Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 4

— Я проанализировал ситуацию, — осторожно начал я. — Лучиано не тот человек, который действует импульсивно. Его вмешательство в ваш конфликт с Сальтисом должно иметь стратегическую подоплеку.

— Он хочет расширить влияние в Бруклине, — пожал плечами Мэдден. — Это очевидно.

— Возможно. Но почему сейчас? — я вернул схему в портфель. — Мое предположение — Лучиано видит в этом конфликте возможность ослабить вас обоих. После того как вы и Сальтис измотаете друг друга, он сможет получить контроль над спорными территориями с минимальными затратами.

— Если вы правы, — медленно произнес Мэдден, — то прямая конфронтация с Лучиано только играет ему на руку.

— Именно, — я кивнул. — Поэтому я предлагаю другой подход. Замедлить экономическую атаку на Сальтиса и вместо этого предложить ему ограниченное перемирие. Разделить территории так, чтобы вы сохранили ключевые активы, а его гордость была удовлетворена.

— Перемирие с Безумным Джо? — Мэдден скептически покачал головой. — Это невозможно после того, что он сделал.

— Дослушайте, — я поднял руку. — Предложение перемирия должно быть публичным. Вы протягиваете руку мира, демонстрируя великодушие. Если Сальтис примет, отлично, вы прекращаете бесполезную войну и концентрируетесь на восстановлении бизнеса. Если откажется, вы получаете моральное преимущество в глазах всего преступного сообщества, а Лучиано теряет легитимность своего вмешательства.

— Акт публичного примирения, — Мэдден задумчиво постукивал пальцами по столу. — Хитро. Но что мешает Лучиано просто найти другой предлог для атаки?

— Тут вступает в игру вторая часть плана, — я понизил голос. — Пока идут переговоры с Сальтисом, мы тайно собираем информацию о финансовых операциях Лучиано. Используем те же методы экономического анализа, которые применяли против Сальтиса. Найдем его слабые места, уязвимые точки в бизнесе, источники дохода.

— И что это даст?

— Рычаг давления, — я подался вперед. — Когда у вас будет полная финансовая картина империи Лучиано, вы сможете нанести точечный удар, не по его складам или барам, а по самому сердцу его бизнеса. И, что важнее, вы сможете донести до него, что знаете, как разрушить его операции без единого выстрела.

Глаза Мэддена сузились, в них появился характерный холодный блеск, признак того, что ему нравилась идея.

— Информация вместо оружия, — медленно произнес он. — Экономическое сдерживание вместо открытой войны. Я уже говорил и повторяю вновь, это очень нетрадиционно для нашего бизнеса.

— Традиционные методы не работают против Лучиано, — возразил я. — Он слишком хорошо защищен физически. Но даже у него есть финансовые уязвимости. Никто не идеален.

Мэдден молчал почти минуту, обдумывая мое предложение. Наконец он поднял глаза.

— Сколько времени потребуется, чтобы собрать необходимую информацию о бизнесе Лучиано?

— С правильными людьми и ресурсами три недели, максимум месяц.

— А кто будет этим заниматься? — Мэдден внимательно смотрел на меня.

— У меня есть несколько надежных аналитиков в «Стерлинг Инвестментс», которым я доверяю, — ответил я. — Но потребуется и помощь ваших информаторов. Нам нужен доступ к данным, которые не найти в официальных отчетах.

Мэдден медленно кивнул.

— Хорошо, Стерлинг. Мы попробуем ваш подход. — Он поднял свой стакан, впервые за встречу. — За новые методы ведения войны.

Я поднял стакан в ответ, чувствуя, что только что открыл новую главу в нашем партнерстве. Мэдден достаточно умен, чтобы оценить эффективность экономического анализа в борьбе с конкурентами. Теперь мне нужно доказать, что моя стратегия работает не только против законных бизнесменов, но и против такого опасного противника, как Лучиано.

Когда мы закончили обсуждение деталей, Мэдден задал еще один вопрос:

— А как обстоят дела с вашей войной против Харрисона?

