Блин и клад Наполеона - Некрасов Евгений Львович - Страница 32

– Ну да! Городским властям было все равно, продавать ли развалины за рубль или отдать мне как наследнику Синеносовых. А когда меня признали законным наследником…

– …Вы сказали: отдавайте синеносовские особняки. Это Ник-Ник вас подучил?

Синеносов посмотрел с уважением:

– Интересный ты Дима. Самый интересный из всех моих знакомых Дим. Я в первый раз тебя вижу, а ты все про меня знаешь.

– Я тоже сегодня увидел вас в первый раз, – сказал Блинков-младший, не уточняя, что это было много часов назад. Сейчас он хорошо вспомнил подслушанный разговор Дудакова с купцом первой гильдии и даже его имя-отчество: – Савелий Митрофанович, только я не понимаю, на что вы рассчитывали. Все старые дома до революции были чьими-то, но их не отдают наследникам.

– Сейчас не отдают, – подтвердил Синеносов. – А десять лет назад этот вопрос только решался, и везде по-разному. Скажем, в Прибалтике решили отдавать, а у нас в России – не отдавать. Могли решить и по-другому, тогда Ник-Ник владел бы всем Боровком.

– Ник-Ник?!

– Да… Я был бухгалтером в Красноярске, считал чужие деньги и получал двести рублей в месяц. И вдруг как в сказке является добрый волшебник: вот тебе трехэтажный дом в Подмосковье, вот тебе магазин со всем товаром, а взамен подари мне то, чего у тебя еще нет. Я и подписал дарственные документы на все синеносовские особняки.

В сыщицкой работе это называется «вновь открывшиеся обстоятельства». Они открываются – и версии летят кувырком, Дело возвращают на доследование… Блинков-младший представлял себе Ник-Ника таким же чудаковатым коллекционером, как Виталий Романович. «Я не хозяин, я хранитель», на себя лишнего рубля не потратит. А он, оказывается, втайне ворочал немаленькими деньгами и мечтал заполучить целый город. Ведь в этих старых синеносовских особняках – все, что есть важного в Боровке, от школы до милиции…

– Выходит, Ник-Ник ошибся, – выдавил Митек, стараясь не показать удивления.

– Да нет. Он поступил, как бизнесмен, – туманно заметил Синеносов и потащил пленника в секцию спорттоваров.

В тачку полетели кроссовки, футболки, трусы и спортивный костюм. Размеры купец первой гильдии угадывал на глазок и ни разу не ошибся.

– Обойдусь, – буркнул Блинков-младший.

– Не обойдешься. Тоже, раскомандовался: антрекоты есть не хочет, переодеваться не хочет. В конце концов, кто из нас похититель – я или ты?

Когда гору вещей украсила коробка с елкой и вторая – с новогодними игрушками, Митек окончательно поверил, что если и умрет в плену, то нескоро и нескучно.

– Компьютер, – обнаглев, потребовал он.

– Завтра принесу, – невозмутимо пообещал Синеносов. – Я ими не торгую, а которые в бухгалтерии, старые и без игрушек.

Блинков-младший молча кивнул и, чувствуя себя Особо Важной Персоной, пошел за Синеносовым к лифту.

Кабина, как это иногда бывает, поднялась чуть выше пола. Митек заглянул через щель вниз, в шахту, но там было темно. В лифте всего три кнопки: «вверх», «вниз» и секретная, с замком. Едва ли Синеносов станет прятать пленника в подвале – туда заходят продавцы. Остается третье помещение… Синеносов перехватил Митькин взгляд и, похоже, сделал свои выводы, потому что брови у него изумленно поползли на лоб. «Ого! Ты и об этом знаешь!», – говорила его гримаса. Но купец первой гильдии, как и обещал, не стал ни о чем расспрашивать.

Тут и появился на свет ключик от секретной кнопки. Синеносов вставил его в замок, повернул, и кабина поползла вниз. Миновав освещенный редкими лампочками подвал, лифт провалился в полную темноту.

– Приехали, – сказал Синеносов, подхватив тачку с вещами. – Что стоишь? Открывай дверь

Когда они вышли из лифта, свет в кабине погас. Темнота была абсолютная: Блинков-младший с Синеносовым находились метрах в шести под землей. Митек нащупал в кармане зажигалку, но потом решил не показывать, что у него есть огонь.

– Выключатель справа, – подсказал Синеносов.

Блинков-младший нашел, нажал. Тусклая лампочка осветила знакомую картину: точно такие же, как в верхнем подвале, низкие кирпичные своды без единой колонны.

