Старшая ветвь (СИ) - Рудин Алекс - Страница 22

С этими словами я достал из кармана золотой медальон и показал Сосновскому.

— Узнаешь, Коля?

— Это же наш родовой медальон! — опешил Сосновский. — Откуда он мог взяться в лесу?

— Именно это мы и собираемся выяснить, — кивнул я. — А пока попробуй вспомнить, кто-нибудь из твоих предков или родственников когда-нибудь исчезал без следа? Может быть, кто-то погиб, и его тело не было найдено?

Сосновский растерянно покачал головой.

— Не знаю. Я никогда не слышал ни о чем подобном.

— Ничего, — улыбнулся я. — Уверен, у нас найдутся и другие свидетели.

— Господа, вам не кажется, что сейчас самое время ознакомиться с письмом графа Сосновского? — напомнил я. — Если, конечно, вы еще не сделали это по дороге?

— Нет, — ответил Зотов. — Я хотел, чтобы мы прочитали письмо все вместе.

С этими словами он достал письмо из внутреннего кармана. Николай Сосновский протянул руку, но Зотов сам распечатал письмо, уверенно сломав личную печать графа Сосновского. Я заметил досаду, которая промелькнула на лице Николая. Тем временем Никита Михайлович достал из конверта бумагу, развернул ее и внимательно прочитал. Разочарованно хмыкнул и отдал письмо Николаю Сосновскому.

Сосновский жадно впился глазами в строчки, быстро пробежал по ним взглядом. Досада на его лице сменилась выражением беспомощной обиды.

— Читайте вслух, Николай Дмитриевич, — сказал ему Зотов.

Сосновский покраснел и стиснул зубы, но справился с собой.

— Да, конечно, — севшим голосом сказал он.

Откашлялся и начал читать.

— 'Сын, когда ты прочтешь это письмо, я уже буду в могиле. После моей смерти ты узнаешь, что я лишил тебя права владеть Сосновским лесом. Я хочу, чтобы ты знал: я сделал это не потому, что на тебе есть какая-то вина. Я лишил тебя наследства для того, чтобы спасти наш род от позора.

Мне трудно говорить об этом. В конце концов, ты сам все узнаешь. А если не узнаешь, что ж, так даже лучше. Но кое-что ты должен знать обязательно.

Я уступил право владения Сосновским лесом за пятьдесят тысяч золотых червонцев. Эти деньги я положил на счет в имперском банке. Счет открыт на твое имя. Тебе достаточно прийти в любое отделение банка, назваться, подтвердить свою личность и получить деньги. Забирай их. Они твои по праву. Если сможешь, уезжай с этими деньгами за границу и будь счастлив.

Наш титул тоже остается тебе. Надеюсь, он не принесет тебе горя.

Твой отец, граф Дмитрий Сосновский'.

— Но в этом письме граф ничего не пишет о причине, по которой он лишил Николая наследства, — удивился я.

— Да уж, — с досадой согласился Зотов. — В посмертной записке его сиятельство мог бы выражаться более определенно.

— Господа, я прошу вас вспомнить, что вы говорите о моем отце, — хрипло сказал Николай Сосновский. Его пальцы нервно мяли письмо.

— Извините, Николай Дмитриевич, — кивнул Зотов, забирая письмо из рук Сосновского. — На своей должности я стал несколько черствым.

Он аккуратно разгладил письмо, сложил его и сунул обратно в карман. Потом повернулся ко мне.

— Что ж, Александр Васильевич, вы приехали сюда раньше нас и успели многое узнать. С чего вы посоветуете начать?

Я задумчиво почесал переносицу.

— Вчера я хотел поговорить с управляющим. Мне кажется, он должен что-нибудь знать о трудностях графа Сосновского. Но управляющего не оказалось дома. Его кухарка сказала, что он уехал в столицу по вызову купца Порфирьева. Может быть, управляющий уже вернулся?

— Проверим, — решительно кивнул Зотов. — Где его дом?

Нам снова открыла кухарка. На вопрос Зотова, где управляющий, женщина растерянно развела пухлыми руками.

— Не знаю, батюшка. Так и не вернулся. И известий от него до сих пор нет.

Она с испугом смотрела на нас.

— Я из Тайной службы, — сухо представился Зотов. — Сейчас задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь отвечать точно и подробно.

От его слов кухарка испугалась еще больше.

