Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 1 - Дюма Александр - Страница 11

– Вот именно, алмазный порошок, а что под ним – поищите-ка хорошенько!

– Верно, бриллиант с просяное зернышко.

– Величина не имеет значения: мы соединим весь этот порошок, и из просяного зернышка получится конопляное семечко, из него – горошина… Но ради бога, милый Ашарат, сделайте за это колпак над трубой и громоотвод над каретой, чтобы вода не лилась в печь, а молния обходила карету стороной.

– Сделаю, сделаю, не беспокойтесь.

– Опять! Он просто изводит меня своим вечным «не беспокойтесь». Ах, молодость! Безрассудная, самонадеянная молодость! – зловеще рассмеялся старик, обнажив беззубые десны; глаза его при этом, казалось, ввалились еще глубже.

– Учитель, огонь догорает, тигель остывает. Что в нем, кстати?

– Посмотрите.

Молодой человек поднял крышку и увидел кусочек остекленевшего угля размером с небольшой орех.

– Алмаз! – вскричал он и тут же добавил: – Но он же с изъяном, неправильной формы… Он ничего не стоит.

– А все потому, Ашарат, что огонь погас, поскольку на трубе нет колпака. Теперь вам ясно?

– Ну полно, простите меня, учитель, – ответил молодой человек, так и этак вертя в пальцах алмаз, который то вспыхивал в лучах света, то снова гас. – Простите меня и поешьте чего-нибудь, чтобы подкрепиться.

– Это ни к чему: два часа назад я выпил ложечку эликсира.

– Вы ошибаетесь учитель: вы сделали это в шесть утра.

– А который теперь час?

– Уже половина третьего ночи.

– Иисусе! – всплеснув руками, воскликнул ученый. – Еще один день прошел, пробежал, пролетел. Сутки становятся все короче, в них уже не двадцать четыре часа.

– Если не хотите есть, хотя бы немного сосните, учитель.

– Ладно, я посплю часа два. Однако посматривайте на часы и через два часа разбудите меня.

– Обещаю.

– Знаете, Ашарат, – ласково продолжал старик, – когда я засыпаю, мне всегда страшно, что это – навеки. Вы ведь разбудите меня, правда? Не обещайте, лучше поклянитесь.

– Клянусь, учитель.

– Через два часа?

– Через два часа.

В это время на дороге послышался шум, словно проскакала галопом лошадь. Затем раздался крик – тревожный и в то же время удивленный.

– Что там еще такое? – вскричал путешественник, проворно распахнув дверцу, и, не воспользовавшись подножкой, спрыгнул на дорогу.

3. Лоренца Феличани

Вот что произошло на дороге, пока путешественник беседовал в карете с ученым.

Мы уже рассказывали, что, когда раздался удар грома и сверкнула молния, свалившая наземь передних лошадей и заставившая задних встать на дыбы, женщина, сидевшая в одноколке, лишилась чувств. Впрочем, через несколько секунд, словно обморок ее был вызван лишь испугом, она начала приходить в себя.

– О боже, – воскликнула она, – неужели меня все покинули и рядом нет ни единой живой души, которая бы меня пожалела?

– Сударыня, если я чем-нибудь могу быть вам полезен, то я здесь, – произнес робкий голос.

При звуках этого голоса молодая женщина выпрямилась и, просунув голову и руки между кожаными занавесками одноколки, обнаружила перед собой молодого человека, стоявшего на подножке.

– Это вы мне ответили, сударь? – спросила она.

– Да, сударыня.

– И вы предложили мне помочь?

– Да.

– Скажите сначала, что произошло?

– Молния ударила почти в вас, сударыня, постромки передних лошадей порвались, и они убежали, унеся с собою форейтора.

Женщина с беспокойством оглянулась вокруг.

– А… другой, управлявший задними лошадьми, где он? – спросила она.

– Вошел в карету, сударыня.

– С ним ничего не случилось?

– Ничего.

– Вы уверены в этом?