– Про этот подвал никто не знает. Я здесь нашел кое-какие товары, припрятанные в семнадцатом году! – с гордостью сказал купец первой гильдии. Намек был ясен: «И тебя могу припрятать лет на сто».

– Те, кто строили вам лифт, знают, – возразил Блинков-младший.

– Они из Македонии. Заработали денег и уехали домой.

– А продавцы каждый день видят секретную кнопку…

– …и считают, что она лишняя. Знаешь, как бывает: в доме девять этажей, а щиток в лифте с двенадцатью кнопками, потому что другого не было.

Шагах в двадцати от лифта подвал перегораживала стена из нового оранжевого кирпича. Без всякого сомнения, старинные своды тянулись и дальше, на всю длину разрушенных лабазов. Бросив тачку, Синеносов подвел пленника к новенькой железной двери, обтянутой дерматином. Вид у нее был самый домашний, не хватало только звонка и номера квартиры.

– Подвал, как видишь, сухой, – сообщил он таким тоном, как будто сдавал Митьке квартиру, и стал перебирать ключи на связке. – Прохладно будет, но ничего не поделаешь: здесь и зимой, и летом температура одинаковая – плюс девять.

Ключей у купца первой гильдии было много. Он искал нужный, примерял некоторые к замочной скважине… И вдруг из-за секретной двери секретного подвала кто-то спросил сонным голосом:

– Кто там?

Глава XXI

В компании с лизоблюдом

Вопросик был что надо! Синеносов чуть ключи не выронил. Представляете, тюремщик отпирает дверь камеры, а оттуда спрашивают: «Кто там?»…

Ух, как Блинков-младший обрадовался! Ясно, что за дверью был его товарищ по несчастью, сильный духом человек, не потерявший чувства юмора и готовый дать отпор! Вдвоем они поднимут восстание! Скрутят этого Разгильдяишку, закуют в его собственные наручники и сдадут, куда следует!

Блинков-младший покосился на Синеносова: что-то слишком беспечно для тюремщика вел себя купец первой гильдии. Подобрал нужный ключ, вставил, повернул…

Яркий свет ударил в глаза и заставил сощуриться. Надо полагать, Синеносов тоже в первое мгновение ослеп – самое время напасть на него! Митек отшатнулся, чтобы случайно не попасть под удар незнакомого пленника, сунул свободную левую руку за парабеллумом. Стук сердца отдавался в ушах. Преступник что-то говорил, но Митек не слышал… Ну что же ты, друг?! Бей! Я добавлю рукояткой!

Ни-че-го. Скованную руку потянуло вперед, Блинков-младший вслед за Синеносовым вошел за дверь и огляделся.

Под потолком висела громадная хрустальная люстра с неснятым ценником. Режущий свет заливал серый пол (не земляной ли?) и боковые стены, а впереди была как будто черная занавеска. Подвал там продолжался, может быть, на сотни метров. Люстра не могла осветить его до конца, как уличный фонарь не может осветить горизонт.

В углу справа от двери бормотал телевизор. Товарищ по несчастью вместо того, чтобы поднимать восстание, валялся на раскладушке, повернувшись к вошедшим спиной. В левом углу стоял холодильник и штабелем возвышались коробки: от видика, от телевизора и непонятно от чего.

– Садись пока к Игорю. Я сейчас тебе что-нибудь из мебели привезу, – сказал Синеносов, отстегивая браслет с Митькиной руки, и попросил заключенного: – Игорь, сходи к лифту за тачкой. Я там и для тебя кое-что захватил.

– Морской закон: «деды» отдыхают, салаги трудятся, – не оборачиваясь, ответил корреспондент «ЖЭ». Это был он!

– Ты бы у меня и дня не проработал, – беззлобно заметил Синеносов, присел к Дудакову на раскладушку и стал растирать ноги. Митек подумал, что грязные дела требуют не меньше сил, чем добрые.

– Я схожу за тачкой, а то мороженое растает, – сказал он детским писклявым голоском.

Синеносов молча кивнул. Не веря такой шальной удаче, Блинков-младший стал пятиться к лифту. Тюремщик даже не взглянул в его сторону. Дело решали метры и секунды. Лифт манил распахнутой дверью. У Митьки было целых тридцать шагов форы! Да еще пока Синеносов поймет, что к чему, пока встанет с низкой раскладушки. Вскочить в кабину, захлопнуть дверь…