— Мы добились значительного прогресса, — ответил я. — Его фирма понесла серьезные убытки на позициях в Continental Copper и Federal Steel. Но самое главное, мы подорвали его репутацию. Несколько крупных клиентов уже перешли к нам, и это только начало.

— Хорошо, — кивнул Мэдден. — Значит, операция с инвестиционным фондом идет по плану?

— Абсолютно. Мы скорр будем готовы к исполнению.

— Отлично, — Мэдден встал, показывая, что встреча окончена. — Действуйте согласно вашему плану, Стерлинг. А я займусь переговорами с Сальтисом.

Я покинул ресторан с чувством хорошо выполненного долга. Проблема с атакой Лучиано пока не решена, но мы нашли подход, который мог превратить кризис в возможность. Как я всегда говорил: в каждой угрозе скрывается потенциал для роста.

Два дня спустя я прибыл в загородное поместье Джеймса Фуллертона на деловой ужин, который обещал стать ключевым для дальнейшего развития наших отношений. Фуллертон собирался представить меня нескольким влиятельным коллегам из розничной торговли, заинтересованным в моих инновационных идеях для их универмагов.

Вечер начался превосходно. Поместье Фуллертона в Вестчестере представляло собой впечатляющий образец архитектуры в неоколониальном стиле, с просторными террасами и ухоженными садами. Внутри царила атмосфера утонченной роскоши: антикварная мебель, картины американских художников, богато украшенные потолки.

Фуллертон встретил меня в главном холле с явным энтузиазмом.

— Стерлинг! Рад, что вы смогли приехать. — Он крепко пожал мою руку. — Все собрались в библиотеке. Артур Хаммерсмит особенно жаждет обсудить ваши идеи о трансформации торгового зала.

Мы направились в библиотеку, впечатляющее помещение с книжными шкафами от пола до потолка и массивным камином из резного мрамора. Там уже собралось около десяти человек, владельцы и директора крупнейших универмагов Восточного побережья.

Когда формальные представления закончились, нас пригласили в столовую на ужин. Меня усадили между Артуром Хаммерсмитом, владельцем сети универмагов в Новой Англии, и Ричардом Вудвортом, партнером Фуллертона, уже известным мне владельцем сети гостиниц.

Разговор за ужином в основном крутился вокруг революционных изменений в розничной торговле, которые я помог внедрить в универмаге Фуллертона. Хаммерсмит задавал проницательные вопросы о конверсии покупателей и окупаемости инвестиций, на которые я отвечал с искренним энтузиазмом.

Эта тема всегда вызывала во мне особый интерес, возможность транслировать знания из будущего в практические инновации 1920-х годов.

После десерта Фуллертон предложил переместиться обратно в библиотеку для бренди и сигар. Именно тогда я заметил первый тревожный знак.

Лакей, подававший напитки, слишком пристально наблюдал за мной. Это не взгляд прислуги, оценивающей, не нужно ли наполнить бокал. Это оценивающий взгляд человека, выжидающего момент.

Я мысленно отметил его лицо, но продолжил беседу, не показывая, что что-то заметил. Через несколько минут Фуллертон отвел меня в сторону.

— Стерлинг, я хотел бы показать вам несколько документов в моем кабинете. Новые планы расширения, которые могли бы вас заинтересовать.

Я кивнул и последовал за ним через холл в просторный кабинет, оформленный в темных тонах с кожаной мебелью и массивным письменным столом красного дерева.

— Присаживайтесь, — Фуллертон указал на кресло, а сам подошел к сейфу, скрытому за картиной. — Я только возьму бумаги.

Пока он возился с замком сейфа, я заметил еще одну странность. Подозрительный лакей остановился в коридоре рядом с дверью кабинета, делая вид, что поправляет картину. Это слишком очевидно для человека, привыкшего замечать детали.

— Кажется, сегодня вечером персонал особенно внимателен к предметам искусства, — как бы между прочим заметил я.

Фуллертон обернулся.

— Что вы имеете в виду?

— Ваш лакей уже второй раз поправляет одну и ту же картину в коридоре, — я улыбнулся. — Видимо, она постоянно перекашивается.

Фуллертон бросил взгляд в сторону двери, но лакей уже исчез.