Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 4

— Делаем, как договорились! — сказал я Абарису. — Не подведи, брат! Иначе только понапрасну людей положим.

— Да понял я все, — почесал бычий загривок воин, поставленный командовать полусотней дарданцев из младших сыновей, которых сам и набрал.

— Тогда мы поплыли, а ты зайдешь в город прямо перед рассветом, — обнял я его и скомандовал остальным. — С богом!

— С каким именно богом? — заинтересовались вдруг парни, и я даже губу прикусил от неожиданности. Вот ведь дурак!

— Бог моря Посидао! — нараспев произнес я. — Прими мою жертву!

Я бросил в волны золотой браслет, который снял с руки, и гребцы взорвались радостными криками. В их понимании подношение было достойным, и теперь они доберутся к острову без лишних приключений. А мне вот золота жалко до ужаса. Ну что за дебильные обычаи!

Палинур, мой кормчий, изучил это место в прошлый раз, а потому обошел по широкой дуге россыпь крошечных островков, посещение которых закончилось бы для нас проломленным днищем. Даже тусклого света луны было ему достаточно, ведь до Милоса меньше часа пути. Пропустить остров у нас никак не получится.

— Держи «Собачий хвост» по правую руку и ничего не бойся, — сказал я ему, называя Полярную звезду ахейским именем.

— Поучи еще меня, — едва слышно пробурчал тот в ответ.

Сухой, прокопченный соленым ветром мужик поминал богов и костерил почем зря неразумного мальчишку, но ослушаться приказа не посмел и повел суда ночью. Черные, как деготь волны качали корабль, по-дельфиньи ныряющий носом. Ветер бил прямо в лицо, а потому мы шли на веслах, не поднимая парус. Ветер сегодня против нас. Наверное потому, что ему-то я жертву и не принес.

— Парус! Парус! — бормотал я. — Паруса здесь полное дерьмо. Нужно косое вооружение ставить, иначе это не мореплавание, а ерунда полнейшая. Замаешься веслом махать. И мачты одной мало будет. Если забирать под себя острова, на море должно быть подавляющее преимущество. Неоспоримое! Плевать я тогда хотел на всех этих Агамемнонов и Ахиллесов. Пусть в своей Греции сидят, оливки выращивают и горшки расписывают.

— Булей! — услышал я озабоченный голос. — Очнись, Булей! Да помогут ему боги! Смените его на весле, олухи! Сомлел мужик. Эй! Булей! Открой глаза!

Самый пожилой из нас, наемник лет сорока с лишним, из фракийских пеласгов, захрипел вдруг и упал на товарища впереди. Из его груди вырывался свист, а лицо побледнело и заострилось. Смертушка глянула на нас из его глаз, затянувшихся потусторонней пеленой. Он дышал редко и сипло, и с каждым вздохом грудь его поднималась все реже, пока не перестала подниматься совсем.

— Что с ним? — задал я глупый вопрос, растерянно глядя на Палинура.

— Весло убило его, — ответил тот, шепча молитвы морским богам. — Я такое много раз видел. На весле долго не живут, Эней. Не бывает седых гребцов, они все умирают вот так, как он. Булей еще здоровый как вол… Был… Он лет десять лишних переходил.

— По местам! — скомандовал я. — На берегу попрощаемся с ним. Он уйдет к богам как должно!

Вместе с остальными! Это не прозвучало, но посыл поняли все. Нам не обойтись одним покойником, сегодня много парней уйдет в подземные чертоги. Погребальные костры — вот верный спутник славных побед.

— В море его бросьте, — покачал головой Палинур. — Богу Посидао было мало твоей жертвы Эней. Ему нужна человеческая жизнь.

Я сделал короткий знак, и тело мертвого товарища раскачали и бросили в волны, бормоча молитвы ненасытному повелителю моря, который в это время стоит повыше даже чем Диво, будущий Зевс.

В холодном свете острого месяца показался вдруг остров. Горы его огромной черной кучей разлеглись посреди морской глади, и Палинур безошибочно направил корабль к небольшой бухте, где кроме мелкой гальки и кустов не было совсем ничего. Теперь даже рыбаки не рискуют селиться на отшибе. Они сбиваются в стаи, как бараны, надеясь, что волк задерет не их. А нам только того и надо, кому нужны лишние глаза и уши. Пять кораблей приблизились к берегу, а с их бортов посыпались молчаливые тени, которые ухватили брошенные вниз концы.

