Тренировочный День 5 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 3

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, Барыня, что ты — гений? — медленно говорит Оксана Терехова: — ты чертов гений, Барыня! Сейчас выпьем еще и рванем… через окошко. Я там еще днем гвоздики вытащила, которые стекло придерживают.

— Никуда я не пойду!

— А ваше мнение, товарищ Коломиец мы учтем при следующем голосовании. Тару не задерживай.

Глава 2

Глава 2

Он лежал и смотрел в смутно белеющий где-то там наверху потолок. В голове царила звенящая пустота и легкость, словно бы он парил в мягких и пушистых облаках, высоко над землей. Все тело было легким но все же дыхания не хватало, мышцы и связки болели как после марафона, он определенно чувствовал натертости… вот завтра все болеть будет…

— Слушай, Вить. — легкими касаниями по его груди пробегают чьи-то пальчики: — как тебе? Понравилось?

— Угу. — говорит он, глядя в потолок. Всякая тварь после соития грустна бывает, думает он, но вот грусти нет. Скорее — спокойствие и смирение перед будущими тяготами и лишениями жизни тренера и физрука. Потому что тяготы и лишения обязательно будут, как не быть, детки у него в классе такие, что он еще поседеть до их выпуска успеет… но сейчас он уже не испытывает отчаяния при этой мысли. Если вот так к нему по вечерам в комнату будет Лиля приходить, то… жизнь кажется не такой уж и мрачной. И даже скорее — прекрасной. Великолепной. Замечательной. Он вздыхает. Лиля поднимает голову с его груди и смотрит на него.

— А чего тогда вздыхаешь? — спрашивает она: — да еще так тяжело. Как будто мировую грусть на себе тащишь в одиночку.

— Как твоя нога? — меняет он тему, вовсе не горя желанием объяснять Лиле что она тут не причем и вообще у мужчины окончание процесса вызывает временную апатию и умиротворение, а вовсе не желание прыгать, бегать и веселиться.

— Нормально. Мне ее Маша эластичным бинтом перетянула. Вот! — переворачивается и демонстрирует свою ногу, занеся ее прямо перед самым лицом Виктора.

— Красивая нога. — говорит он, разглядывая ее: — и забинтована аккуратно. Все-таки Волокитина прирожденная мамочка.

— Во! Так ее и буду называть! — сияет Лиля: — Мамочка! Потому что она такая — а где болит Лиля, а как болит Лиля, лежи не беспокойся, Лиля!

— Ну так и лежала бы. — вздыхает Виктор: — то есть я-то, конечно, не жалуюсь, мне очень хорошо, даже слов нет описать как хорошо было, все-таки у тебя талант. Координация и гибкость, сила — вот все у тебя есть. Повезло мне с тобой конечно… повезло. Наверное, даже слишком.

— А мне понравилось. — отвечает Лиля и у нее в глазах загораются искорки: — давай еще пару раз? Говорят, что парням только этого и нужно, а ты уже охаешь, а всего-то сколько… раз шесть было?

— Двенадцать! Лиля! Двенадцать! Это ненормально! Я тебя люблю, ты красавица и тело у тебя как у богини Дианы или лунной принцессы, но дай немного отдохнуть, пожалуйста… — взмолился Виктор.

— Вот интересно. — говорит Лиля: — обычно все ко мне пристают, а я не даю. А вот кому по доброй воле дала — тот в кусты сразу. Иди сюда, Витька!

— У тебя ж нога болит! И я не в кусты, я просто… дай чуток дух переведу. И вообще, если бы тем, кто к тебе приставал ты бы дала вот так двенадцать раз сразу — они бы еще на третьем посыпались бы.

— Знаешь, на твоем месте я бы не сопротивлялась… бороться со мной дело бесперспективное… Да и так, между прочим это сегодня разовая акция, Витька. Ты сегодня рыцарь был, вот и заслужил. Мы с тобой по-прежнему не пара, так что бери пока дают. — говорит Лиля и садится на него сверху, складывая руки на груди: — кроме того я сильнее. И быстрее, даже на одной ноге. То есть и сопротивление бесполезно и убежать ты не сможешь.

— Можно абонемент на месяц выписать? Кто же в один день месячную норму выдает, ты ж спортсменка, должна знать! — говорит Виктор, на самом деле не сильно-то и сопротивляясь. Да и как такому сопротивляться, даже если двенадцатый раз подряд? Никак. Только принять свою долю как положено мужчине — с высоко поднятой головой.