– Во всяком случае, он спрыгнул с лошади, как человек вполне здоровый и невредимый.

– Слава Господу, – проговорила женщина и перевела дух. – Но где же находились вы, сударь, что так кстати пришли мне на помощь?

– Гроза застала меня врасплох, сударыня, и только я укрылся здесь, у входа в каменоломню, как вдруг из-за поворота вылетела карета. Сначала мне показалось, что лошади понесли, но потом я увидел, что ими управляет твердая рука. Тут ударил гром, да так, что мне почудилось, будто молния попала прямо в меня, и я несколько мгновений ничего не слышал и не видел. Все, о чем я рассказал, происходило точно во сне.

– Так, значит, вы не уверены, что человек, управлявший задними лошадьми, находится в карете?

– О нет, сударыня, я к тому времени пришел в себя и прекрасно видел, как он входил.

– Прошу вас, проверьте, там ли он сейчас.

– Каким образом?

– Послушайте. Если он там, вы услышите два голоса.

Молодой человек спрыгнул с подножки, подошел к карете и прислушался.

– Да, сударыня, он там, – возвратившись, сообщил он.

Женщина удовлетворенно кивнула, оперлась головой на руку и глубоко задумалась. На вид ей было года двадцать три – двадцать четыре; матовой смуглостью лица она выгодно отличалась от других, обычно розовощеких женщин. Голубые глаза, поднятые к небу, казалось, вопрошали его о чем-то и горели, словно две звезды; черные как смоль, ненапудренные вопреки моде того времени волосы локонами спускались на молочно-белую шею. Внезапно, словно приняв какое-то решение, она спросила:

– Сударь, где мы находимся?

– На дороге из Страсбурга в Париж, сударыня.

– А в каком месте?

– В двух лье от Пьерфита.

– Что это – Пьерфит?

– Небольшой городок.

– А что находится дальше по дороге?

– Бар-ле-Дюк.

– Это город?

– Да, сударыня.

– И много в нем жителей?

– Тысячи четыре-пять, по-моему.

– Есть ли здесь другая дорога в Бар-ле-Дюк, короче этой?

– Насколько мне известно, нет, сударыня.

– Peccato![27] – откинувшись на спинку сиденья, пробормотала женщина.

Молодой человек подождал немного дальнейших расспросов, но, увидев, что женщина молчит, зашагал прочь от кареты. Это движение, по-видимому, привлекло ее внимание, так как она поспешно подалась вперед и позвала:

– Сударь!

Молодой человек обернулся.

– Я здесь, – проговорил он, подходя поближе.

– Еще один вопрос, если можно.

– Прошу.

– Вы видели лошадь, привязанную позади кареты?

– Да, сударыня.

– Она еще там?

– Человек, вошедший в карету, отвязал лошадь и снова привязал к колесу.

– С лошадью ничего не произошло?

– Не думаю.

– Она дорогая, и я очень ее люблю. Мне хотелось бы убедиться самой, что она жива и невредима, но как я пойду по такой грязи?

– Я могу подвести лошадь сюда, – предложил молодой человек.

– Да, подведите, прошу вас, я буду вам весьма признательна, – воскликнула молодая женщина.

Молодой человек приблизился к лошади, та подняла голову и заржала.

– Не бойтесь, он смирный как ягненок, – проговорила женщина и добавила чуть громче: – Джерид! Джерид!

Лошадь, узнав голос хозяйки, вытянула умную морду с дымящимися ноздрями в сторону одноколки. Молодой человек принялся ее отвязывать. Но едва лошадь почувствовала, что поводья находятся в неопытных руках, как тут же вырвалась и одним прыжком очутилась в двадцати шагах от кареты.

– Джерид! – ласково повторила женщина. – Сюда, Джерид, сюда!

Лошадь тряхнула красивой головой, шумно втянула воздух и, пританцовывая, словно под музыку, подошла к одноколке. Женщина высунулась по пояс между кожаными занавесками.