Повелитель огня (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 19

— Одним ударом? — удивился Любомир. — Камнерога?

— Сам бы не поверил, если бы не видел и мне кто рассказал, — ответил огневик. — Но одним ударом.

— Силён, Владимир, силён! — похвалил меня князь. — Борислав Владимирович может тобой гордиться.

— Просто удачно получилось ударить в слабое место, — сказал я.

— Ещё и скромен! — решил совсем уж захвалить меня Любомир. — Благодарность тебе и от меня тоже. В последнее время прямо спасу нету от зверья всякого. Чаровал восстановили, но набежало их к нам — тьма-тьмущая. В леса заходить страшно. Крестьяне в полях работать боятся.

— Сейчас во всех восточных княжествах так, — вздохнув, произнёс маг. — Но ничего, потихоньку пришибём всех.

— Одна надежда на Братство, — сказал князь.

— Обязательно пришибём, — пообещал Долгой и перевёл разговор на более важную в данный момент тему: — У нас в повозке дружинник лежит. Борислав Владимирович его отправил княжича охранять. Камнерог этого дружинника сильно помял. Я отправил послушника за лекарем в Крепинский Дом Братства, но у нас каждый час на счету.

— Сейчас велю его перенести в покои и дам своего лекаря, — сказал князь и, повернувшись к своему тиу́ну, спросил: — Слышал?

— Слышал, господин! — ответил тот. — Перенести дружинника в покои и позвать твоего лекаря.

После этих слов тиу́н буквально сорвался с места и умчался исполнять приказ князя. А Любомир перекинулся ещё несколькими фразами с Долгоем, после чего маг сказал, что ему надо бы поскорее попасть в Дом Братства. Распрощавшись с князем, огневик обратился ко мне:

— Прощай, княжич! Тепло и свет тебе! И прими ещё раз мою благодарность за помощь!

После этих слов проводник, как и при нашей первой встрече, протянул в мою сторону раскрытую огонь с пламенем в ней и лёгким дуновением, отправил это пламя в мою сторону. Как и в прошлый раз, оно почти сразу же развеялось, а до меня дошёл лишь тёплый ветерок.

— И тебе тепло и свет, брат Долгой! — сказал я. — Мне было приятно с тобой путешествовать. Ты вернёшься в Велиград?

— Мне нужно будет поехать в Огненный Посад, рассказать Старшим братьям про ситуацию на дорогах. Камнероги на них не выходили даже после землетряса. Надо разбираться. Велиград по пути, и я сделаю там остановку. Но это будет нескоро.

— Надо как-то отцу сообщить, что Влок здесь задержится.

— За это не переживай, я сегодня же отправлю в Велиград лазу́рника с письмом. Уже завтра верхо́вник сообщат Бориславу Владимировичу, что ты доехал до Крепинска и что Влок здесь задержится, пока не поправится.

После этих слов маг ушёл, и Крепинский князь тут же обратился ко мне с вопросом:

— Голоден?

— Нет, — ответил я.

— Тогда ступай отдыхать, утром я тебя со своей семьёй познакомлю, она теперь на ближайшие годы будет и твоей тоже, — сказал князь и, заметив, что я не сильно этому рад, добавил: — И не печалься, тебе у нас будет хорошо. Сын Борислава Владимировича для меня не просто гость. Мне ты тоже как сын будешь. Отец тебе рассказывал, что его бабка моему деду сестрой приходилась?

— Он говорил про общих предков, но без деталей.

— Ну вот теперь знай и детали, — князь улыбнулся. — Ладно, ступай! Смык тебя проводит.

Невысокий, юркий, довольно возрастной слуга тут же подбежал ко мне и с крайне подобострастным выражением лица произнёс:

— Изволь пройти со мной, господин!

Я изволил и в сопровождении слуги проследовал в подготовленные для меня покои, где сразу же упал на кровать. Вроде ещё держался, но как увидел мягкую перину, так тут же навалилась вся собранная за день усталость.

Проснулся я от настойчивого стука в дверь.

— Да входите вы уже! — крикнул я. — Хватит стучать!

Дверь приотворилась, и в проёме показалась улыбающаяся физиономия Смыка.

— Доброго утра, господин! — проворковал слуга. — Разреши внести сундуки с твоими вещами?

