Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп - Страница 18

Однако как англичане так и бургиньоны не могла зайти слишком далеко в этих обвинениях, поскольку было бы неуместно порочить королеву Изабеллу, которая была участницей договора в Труа.

Последствия договора в Труа

За границей, одним из первых, мир в Труа одобрил Король римлян Сигизмунд (31 июля 1420 года). 1 декабря 1420 года, в день Святого Элигия, Карл VI, Филипп Добрый, Генрих V и его брат Джон, герцог Бедфорд, въехали в Париж через ворота Сен-Дени. Радость парижан, одетых по этому поводу в красное, была велика. Священники в торжественных облачениях пели Te Deum laudamus и гимн Benedictus qui venit. Париж, как писал Шатлен, стал "новым Лондоном".

6 декабря Карл VI собрал в Отеле Сен-Поль, прелатов, клириков, дворян и жителей городов, и сельских общин королевства. Новый канцлер Франции, магистр Жан Ле Клерк, объяснил суть дела, заключавшегося в принесении всеми собравшимися клятвы соблюдать "окончательный и вечный мир". Еще одна ассамблея состоялась четыре дня спустя, 10 декабря. Неназванный представитель собравшихся потребовал, чтобы этот мирный договор рассматривался на всей территории королевства как "публичный закон" и чтобы все, кто отказывается ему присягнуть, считались мятежниками и виновными в "оскорблении величества". В частности, клясться должны были все, кто имел церковные бенефиции или занимал должность на королевской службе и кто приносил оммаж королю (таким образом, речь шла обо всем феодальном сословии). В то же время, согласно Хронике Кордельеров (Chronique des Cordeliers), было решено отменить на один год "все габели, субсидии, налоги и иные поборы на все товары", за исключением зерна, и вернуться к сильным деньгам[99].

Чтобы укрепить свою легитимность, Генрих V вызвал Дофина к Мраморному столу во дворце Сите и, "после того, как были совершены все необходимые формальности", королевский Совет и суд Парламента, заочно изгнал из королевства Карла и его сообщников и признал недостойным наследовать "все сеньории, которыми он владел и особенно права на корону Франции", хотя, как возражает Ангерран де Монстреле, он был "истинным наследником" "согласно древним обычаям этого благородного королевства". Хронист добавляет, что некоторые парижане были в восторге от этого торжественного постановления, потому что откровенно боялись Дофина Карла[100].

Со своей стороны, "три сословия Англии" одобрили мир в Труа мир в присутствии Генриха V в большом зале Вестминстера 2 мая 1421 года[101].

Все эти шаги были признаками как слабости, так и силы. Помимо закоренелых арманьяков, врагов по определению, во Франции, особенно среди знати, было немало тех, кого договор в Труа смутил или возмутил: "Это казалось многим в королевстве Франция очень странным, но в настоящее время они не могли поступить иначе". Мир с "бывшим врагом короны Франции" в хронике Жана Жувенеля дез Юрсена был охарактеризован не только  "весьма отвратительным и позорным", но и "не представлявшим никакой ценности, пользы или выгоды" для герцога Бургундского[102]. Даже среди бургиньонов были люди разочарованные и возражавшие против такого мира. "Некоторые назовут его мирным договором, но его лучше назвать договором для продолжения войны и опустошения королевства"[103]. Настоятель монастыря кармелитов в Реймсе выразился так: "Ни один англичанин никогда не был королем Франции и никогда им не станет"[104]. Вполне естественно, что за эти подстрекательские слова он был привлечен к ответственности. Гуманист Матье Никола Клеманжи, который когда-то был ректором Парижского Университета, в своем длинном сочинении Толкование Исайи (Expositio super Ysayam), написанном около 1425 года резко обличал договор в Труа и англичан, "самых старых и жестоких из наших врагов". По словам Шатлена, Луи де Шалон, принц Оранский, не хотел присягать англичанам, как и другой выдающийся бургиньон, Гийом де Вьенн, сеньор де Сен-Жорж.

Многие колебались, руководствуясь своими личными интересами, а не принципами. Так, например, Жан, граф де Фуа, продолжал вести переговоры с Генрихом V, который предложил ему меч коннетабля Франции. Дело в том, что 7 января 1421 года граф присягнул Генриху V как регенту королевства вместе с Шарлем II, сеньором д'Альбре и  Жаном IV, новым графом Арманьяком. 21 октября граф Фуа пообещал признать Генриха V законным наследником короны Франции "в обмен на некоторые сеньории или управление Лангедоком"[105]. Он добился этого 3 марта 1422 года, а в следующем месяце обязался отправить войска против Дофина. На самом деле, Жан де Фуа все еще колебался, заигрывал с обеими сторонами и пытался поднять ставки. В июле 1422 года он написал двум королям, Карлу VI и Генриху V, что из-за нехватки времени не может предоставить ранее обещанную помощь. Затем с разницей в нескольких месяцев смерть унесла обоих королей и граф посчитал себя свободным от всех клятв и обязательств (5 марта 1424 года он даже попросил правоведа Жана де Рибуи дать ему официальную консультацию, согласно которой клятвы становятся недействительными со смертью тех, кому они были даны).

Нахождение в плену, начиная с 1412 и 1415 года, трех принцев крови, Иоанна, графа Ангулемского, Карла, герцога Орлеанского и Иоанна I, герцога Бурбонского, представляло для Генриха V значительную ценность. Возьмем случай с последним. Еще в 1417 году король Англии в письме, адресованном своему секретарю Джону Типтофту, представлявшему его при дворе Сигизмунда Люксембурга, заявил, что его пленник, должным образом проинформированный, наконец-то осознал правоту англичан. С этого момента герцог Бурбонский стал с пониманием относиться к тому, что в обмен на односторонний отказ от французской короны Генрих V хочет получить земли во Франции. И если Карл VI откажется это сделать, он, герцог Бурбонский, немедленно признает Генриха V  законным и суверенным королем Франции. 16 января 1421 года герцог поддержал мир в Труа, который он назвал "хорошим, прочным и справедливым" и обязался, насколько это было возможно, воздействовать на своего старшего сына Карла, графа Клермонского, который перешел на сторону Дофина. Иоанн согласился заплатить выкуп в размере 100.000 экю. В обмен на это он должен был вернуть себе (временную) свободу, как только выплатит первый взнос в размере 60.000 экю[106]. Однако все его надежды на освобождение были напрасны: после нескольких раундов переговоров (включая повторное признание договора в Труа в феврале 1429 года), он умер (5 января 1434 года) в Англии, все еще будучи пленником.

Имея на руках абсолютное политическое оружие, которое представлял собой мир в Труа, англо-франко-бургундская коалиция, в силу только своего военного превосходства, должна была легко разгромить поредевшие войска арманьяков и захватить оставшиеся в руках Дофина территории.

Однако, факты опровергли прогноз: дофинисты сумели консолидироваться и отреагировать на угрозу, хоть и с разной степенью успеха, возможно, потому, что в конечном итоге их противники не имели достаточных финансовых и людских ресурсов и не пошли на реализацию своей программы, по крайней мере, в том, что касается франко-бургундского союза. Другими словами, успехи Карла VI, Генриха V и Филиппа были не столь значительными как ожидалось. Окончательной победы добиться не удалось, хотя войска коалиции 17 ноября 1420 года вынудили капитулировать Мелён. Шотландцы из состава гарнизона оборонявшего город были повешены как предатели своего короля Якова I, который находился в свите Генриха V.