Повелитель огня (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 11

— Нет ничего невозможного, если в деле чаровники!

Это было сильное заявление. Особенно на фоне того, что я даже малейшего понятия не имел, как в этом мире всё устроено в плане магии. Но сейчас надо было давить. Мне совершенно не хотелось погибать за какой-то там престол. И отцу не хотелось. Да никому, кроме дяди, не хотелось. И я был уверен, что этот жук тоже не хотел погибать, скорее всего, у него в планах было, чтобы погибли мы.

Дядя явно что-то мутил, но вот что — непонятно. В любом случае ничего хорошего от этого упыря, приказавшего убить слугу, я не ждал. Рассказать бы отцу про всё, но опасно. Не факт, что отец поверит, а дядя точно отомстит. А ещё стоило впредь хорошо следить за словами, хотя бы первое время, чтобы не получилось больше, как сейчас с магией.

Отец наблюдал за моей с дядей перепалкой с нескрываемым интересом. Похоже, раньше за Владимиром не наблюдали привычки спорить со старшими.

— Ты ничего не соображаешь после отравления! — заявил тем временем дядя. — Тебе нужно отдохнуть!

— Владимир прав! — вступилась за меня мать. — В том, чтобы жить ради Велиграда, не меньше чести, чем в том, чтобы погибнуть за Княжий Посад.

Неизвестно, сколько бы мы ещё препирались, но нас прервал тысяцкий. Лесьяр указал рукой куда-то за стену и обратился к отцу:

— Взгляни, господин!

Мы все сразу же посмотрели вниз и увидели группу из пяти человек, идущих к тому месту, где раньше были ворота. Один из них держал в руках белый флаг.

— Два часа прошло, — заметил воевода.

Переговоры прошли довольно быстро. Это не двадцать первый век, где стороны могут ходить вокруг да около, но так и не договориться даже за несколько раундов. Здесь народ проще: отец сказал, что отказывается от претензий на Великий престол, и пообещал не поддерживать других князей, если они вдруг решат этот самый престол захватить; Мстислав от имени своего старшего брата Станимира пообещал увести армию златичей и их союзников за пределы нашего княжества и гарантировал, на словах, конечно же, нам вечный мир и дружбу.

После чего переговорщик с отцом закрепили договорённость рукопожатием, и я выдохнул. Но как оказалось, обрадовался я зря. Уже после того, как хлопнули по рукам и отец поинтересовался, когда вражеская армия отступит от стен нашего города, Мстислав заявил:

— На следующий день после того, как Владимир отбудет аманатом в Крепинск.

И тут я понял, что всё не так уж и радужно, как мне казалось. Насколько я помнил, аманатами называли родственников влиятельных людей, как правило, детей. Их отправляли в станы союзников или завоевателей в качестве символов доверия или в рамках условий мира. С аманатами обращались как с уважаемыми людьми, они жили, как правило, при дворе, нередко вместе с детьми завоевателя, но это в любом случае были заложники. И прожить в таком статусе человек мог не один год.

И вот теперь подобная участь ожидала меня. А ведь только успел порадоваться, что всё так благополучно закончилось. Нет, если сравнивать поездку аманатом со славной гибелью у стен далёкого Княжьего Посада, то я лучше поеду в этот загадочный Крепинск. Но вот как-то нечестно в последний момент о таком сообщать.

И похоже, отец придерживался такого же мнения. Он нахмурился и произнёс:

— Владимир никуда не поедет!

— Но это стандартное условие! — отыграв на лице искреннее удивление по поводу нашего недовольства, заявил Мстислав.

— Мы его не обсуждали.

— Но это даже не обсуждается. Так всегда делают.

— Нет! Я не могу отправить сына. Перемирия не будет. Уходи, Мстислав!

Вот это поворот. Похоже, шансы на славную и достойную гибель за Великий престол опять велики. И вот честное слово, я бы лучше аманатом поехал. Не то чтобы я боюсь воевать, но когда шансов на победу никаких, это сильно деморализует. А ещё когда при этом понимаешь, что война идёт не за свободу и жизнь, а за какой-то там престол, который, как я понял, отцу не особо-то и нужен. И лишь дело чести заставляет его лезть в этот странный замес. Интересно, что за престол такой? Почему у отца на него права? Мы что какие-то очень крутые по меркам этого мира?

