Сто баллов удачи (СИ) - Го Александр - Страница 47

Я почувствовал невероятный подъём. Я смотрел в их лица — измученные, но светящиеся надеждой.

Глава 21

Будни героя

Я проснулся на чердаке. Солнечный луч пробивался сквозь мутное плёночное окно. Пахло деревом и соломой, за сутки я так и не привык к деревенским запахам, но мне они нравились.

Потянулся, разминая затёкшие за ночь мышцы, и начал привычную утреннюю зарядку: наклоны, приседания, махи руками, потом растяжка, без неё никак. Тело слушалось хорошо, чувствовалась приятная лёгкость.

Закончив разминку, я привычным движением коснулся кольца на пальце.

Сила +1.

Ловкость +1.

Харизма +2.

Уровень — 3.

Состояние:

Сила — 9

Ловкость — 10

Выносливость — 11

Интеллект — 16

Харизма — 11

Удача — 0 (+100)

Таланты:

Алхимия — 1

Кузнечное дело — 10

Скрытность — 2

Метательное оружие — 2

Способности:

Уберудача(пассивная)

Быстрая передышка(активная): уровень улучшений — 1/10.

Сокрытие(пассивная).

Теневой меч и щит(активная).

Путь религиозной экспансии(пассивная): идолы веры.

Как и любой опытный игрок для извлечения максимальной выгоды я хотел найти хоть какие-нибудь закономерности в работе системы и… кажется, нашёл. Та самая возрастающая прогрессия уже настигала меня, и это было видно по тому, что на сей раз из трёх базовых физических характеристик не было прироста выносливости. Она как будто застопорилась на одиннадцати баллах, и обычно соседствующие в ряд состояния вдруг сегодня обошлись без выносливости. Хотя набегался я в последние сутки знатно.

Проверю свои догадки, как дорастут остальные характеристики. Хотя вот харизма тоже косвенно подтверждает… Скачок сразу на два. Это за что? За мою речь в Ланше? Опять-таки до одиннадцати, не до двенадцати. С другой стороны, сразу два балла в какой-то степени опровергали мои догадки насчёт возрастающей прогрессии, но я-то прекрасно понимал, отчего этот двойной прирост — справедливо и ожидаемо после всех этих хождений и напряжённого сражения. Я даже скорее ожидал большего.

В дверь постучали. Негромко, но настойчиво.

— Входите, — отозвался я.

Дверь открылась, и на пороге появился староста Камнеброда Ми́ллион выспавшийся и трезвый, без присущей его лицу отёчности. Теперь он не выглядел подозрительным и недоверчивым, как при нашей первой встрече.

— С добрым утром! — приветствовал он, растянувшись в услужливой улыбке. — К столу пожалуйте, завтрак готов. И… ещё раз спасибо вам, вестник Сталрока. Вы спасли всю нашу деревню! Мы приготовили вам кое-что помимо завтрака.

Я кивнул и неловко улыбнулся старосте.

— Вы мне уже отплатили, Ми́ллион, дав мне кров и пищу. Я вам благодарен в ответ. И… Давайте на ты лучше.

— Ну… Мне неловко, — замялся староста. — Мне моя сестра рассказала, как вы… как ты тех демонов разрубил. Демонов! Да я не слышал, даже чтобы герои королевские или рыцари так с ними… Ой, ладно, спускайтесь… То есть спускайся завтракать, пока не остыло. Можешь звать меня Милл, кстати.

Староста ушёл, а я потратил ещё минуту, чтобы одеться, умыться в оставленном со вчера тазу. Глянул в мутное окно — ничего не видно. После чего уже спустился в кухню.

Завтрак у старосты Милла был скромным, но в то же время насыщенным: свежий хлеб с хрустящей корочкой, большой кусок домашнего сыра, миска густой каши с молоком и пара вяленых колбасок. Пожалуй, по крестьянским меркам это даже роскошный завтрак, хотя было у меня подозрение, что многие продукты хозяин достал из запасов только ради меня.

Я быстро позавтракал, чувствуя, как возвращаются силы. Когда я отодвинул миску, собираясь поблагодарить Милла, он подошёл ко мне и протянул небольшой, туго набитый кожаный мешочек.

