Военкор (СИ) - Дорин Михаил - Страница 12

Я показал документы советскому офицеру у трапа. Он взял и тут же передал человеку в панаме с рацией, что-то коротко шепнув тому на ухо. Второй офицер сверился с длинным списком.

— Надим Самира и Амир… вы? — он посмотрел на меня.

— Карелин Алексей Владимирович. Аккредитованный корреспондент газеты «Правда».

Я показал удостоверение и получил утвердительный кивок в ответ.

— Идите дальше. Там вас ещё раз проверят. Удачи! — сказал офицер, и мы продвинулись вперёд в очереди.

Процесс посадки шёл медленно. У подножия трапа собралось десятка два человек. Одна тучная женщина тщетно пыталась занести на борт чемодан, который был почти размером с неё. Я поднял чемодан и отнёс его ближе к трапу. Женщина только кивнула, опустив глаза, и её губы шевельнулись в беззвучном «спасибо». У трапа ей уже помогли советские моряки в белых рубашках с тёмными погонами.

Два фельдшера проверяли состояние прибывших. Проверяли не просто так. На фоне стресса и недоедания у некоторых детей поднялась температура. Так называемая стрессовая лихорадка.

Фамилии выкрикивали с бумажных списков. Иногда кто-то не отзывался, и офицер ставил пометку. Двое не прошли, у них не оказалось нужной визы или бумаги, подтверждающей их личность. Обоих увели в сторону.

Видел я и капитана корабля. Он стоял у поручня на верхней палубе, держа бинокль.

Уже у трапа нас остановил администратор пассажирской службы. После очередной проверки документов он спросил, почему у нас такой смешанный состав. Я показал своё удостоверение.

Администратор глянул, сверился со списком и задержал взгляд на мне.

— А чего с женщинами, а не с мужиками идёте, товарищ Карелин?

— По заданию. Редакция просила снять материал об эвакуации, — ответил я, показывая на «Зенит». — Самира — герой моей статьи.

— Ишь ты, с бабой, да с фотоаппаратом. Тоже служба… — тихо хмыкнул кто-то сбоку.

Я повернулся в сторону старшего бортпроводника и сурово посмотрел на него. Он осёкся и отвернулся.

— В чём дело? Что за задержка? — спустился к нам по трапу один из членов команды.

Думаю, что это один из помощников капитана. Он взял документы и начал слушать объяснение администратора.

— Да странно. Она и ребёнок — не наши, а он — наш. И документы в порядке…

— Тогда в чём проблема, если в порядке. Вы из газеты «Правда», Алексея Владимирович? Я помощник капитана по пассажирской части.

— Верно. У меня задание редакции осветить эвакуацию советских граждан. В частности, взять интервью у госпожи Надим и её сына.

Помощник капитана кивнул и протянул мне документы.

— Я в курсе вашей работы. Проходите, — ответил он и пропустил на трап.

Администратор назвал номера наших кают, и мы начали подниматься по трапу.

— А ты чего здесь? Где ты должен быть? — услышал я, как помощник капитана высказывает старшему бортпроводнику.

— При посадке и высадке пассажиров находиться на месте, указанном в расписании, — расстроено тот ответил ему.

— Вот и шуруй!

Женщин с детьми пропускали группами по шесть-восемь человек. В основном шли налегке, с небольшими сумками в руках, усталые и молчаливые. Почти все с детьми. На меня поглядывали с любопытством, внимание привлекала фотокамера.

Я достал «Зенит» и сделал пару кадров — как поднялась Самира, как Амир держал её за подол.

В объектив попадали и другие лица. Я сфотографировал девочку с пластмассовой куклой, женщину с грудным ребёнком и совершенно растерянного старика, прижимавшего к груди портфель в мужской половине.

На палубе отдавали последние команды, швартовщики держали канаты.

Мы прошли к каютам через узкий коридор с линолеумом. Стены здесь были выкрашены под светло-бежевую эмаль. Вдоль тянулись металлические двери кают, пронумерованные чёрной краской.

— Это сюда. А вам, товарищ Карелин, прямо по коридору. Пятая дверь по левой стороне, — показал нам один из бортпроводников, где наши каюты.

— Спасибо, — ответил я.