Пока я об этом думал, Мстислав поднялся из-за стола и произнёс:

— Зря, Борислав Владимирович, ты отказываешься. Ты же понимаешь, что по-другому нельзя.

— Мой сын никуда не поедет! — рявкнул князь и ударил кулаком по столу, да так, что тот аж слегка подпрыгнул, несмотря на свою массивность.

И в зале повисла настолько тягостная тишина, что мне аж неуютно стало. У одного лишь дяди морда от радости светилась, как начищенный медный самовар. И тогда я осторожно произнёс:

— Ну, если надо, то я могу поехать. Не проблема.

Ну а что я терял? Стоило попробовать. И едва я это сказал, все сразу же все уставились на меня.

— Они хотят отправить тебя в Крепинск, — сказал отец, и это прозвучало так, словно Крепинск был задницей этого мира.

И мой энтузиазм сразу же немного угас. А тут ещё и мать добавила.

— Почему в Крепинск? — спросила она. — Почему не в Златояр?

— Брат решил, что так будет лучше, — ответил Мстислав. — И Владимиру там будет безопаснее. Любомир примет его как своего сына. Вы можете не переживать за него.

— Отец, — я снова взял слово, пока князь находился в сомнениях и поезд ещё не ушёл. — Если я нужен тебе дома или у тебя на меня есть какие-то планы, о которых я не знаю, то я никуда не поеду и буду делать то, что ты велишь. Но если нужно поехать в Крепинск, чтобы подкрепить этим мирный договор, я готов. Я с радостью сделаю это, если это позволит нам избежать ненужной войны. И если это никак не оскорбит тебя и нашу семью.

— Крепинский князь примет тебя как сына, для него это будет большая честь, — тут же ответил мне Мстислав, хотя на самом деле эти слова предназначались отцу.

А тот тем временем тяжело вздохнул, покачал головой, выдержал долгую паузу и в итоге заявил:

— Хорошо, Владимир поедет аманатом. Но у меня есть одно условие: он поедет туда ненадолго.

А вот это мне прям совсем понравилось. Теперь главное, чтобы враги на это согласились.

— Через пять лет он должен будет вернуться! — закончил отец. — Думаю, этого времени хватит, чтобы Станимир убедился в моём дружелюбии.

Да уж, зря я успел опять обрадоваться. В этом мире свои понятия о «недолго». Но оно и логично, это не мой прошлый двадцать первый век, где все всегда спешат, время летит, а пять минут спокойствия заставляют тебя нервничать — кажется, будто что-то не так, и ты куда-то опаздываешь.

Дядя тоже расстроился, это было хорошо заметно по его лицу, вмиг снова ставшему кислым.

— Думаю, брата это устроит, — сказал Мстислав. — Но я всё равно должен у него уточнить. Сам я не имею полномочий давать согласие на такое условие.

— А что ты можешь? — спросил отец.

— Я могу заключить с тобой перемирие, Борислав Владимирович. На три дня. За это время я получу ответ от брата. Но Владимир может уже собираться в дорогу. Я уверен, Станимир даст добро.

Три дня пролетели быстро. Разумеется, наш главный враг дал добро на условие отца — видимо, ему тоже очень не хотелось продолжать боевые действия. Причём ответ мы получили уже на следующий день. Поэтому собирался я активно.

С тем, что надо уезжать, я смирился легко. По большому счёту ещё неизвестно, где для меня опаснее: в заложниках в далёком Крепинске или дома с таким дядей под боком. Ведь я так и не вспомнил, куда и зачем тот хотел меня увести. А вспомнить очень хотелось.

Так как отец не был уверен, что меня пытались отравить златичи — и правильно делал, что не верил — он приставил ко мне Влока в качестве телохранителя. И тот все три дня от меня почти не отходил. Также Влоку было велено сопровождать меня в дороге до самого Крепинска. Как я понял, он был кем-то вроде начальника службы безопасности князя и одним из самых верных дружинников. Ему отец доверял полностью.

Да и вообще Влок оказался хорошим мужиком. Искренне переживал, что у меня отшибло память, помогал мне «вспомнить» детали моей жизни и отвечал на любые вопросы. Это было очень удобно. Вообще, легенда с отравлением хорошо выручала — абсолютно все пытались мне помочь постановить память. В итоге что-то я сам смог сам извлечь из доставшейся мне памяти, что-то мне рассказали, и к отъезду из отчего дома я уже хоть как-то мог ориентироваться в этом мире.