— Ну вноси, раз уже разбудил, — ответил я.

Тут же дверь отворилась настежь, и в комнату внесли сундуки. Оказалось, слуги с ними уже стояли возле моих покоев. И я, лёжа в постели, смотрел, как это всё вносят и расставляют.

— Через час князь ждёт тебя в трапезной, господин! — объявил мне, когда всё было расставлено, Смык. — Пригнать Млашку, чтобы одежду подготовила?

— Пригони, — ответил я.

Смык тут же убежал, а с ним и остальные слуги, и я решил, пока не пришла некая Млашка, немного привести себя в порядок, благо приспособление для умывания находилось прямо в покоях — в дальнем углу за неким подобием ширмы стояла лохань, над которой на верёвках был подвешен умывальник. Я подошёл туда, сбросил рубаху и хорошенько умылся.

Очень не хватало зубной щётки и пасты, но я уже научился пользоваться местными их заменителями. Народ здесь чистил зубы или смесью сухих размолотых трав, смешанных с какой-то добавкой, придающей этой смеси густоту, или толчёным древесным углём. Второй вариант требовал более тщательного ополаскивания рта, поэтому использовался в основном на ночь.

Слуги предусмотрительно оставили возле умывальника коробочку со средством из трав и несколько небольших тряпочек, которыми нужно было его втирать в зубы. И я принялся за чистку. За этим занятием меня и застала Млашка. Как она вошла в покои, я даже и не заметил — увлёкся. Зато когда у меня чуть ли не над ухом прозвучало: «Доброго утра, господин!», я чуть зубную тряпочку не проглотил.

— Млава я, — представилась служанка. — Меня Смык прислал. Полить тебе на шею, господин?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Посмотри лучше в сундуках мои вещи, выбери что-нибудь, в чём можно к князю идти, да подготовь.

— Слушаюсь, господин! — ответила Млава и отправилась выполнять поручение.

На вид служанка казалась совсем молоденькой — лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Довольно миленькая, улыбчивая и, судя по всему, трудолюбивая, но при этом она, в отличие от Смыка, не перегибала с демонстрацией готовности услужить.

Я закончил гигиенические процедуры, обтёрся полотенцем и покинул угол с умывальником. Грязную рубаху надевать не стал, решив, что голым мужским торсом служанку не смутить. Присел на кровать и принялся ждать, когда Млава подготовит мой гардероб к выходу на завтрак с князем Любомиром.

Девушка управилась довольно быстро, спросила, не надо ли чего ещё, и, получив ответ, что не надо, быстро убежала. Я же надел отглаженные рубаху, порты и кафтан, и принялся ждать, когда за мной придут, чтобы отвести к князю. Ждал где-то полчаса, после чего прибежал Смык и предложил пойти с ним.

Трапезная зала Крепинского князя впечатлила меня своими размерами и убранством. У отца была меньше, хоть и ненамного. И однозначно не такая роскошная. Вообще, у меня дома, во дворце Велиградского князя всё было величественным, но каким-то спартанским, без излишеств. А здесь, в Крепинске, во многом чувствовалась великолепие и роскошь.

И не факт, что Любомир Чеславович был богаче отца — возможно, просто любил пустить пыль в глаза. Та же трапезная зала была украшена так, что глаза разбегались. Позолота была на всём, что только можно было позолотить, и гобелены на стенах висели очень дорогие, хорошего качества. Камин так вообще можно было назвать произведением искусства. Как и стоящие на нём вазы.

Князь уже был за столом — восседал во главе. По правую руку от него сидел сын — на вид моего возраста или максимум на пару лет старше. По левую — дочери. Одна совсем маленькая — лет пяти, второй можно было дать шестнадцать-семнадцать. Никто ничего не ел, ждали меня. И мне сразу же стало неудобно от того, что я пришёл последним. И хоть моей вины в том не было — пришёл тогда, когда привели, но всё равно было как-то неловко.

— Здрав будь, Любомир Чеславович! — произнёс я, подходя к столу, ломившемуся от различных яств. — Здравы будьте, княжич и княжны!

Возможно, сказать надо было что-то другое, или приятного аппетита пожелать, но вроде и так прокатило — никого мои слова не удивили и не смутили.

— И ты здрав будь, Владимир! — сказал князь. — Проходи, садись за стол!