев, потом бросить в это нечто пару гренок и назвать все это «супом», я после победы русского оружия лично отыщу и сварю живьем! Вместе с луковицей!

Потом куда-нибудь едем. Например, в театр. Я чуть было не выдал себя, пожелав услышать своего любимого "Князя Игоря". Поздно вспомнил, что опера еще не написана. Хорошо еще, что никто не обратил внимания. Посчитали обычной оговоркой, и предложили прослушать оперу «Богатыри». Похоже на "Прекрасную Елену" Оффенбаха, но занятнее. Понравилось.

В полночь — ужин с Императором, затем — какое-нибудь «развлечение»: бал, прием или что-то в этом же духе. "Николя — юн, и в его возрасте хочется развлекаться!" — заявляет папенька-венценосец, и маменька с ним согласна. Жаль, меня забыли спросить! Хорошо хоть, что мое тело само знает эти танцевальные па, потому как сам я к этому времени пребываю в п бредовом состоянии. И, наконец, поздний ужин: ветчина, фрукты, отварное мясо или рыба, легкое вино. На помощь снова приходят бравые стрелки и молодцы атаманцы. Короче говоря, в пол-четвертого — в четыре я забываюсь на несколько часов сном без снов, напоминающим обморок. А с утра все вертится по новой.

Правда, за эти три месяца я кое-что все же успел сделать. Во-первых, отыскал Дмитрия Ивановича Менделеева, спел ему дифирамбы, попил с ним чаю (Д.И. премилый чудак!), и уговорил его заняться не только порохами, но и взрывчатыми веществами. Предложил попробовать нитровать толуол. Менделеев согласился, причем пообещал разработать еще и промышленную технологию получения. Это "ура!".

Во-вторых, пообщался с капитаном первого ранга Макаровым. С этим человеком мы еще будем работать.

В-третьих, нашел общий язык с жутко толковым Куропаткиным[3]. Начальник Генерального штаба у меня, можно считать, уже есть. Вот только командовать армией Вы у нас, дорогой Алексей Николаевич, не будете. Штабист и полководец — большая разница.

Но самое главное мое приобретение — личный адъютант. Их пьянейшее величество, пребывая в состоянии полной невменяемости подмахнул Высочайший рескрипт, и теперь у меня замечательный адъютант — штаб-ротмистр лейб-гвардии Драгунского полка Павел Ренненкампф[4]. Думаю, немногие в ХХ веке знали, что этот парень — гений от кавалерии, такой же, как Буденный. Исключительно преданный и болезненно самолюбивый, Паша будет нужным и очень полезным человеком.

А, вот и он, легок на помине. Чего тебе, родной?

— Ваше Императорское Высочество. Их Величества ожидают Вас в малой зале! — браво докладывает Ренненкампф. И, чуть понизив голос, рекомендует доверительно: — Съешьте варенья, а то государыня опять бранить Вас за табак будет.

— Спасибо, Павел Карлович, — я одергиваю мундир, — сейчас иду…

Ох, ты ж, Господи, опять начинается. Прием…

Глава 3

Прошло полгода. Как ни странно, я до сих пор жив и даже в здравом рассудке. Мне удалось кое-как изменить мой распорядок дня, и теперь я хотя бы высыпаюсь. Ну, почти высыпаюсь… Дело в том, что у меня появилась, как бы это выразиться помягче, пассия. Олечка Шаховская. Красивая и раскованная девица, на пару лет постарше цесаревича. Я увидел ее во время катания в Петергофе. Мы мило побеседовали, причем Оленька продемонстрировала такие свободные взгляды и такой лихой настрой… Три дня мы встречались с ней ежедневно, а потом, в беседке… Честное слово, я не ханжа, но эта чертовка, фактически, изнасиловала меня. И с тех пор мои ночи можно смело именовать "египетскими".

Самое удивительное, что венценосные рара и mama считают все происходящее совершенно нормальным и правильным. Ну, еще бы: вон милый кузен Сергей Михайлович веселые вечеринки с голыми девками и такими же офицерами своего полка устраивает, только ух! Так что я с Оленькой кажусь почти что монахом. Вот только не высыпаюсь. Увы, в этой проблеме атаманцы и стрелки — не помощники. Вот так и живу…