— Я тебе не автобус, чтобы по расписанию ездить! — девушка ударяет его кулачком в грудь: — абонемент ему! Давай, поднимайся, у нас полно времени до утра!

— Да как я встану, если ты на мне сверху сидишь⁈

— А я не с тобой разговариваю. — Лиля опускает голову вниз и он чувствует как ее тело скользит ниже и ниже, как ее бедра оказываются уже у него на щиколотках, а голова опускается…

— Погоди, Лиля. Что ты делаешь…

— Это называется «играть на волынке», меня Маркова Наташа научила… значит так… сперва так…

— Лиля!

— Больно? Терпи, казак, атаманом будешь. И вофоффе, тфоем февте…

— М… мне не больно, очень приятно. Просто я не слышу, что ты там говоришь… хотя, наверное, это и неважно… ай! Лиля! Больно! Ты чего кусаешься⁈

— Ты сказал, что «это неважно»! — Лиля поднимает голову и облизывается: — как это неважно? Я может быть самое важное говорю.

— Честное слово я тебя опасаться начну. — говорит Виктор: — ты и так мне всю спину расцарапала. И плечи покусала.

— Ничего не поделать. — пожимает плечами Лиля: — я страстная девушка. Я когда кого-то люблю, то делаю все до конца. Например, Машу я вообще съесть хочу.

— Теперь понятно, чего она от тебя шарахается. — говорит Виктор: — ты не веди себя как маньячина и она к тебе потянется. Так-то ты красивая и все такое, но когда тебя заносит и в глазах чертики вспыхивают — это пугает. Ты же не хочешь ее пугать?

— Фу. Так скучно. — Лиля поднимает определенную часть его тела и рассматривает ее внимательно и с близкого расстояния: — не работает. Сломался?

— Все с ним нормально. Было. Пока ты за него не взялась. Отдай.

— Все-таки ты жадина, Витька. — Лиля опускает голову на выставленные ладошки, уперевшись локтями в кровать и болтая ногами: — а говорил, что мол всегда готов и ничего не жалко. Мужики — обманщики.

— Ты так говоришь, будто у тебя мужиков никогда не было… мы все примерно одинаково устроены.

— Да не. Были конечно. Только… — Лиля неопределенно машет рукой в воздухе: — как-то не получалось обычно. С тобой получилось. Наверное, потому что ты глаза на меня не пучил. И руками не лез лапать.

— Как не лез? Еще как лез.

— Лез?

— Точно лез. В тот раз, когда на твоей квартире вместе проснулись и…

— Точно, — кивает Лиля головой: — лез же лапами своими грязными и везде меня лапал. Тогда не знаю почему. А я должна знать? Потому что я не знаю, а если я сейчас много думать буду, то у меня голова заболит. А когда я совсем без одежды вот у тебя между ног лежу, то мне думать совсем неохота.

— Да в общем не обязательно. — отвечает Виктор: — ладно, я готов к новому раунду, Лунная Принцесса.

— Точно? Ура! — сияет Лиля: — давай еще разок тебя наградим! Сперва сверху, а потом снизу, а потом…

— Да? Ты чего замолчала? — говорит Виктор. Лиля поднимается и крутит головой.

— Нет. — говорит она: — я конечно все понимаю, любопытно же. И старалась всех в тонусе держать, но чтобы вот так…

— Чего? — не понимает Виктор.

— Ты что не слышишь? — Лиля садится на кровати: — прислушайся. Вот сейчас… слышишь?

— Ээ… нет?

— Глухие вы все в городе. — качает она головой: — как у этой твоей ученицы, которая Лиза и моя соседка — фамилия?

— Нарышкина. — хмурится Виктор: — а она тут при чем? Только не говори, что…

— А у нее подружки есть? Четверо…

— Подружки… у них квартет Нарышкиной. Яна Баринова, Инна Коломиец и Оксана Терехова. Итого четверо их, всегда вместе держатся.

— Не, их пятеро должно быть. — говорит Лиля: — и я не против любопытства, но…

— Да чего они сделали-то? — недоумевает Виктор и Лиля — наваливается на него и зажимает ему рот ладонью.

— Тихо! — шипит она ему на ухо: — они уже рядом! — звучит она настолько убедительно, что Виктор — затихает и прислушивается. Пока он слышит только мерный стук Лилькиного сердца. Вернее будет сказать — ощущает его всем телом, ту-дум, ту-дум, ту-дум. Практически не слышит ее дыхание, только легкое дуновение на шее, там, где она прижалась к нему щекой.