Военкор (СИ) - Дорин Михаил - Страница 19

— Пронесло. Сейчас ещё не хватало объяснять, кто мы такие, — выдохнул Сева, не сбавляя шаг.

— Ага. Конная полиция.

— Ты ещё скажи, что мы из эскадрона гусар летучих, — посмеялся Сева.

Наконец, мы зашли в район, где располагалось здание советского посольства в Дамаске.

Дежурный на проходной оглядел нас с подозрением, всё-таки наш внешний вид оставлял желать лучшего.

— То есть, наши документы тебе ни о чём не говорят? — спросил я, показывая ему своё чудом уцелевшее удостоверение

— К кому? Зачем? — строго спросил он.

— Срочно к Максиму Евгеньевичу Римакову! — гаркнул Сева.

— Его нет… — нахмурился дежурный. — Вы время видели?

— Вызванивай, родной. И передай, что у нас информация по «горному делу».

— Так вы геологи? — спросил солдат.

На КПП зазвонил телефон, и молодой боец подошёл к трубке.

— Понял, — ответил он в трубку и повернулся к нам. — Вас ожидают.

Дежурный нажал кнопку звонка, и через две минуты нас пропустили внутрь. В приёмной сидела женщина, которая и позвонила Римакову, косясь на нас исподлобья.

— Максим Евгеньевич скоро будет, — сообщила она, положив трубку. — Можете присаживаться. Хотя погодите!

Женщина выдала нам по газете, чтобы мы не испачкали диван.

— Через сколько он будет, не сказал? — спросил Сева, усаживаясь на расстеленную газету.

— Через полчаса. Вы чай будете?

Никто не отказался, но прежде чем она ушла, я уточнил о возможности воспользоваться телефоном.

Я набрал редакцию с телефона в приёмной посольства. Долго висела тишина, потом пару раз щёлкнуло, и сигнал соединился с Москвой.

— Карелин, — сказал я коротко. — Передаю срочно.

— Чёрт побери, ты где пропадал? — выпалил редактор.

— Записывайте!

Писать статью мне было некогда, потому пришлось импровизировать. Я вкратце рассказал о попытке израильских катеров перехватить наш корабль, о мужестве экипажа и храбрости пилотов, которые не позволили этому случиться. С их стороны демонстрация флага была выполнена на отлично.

— Пишу, пишу… вот это я понимаю! Вот это материал! Наш главный будет до потолка прыгать от такого репортажа!

Редактор замолчал на секунду, потом голос изменился, стал подозрительно будничным.

— Погоди, Лёша. А ты вообще как в Сирии оказался?

— Чутьё привело, — отрезал я. — Скоро здесь что-то будет.

— Какое, на хрен, чутьё? У нас в Ливане всё важное, ты сам это знаешь!

Я не ответил. Просто повесил трубку.

Во-первых, не хотел тратить последние силы на спор. Во-вторых, в приёмную как раз вошёл Максим Евгеньевич Римаков.

Внешность Римакова ничем не была примечательной. Невысокого роста и «поджарый». Короткие, аккуратные тёмные волосы с редкой сединой. Глаза карие, но взгляд «холодный».

Речь вкрадчивая. С каждым словом ты всё больше прислушиваешься к Максиму Евгеньевичу. Как я понял со слов Севы — первый секретарь, а на деле «советник по безопасности при посольстве» и резидент КГБ. Вероятно, именно он курировал Казанова и, соответственно Севу.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Карелин? Пройдёмте. Ты тоже с нами, — Римаков повернулся к Севе.

Сева вскочил с дивана, вытянувшись по струнке.

Кабинет Римакова был просторным. Тяжёлый стол, лампа с зелёным плафоном, сейф в углу. На стене висел портрет Феликса Дзержинского в потемневшей раме. Ни Ленина, ни генсека — только он.

Римаков сел за стол.

— Слушаю, — сказал он спокойно.

Мы изложили всё от начала и до конца. По пунктам: мои наблюдения за ООН на высотах, буферная зона, столкновение с БПЛА, потеря Махмуда, путь до Дамаска. Он не перебивал, но временами делал пометки в блокнот. На столе перед ним лежала тёмно-красная папка с номером 880, аккуратно подложенная под обычную служебную бумагу.

Когда мы закончили, Римаков поднял голову.