— Постараюсь, батюшка, — пробормотала она, нервно комкая свой передник далеко не первой свежести.

— Управляющий давно служит в имении?

— Да кто же его знает. Раньше меня.

— А вы сколько у него служите?

— Пять лет или шесть. Как тут сразу вспомнишь? У нас ведь, батюшка, все дни похожи. Утром завтрак приготовь, потом обед подай. Так день и проходит. Как их сосчитать?

Женщина беспомощно подняла брови.

— Шесть лет служу, точно.

— Понятно, — кивнул Зотов. — Граф часто вызывал управляющего к себе?

— Каждую неделю, батюшка, — закивала кухарка, — а иногда и его сиятельство, и сам сюда приезжал. Проверял, как лес отправляют.

— Управляющий когда-нибудь упоминал при вас, о чем он говорил с графом Сосновским?

— Нет, что вы, никогда такого не было. Карл Иванович — человек строгий, порядок знает. Со мной только о хозяйстве разговаривал. Когда обед подавать, что на ужин приготовить. Вот и все. А больше я ничего не знаю.

— Досадно, — нахмурился Зотов. — Но ничего не поделать. Если управляющий вернется сегодня, передайте ему, чтобы срочно приехал домой к лесничему Брусницыну. Я буду его там ждать.

Зотов коротким кивком указал на Петра.

— Все сделаю, как вы велите, батюшка, — торопливо ответила кухарка. — Молочка не хотите? Холодненькое, свежее.

— Некогда, — отрывисто отказался Зотов.

— А я бы выпил, — неожиданно сказал Леонид Францевич. — Это же деревенское молоко, когда еще вы такое попробуете?

— Леонид Францевич, у нас нет времени, — сухо напомнил Зотов.

— Да я вам с собой соберу, — обрадовалась кухарка. — Подождите минутку.

Не слушая возражений Никиты Михайловича, она исчезла в глубине дома. Через минуту женщина вернулась и с поклоном подала Леониду Францевичу большую стеклянную банку, полную молока.

— Вот, кушайте на здоровье.

— Благодарю вас, — добродушно улыбнулся Леонид Францевич.

— Господин эксперт, я считаю, что вам нужно серьезнее относиться к расследованию, — вполголоса сказал Никита Михайлович Щедрину, когда мы шли к мобилям.

— Бросьте вы, Никита Михайлович, — беззаботно улыбнулся эксперт. — Это деревня. Здесь душевные люди живут. Нехорошо их обижать.

Он нес банку с молоком, бережно держа ее обеими руками и прижимая к животу.

— У нас мало времени, — напомнил Зотов. — Во многом нужно разобраться.

— Разберемся, — успокоил его Щедрин. — Непременно во всем разберемся. Но то мы с вами и Тайная служба.

Посчитав разговор законченным, Леонид Францевич обернулся ко мне.

— Александр Васильевич, в деревне есть какая-нибудь лавка? Нужно закупиться продуктами, не можем же мы объедать нашего гостеприимного хозяина. Да и я, признаться, не готов питаться исключительно дарами дикой природы.

— Заботитесь о своей фигуре? — съязвил Зотов.

— И вам, Никита Михайлович, желаю того же, — невозмутимо ответил эксперт.

В лавке Леонид Францевич провел не меньше получаса, придирчиво выбирая самое лучшее из довольно скудного ассортимента. К тому времени как Леонид Францевич, нагруженный пакетами, снова появился на улице, Зотов окончательно потерял терпение.

— Александр Васильевич, вы можете показать мне поляну, где стояла магическая лаборатория? — спросил Щедрин. — Я бы хотел на нее взглянуть. Уверен, там найдется что-нибудь интересное.

— Конечно, Леонид Францевич, — улыбнулся я.

Эксперт долго бродил по пожарищу, не обращая внимания на нетерпение Зотова. Он что-то насвистывал себе под нос, то и дело останавливался и внимательно смотрел под ноги. Никита Михайлович муро оглядывался по сторонам.

— Не нравится мне здесь, — отрывисто бросил он. — Какое-то гнетущее чувство. Этот лес словно смотрит на нас.

— Так и есть, — не стал скрывать я. — Между прочим, прежде чем входить в Сосновский лес, полагается дождаться его приглашения.

— Вот еще, — дернул плечом Никита Михайлович. — Я здесь представляю Имперскую Тайную службу. А лес находится на территории Империи. Так что хочет он того или нет, ему придется мириться с моим присутствием.