— Степан, — начал он, скромно. — Это от нас… от всех жителей Камнеброда. И от тех, кто пришёл из Ланше тоже. Мы собрали, кто сколько мог. В знак благодарности за всё, что ты для нас сделал. За помощь и защиту. И спасибо, что двоих наших парней похоронил и про сестру мою не забыл.

Я почувствовал, как краска заливает лицо. Принять деньги за то, что я изначально делал за крышу, еду и просто по соображениям совести? Я и так получил больше, чем хотел — опыт.

— Староста, я не могу взять это, — сказал я, отодвигая мешочек. — Вам всем самим нужнее. Особенно сейчас, когда столько людей осталось без крова.

Милл покачал головой, его взгляд стал твёрже:

— Нет. Ты ошибаешься. Это ведь наше общее решение. У нас есть свои запасы, мы друг другу поможем, что бы ни случилось. А тебе рано или поздно предстоит дорога и… сражения с демонами. Деньги в пути лишними не бывают. Это не просто плата. Это знак нашей признательности. Пожалуйста, возьми. Не обижай нас отказом. Мы хотим хоть как-то отблагодарить тебя.

Видя его настойчивость и понимая, что отказ действительно может быть воспринят как обида, я вздохнул и взял мешочек. Он был тяжелее, чем казался.

— Спасибо, — пробормотал я, чувствуя себя неловко, но и глубоко тронутым их щедростью.

Милл кивнул, словно груз свалился с его плеч, и вернулся за стол.

Мы проговорили где-то ещё полчаса. Я спрашивал про беженцев-соседей. Милл энергично рассказывал про свои нелёгкие отношения с сестрой, с печалью вспоминал её погибшего мужа достойного старосту и двух юношей, которых он сам послал на смерть, потому что до последнего надеялся, что дело не в демонах. Милл винил себя за это, но как взрослый человек старался просто пережить, смириться и идти дальше.

Я также спросил про сборщиков подати и удалось ли через них отправить весть о тяжёлом положении всех трёх деревень, но, как оказалось, они не приехали в срок, что тоже являлось недобрым знаком.

После завтрака я вернулся на чердак, чтобы убрать мешочек с монетами в дорожную сумку. Даже заглядывать внутрь не стал — пока что нет нужды в деньгах, успею ещё пересчитать.

Выйдя на улицу, я вдохнул прохладный воздух. Утренняя прохлада приятно освежила после душного чердака. Над крышами домов вился лёгкий дымок — значит, уже топятся печи, люди готовят завтрак. Звуки повседневной жизни: стук молотка откуда-то, блеяние козы, детские голоса. Деревня уже проснулась.

Проходя мимо небольшого лагеря беженцев из Ланше, который раскинулся прямо на центральной деревенской площади, перед домом старосты и колодцем, я невольно замедлил шаг.

Это было временное, немного хаотичное поселение, возникшее всего за сутки. Несколько старых, видавших виды повозок стояли полукругом и служили импровизированной стеной от ветра. Между ними навесы: куски ткани, чем-то похожей на брезент, и старые одеяла, натянутые на жерди или ветки. В центре лагеря догорал небольшой костёр, над которым висел котелок, испуская слабый пар. Всего здесь собралось около тридцати человек — те, кто не смог остановиться в домах местных жителей.

У костра сидели несколько ещё до конца не проснувшихся человек, грели руки или просто глядели на огонь потухшими глазами. Вокруг сновали женщины, занимаясь нехитрыми утренними делами — поправляли укрытия, присматривали за детьми, которые, несмотря на пережитое, уже игрались и резвились. Мужчины осматривали лошадей, поправляли упряжь на повозках, курили трубки или просто сидели в молчании, уставившись в пустоту. Рядом с повозками были привязаны несколько худых, усталых лошадей, понуро жующих скудную траву.

Было видно, что местные жители помогают как могут. Несмотря на собственные скромные запасы, они щедро делились. Вот пожилая женщина несёт узелок с хлебом к одной из палаток. Там — мужчина из Камнеброда помогает поправить колесо на повозке. Местные дети делятся игрушками с новоприбывшими сверстниками, хоть и немного неловко.