— Лопаты! — скомандовал я, и десятки воинов воткнули деревянное полотно в каменистый берег. Они выроют канавы, вытащат корабли и поставят подпорки. Их мы привезли с собой. На все про все — не больше часа. Потом — двадцать стадий быстрым шагом по пустынному берегу до самого городка. Там мы заляжем в зарослях на ближайшем холме и будем ждать, когда приплывет Абарис.

* * *

— Хозяин! Плывут! Вон они!

Сфанд, командир ватаги карийцев, ткнул меня локтем и показал в занимающийся горизонт. Там на глазах росла темная точка, превращающаяся в корабль Абариса. Еще немного, и мы услышим плеск морских волн, которые беспокоят весла.

— Вижу! — ответил я. — Передай по цепочке парням, чтобы сидели до команды. Кто раньше высунется, пусть лучше в бою погибнет, иначе я его своей рукой зарежу. Мы тогда под этими стенами надолго застрянем.

— Понял, старшой, — кивнул курчавой башкой Сфанд. — Передам.

Крепкий, основательный мужик, он лет двадцать ходил с караванами на восток, а теперь вот остался без работы. Если бы не мой наём, следующий его рейс закончился бы взятием какого-нибудь городка. У него и выхода не оставалось. И он, и его парни подъели все, что успели скопить. Язык карийцев понятен мне, ведь мы соседи и близкая родня, что, впрочем, совсем не мешает нам отчаянно резаться между собой. Ну так то дело обычное.

На смотровой башне раздался протяжный крик. Да, проспорил я сам себе зуб. Плохо я думал о здешней страже, не спят они, оказывается. Такая на островах жизнь, не поспишь на посту. Не прошло и минуты, как из хижин показались перепуганные люди, которые, таща в руках домашний скарб, потянулись к воротам крепости, отворившиеся с протяжным скрипом. Рыбаки, гончары и плотники отнюдь не горели желанием биться с налетчиками. Для этого басилей имеется и его воины. Зря, что ли, они подати платят? Бабы тащили ревущих детей, а мужики подгоняли баб и волокли все самое ценное. Кто-то расписной горшок тащил, кто-то серп или топор, а кто-то пытался снять сети, которые поставил сушиться. Все это длилось совсем недолго, народ тут жил привычный, а потому, когда корабль моего троюродного брата по матери со скрипом пропахал гальку берега, в городке уже не было ни души.

— Тащи корабль! — заорал Абарис, давая воинам басилея обозреть во всей красе и самого себя, и два десятка своих парней, щеголяющих в одних набедренных повязках. Выглядели эти вояки до того убого, что на стене воцарилась оглушительная тишина. Воины не понимали, что происходит, я чувствовал их удивление даже отсюда. Еще бы! В крепости полсотни обученных бойцов со щитами и копьями, а город будут грабить какие-то голодранцы, вооруженные непонятно как.

— Они купятся! — шептал я, до боли прикусив губу. — Они должны купиться. Ну же, сволочь трусливая! Чего ждете? Вас же намного больше!

Городок этот с вершины холма был похож на гигантскую черепаху, которая решила отдохнуть у подножия крепости. Здесь не было отдельных домов, и каждый квартал представлял собой единое здание, перекрытое плитами сланца. Одна семья могла занимать одну крошечную клетушку, а могла и несколько. Тут не только жили, здесь работали. Даже крестьяне перебрались сюда, к подножию крепости, уходя к своим посевам и виноградникам лишь на время полевых работ. Все население Милоса собралось в одном месте, в тщетной надежде защититься от грабителей, и теперь горожане с болью в сердце толпились на стенах, проклиная разбойников и грозя им кулаками.

Воины Абариса, открыто глумясь над островитянами, полезли в хижины и потащили оттуда все, что смогли найти. Добро сваливалось в кучу без разбора, а со стен на творящееся безобразие хмуро смотрели жители, чьи дома грабили у них на глазах. Наши воины подходили к стенам и с хохотом показывали голые задницы, а когда в них летели стрелы, убегали и прятались под защиту каменных хижин.