— Вы, товарищ корреспондент, в редакцию звонили. Надеюсь, рот держали на замке? — показал «советник» свою осведомлённость.

Готов ручаться, что содержание разговора он тоже знал.

— Так точно. Но редакция требует объяснений моего пребывания в Сирии. Потому вынужден просить вас организовать мне обратный рейс.

Римаков кивнул, будто это было ожидаемо.

— Всё будет улажено. Не волнуйтесь. Но мне нужен от вас ещё один репортаж в Сирии, — сказал Римаков и, повернувшись к Севе, добавил: — Ты свободен. Отдохни.

Сева встал, молча кивнул и вышел.

Римаков посмотрел на меня чуть дольше обычного.

— Базу на аэродроме Хальхалла, знаете? Я попрошу вас посетить базу и встретиться с одним человеком.

Глава 8

Поездка на базу Хальхала в мухафазе Эс-Сувейде виделась мне обычным частным визитом. Встретит меня замполит, проведёт по объектам, даст поговорить с лётчиками и отправит домой.

Всё что мне нужно передать одному из наших авиаторов, я запомнил. Римаков пару раз даже сказал мне повторить. Довести информацию нужно было до майора Клюковкина. Кто он такой, я понятия не имел. Но вот замполит советнического аппарата полковник Мельников знал этого человека.

Он мне и обещал организовать встречу.

Однако после разговора с Римаковым стало понятно ещё кое-что: на авиабазе ожидается большой съезд высших лиц Сирии. Оказывается, что сегодня на авиабазе с визитом сам президент страны Хафез Асад. И именно у него мне поручено взять интервью. Зачем это мне организовали КГБшники, понятия не имею.

Но сам факт беседы президента одной из ведущих стран Ближнего Востока с корреспондентом советской «Правды» — событие серьёзное.

С первых минут моего прибытия на авиабазу в Эс-Сувейде меня сопровождал старший лейтенант Балдин и его сирийский коллега Махмуд. Показывали не самые интересные места — столовую, арочные укрытия для самолётов, стоянку вертолётов и спецтехники. Я даже ничего не фотографировал, хотя мне этого не запрещали.

— Мне обещали интервью с президентом, — сказал я, заметив, что меня уводят дальше от всей делегации.

Сейчас президента и его подчинённых повели смотреть сирийские МиГ-23 новых модификаций, которые Союз поставил совсем недавно. Мне же предложили осмотреть помещение пожарной команды.

— Да, но чуть позже. Команды от полковника Мельникова не было, — сослался Балдин на заместителя по политической работе.

Делегация во главе с Хафезом Асадом переместилась на стоянку вертолётов сирийских ВВС. А мне уже начало надоедать хождение по складам и пищеблокам.

— Так, старлей, где тут советские лётчики?

— Подождите. Надо уточнить, в каком порядке будете брать интервью, — сказал Балдин.

У меня ощущение, что он просто тянет время.

— Короче! Как говорил мой дед — как не тяни время, оно всё равно тебя натянет. Веди к лётчикам, Балдин.

Через несколько минут мы уже подходили к стоянке вертолётов. Только не тех, что должны быть в это время. Ми-24, их экспортные версии Ми-25 и Ми-8 у меня особых эмоций не вызвали. А вот стоящие рядом со мной Ми-28 в окраске пустынный камуфляж были уже сродни чуду.

Как и пролетевшие над израильскими судами Су-27. Кто ж так двинул советскую авиацию?

Рядом с вертолётами стояли инженеры и техники. Все в отглаженных комбинезонах песочного цвета. Рядом с вертолётом ходил один из лётчиков и что-то бормотал себе под нос. Ещё один человек спокойно лежал себе на ящиках, подложив под голову подвесную систему.

Судя по тому, что парень и не собирался вставать перед старшим лейтенантом Балдиным, он был либо в более высоком звании, либо «бессмертным и потерявшим страх».

— Чего лежишь? Президент и генералы ходят! — наехал старший лейтенант на лежавшего.

С первого раза парень не встал.

— Чего кричишь? Майор Клюковкин. Нахожусь на задании советского руководства, — ответил представившийся майор.

Для майора этот Клюковкин молодо выглядит. Но замполит меня предупреждал, что Александр Александрович — человек интересный и, в какой-то степени, уникальный.

Когда Клюковкин поднялся и сел на ящик, я смог его рассмотреть.