Мы вошли в каюту Самиры и Амира. Внутри были два узких спальных места, на которых лежали сложенные полотенца. Тут же столик, на стене закреплён светильник с матовым плафоном и над койками спасательные жилеты в пластиковых креплениях.

— Располагайтесь. Моя каюта в другом месте…

— Вы нас оставите? — спросила Самира, испуганно взглянув на меня.

— Мне выделили другую каюту. В Латакию плыть недолго, так что скоро увидимся. Я буду рядом.

— Не подумайте ничего плохого, но не могли бы вы остаться с нами. Мне будет спокойнее.

Я немного опешил от просьбы. Мне просто поручили их сопроводить. Не хватало потом участвовать в семейных разборках и объясняться с мужем Самиры, что это я делал в каюте с его женой.

Амир отпустил подол одежды Самиры и подошёл ко мне, взяв за руку. Мальчишка потянул меня к одному из спальных мест и начал усаживать.

— Хорошо. Присядем тогда.

Самира села ближе к иллюминатору и пока мы размещались, всё время смотрела в сторону берега.

Корабль дёрнулся с характерным вибрационным толчком от винтов и медленно начал отходить от причала. Самира прижала ладонь к стеклу. Глаза блестели, но она не плакала. Это был бы просто отличный снимок, но мне не захотелось лезть в личное пространство этой, без сомнения, волевой девушки.

Я так и не поднял «Зенит».

Амир, свернулся калачиком и уткнувшись в Чебурашку сразу уснул.

— Он на службе? — вдруг тихо спросила Самира, почти шёпотом.

Я понял, что Самира спрашивает о муже. Кроме того, что его зовут Камаль, мне ничего не известно.

— Вы о Камале? — всё же уточнил я.

Она медленно кивнула.

— Да. Сейчас сложная обстановка.

— Он уже несколько дней не выходил на связь. Я ждала до последнего, что он даст о себе знать. Перед уходом он сказал, что о нас позаботятся «руси мусташар», если у него не выйдет.

Так обычно называли советских советников в Сирии и Египте.

— А что он хотел сделать?

Самира выдохнула и продолжила.

— Он давно говорил, что думает над предложением людей из «Свободного Леванта». Они предлагали ему вступить в свои ряды.

Возможно, муж Самиры решение принял о вступлении. И именно Камаль и был информатором Казанова.

Самира что-то хотела сказать, но не успела.

За бортом в этот момент начались короткие очереди. Сначала будто хлопки, а потом раскаты, от которых вздрогнул даже пол под ногами.

Мальчик тотчас проснулся. Я вскочил на ноги, понимая, что стреляют из крупнокалиберного орудия.

Команда корабля отреагировала оперативно. Громкоговоритель хрипнул, и по кораблю разнёсся голос капитана.

— Всем оставаться в каютах! Без паники. Повторяю, всем оставаться в каютах!

Самира вздрогнула, сильнее прижала к себе сына. Амир вцепился в её руку и уставился на дверь, будто ждал, что за ней что-то произойдёт.

— Это обычное предупреждение, — сказал я, пытаясь успокоить мать ребёнка. — Всё под контролем.

Я опустился на корточки, чтобы быть на уровне Амира.

— Ты с мамой. Всё нормально. Сейчас схожу, посмотрю и вернусь, — подмигнул я мальчику и протянул конфету.

Мальчик взял карамель и молча кивнул, а я перевёл взгляд на Самиру.

— Не выходите.

Она тоже кивнула, сжимая губы в тонкую линию. Я вышел и поднялся наверх.

На лестничной площадке стояли двое матросов. Один из них посмотрел было с вопросом, но, увидев моё удостоверение и фотоаппарат, только махнул рукой.

— На мостик? Давайте. Только не мешайте!

Я зашёл в рубку и увидел капитана с биноклем в руках.

— Не помешаю? Газета «Правда», я корреспондент.

— Писаки. Давай, смотри и записывай. Вон, гребут в нашу сторону, черти, — прохрипел капитан, не выпуская изо рта курительную трубку.

Я подошёл к стеклу и увидел, как по левому борту шли два катера под израильским флагом. На носу каждого была установлена 76-миллиметровая пушка, а по бокам — пусковые установки. У пулемётных точек маячили пулемётчики в касках, держа нас на прицеле. Катера шли параллельно, один чуть впереди. Из динамика громкоговорителя первого катера, донёсся приказ на английском.