Ганфайтер (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович - Страница 3

Нужно спрятаться в туннеле — первая мысль, мелькнувшая у меня, казалась самой правильной. Вот только когда я повернулся лицом к проходу в скале, оказалось, что его больше нет. Проход закрылся, и когда именно это произошло, я не заметил.

Дьявол и его приспешники! Что же делать?

Птица, тем временем, пришла в себя от удара и начала расправлять крылья. Мне сразу бросились в глаза ее когти — размером с клинок охотничьего ножа, и опасный клюв, уже показавший свою прочность, и размах крыльев метров в пять — больше чем у кондора. А ее маленькие глазки-бусинки глядели на меня с неожиданной злобой, словно я только что разорил ее гнездо и приготовил на завтрак яичницу из всех ее нерожденных птенцов.

Нельзя дать ей взлететь! В воздухе она обретет преимущество, и кто знает, как сложится наша дальнейшая битва — а то, что в покое птица меня не оставит, было понятно. Чем только я успел ее так рассердить?..

Не давая себе задуматься и вновь доверившись инстинктам, я прыгнул на птицу, увернулся от резкого удара клювом и, обхватив ее толстую шею руками, одним движением заскочил ей на спину.

На какое-то мгновение все вокруг замерло: я был доволен собственной сноровкой, а птица глубоко шокирована моей наглостью. Ее тело оказалось на удивление теплым, а перья –мягкими и приятными на ощупь. Вот только пахло от нее ужасно — чем-то тухлым и мерзким.

В следующую секунду птица сделала шаг с края площадки, камнем рухнув прямо в пропасть.

Все завертелось с такой скоростью, что мне оставалось лишь продолжать цепляться за шею черной птицы и надеяться на то, что я удержусь… потому что иначе — короткий полет и быстрая смерть.

В последний момент, когда казалось, что мы непременно разобьемся, птица расправила крылья и стремительно понеслась параллельно земле, ловя восходящие потоки.

Э-нет, так не пойдет! Вновь наверх я не желаю!

Прыгать было опасно. Высота уже опять была приличная, да и скорость птица развила значительную — лучше не рисковать. Все, на что у меня хватило ума, это закрыть левой рукой один глаз птице, правой же я все еще судорожно цеплялся за ее шею.

Птица тревожно заклекотала и резко свернула влево, видно пытаясь определить причину помехи. Я убрал руку, птица полетела прямо, я опять закрыл ей глаз — и мы вновь свернули влево, тем самым развернувшись на сто восемьдесят градусов и опять устремившись к скале, от которой слегка отдалились.

— Кар-р-р! — возмутилась птица.

— Не каркай, самому тошно! — крикнул я в ответ, представив себе, как мы выглядим со стороны: голый человек верхом на гигантской черной птице.

Между тем, птице окончательно надоел наездник, и она лихо повернулась в воздухе, идеально совершив классическую фигуру пилотажа — бочку.

Я все же не удержался, пальцы соскользнули с гладких перьев, но все еще сжимались и разжимались, судорожно пытаясь схватиться за воздух, а я уже летел вниз, успев только открыть рот для последнего предсмертного вскрика. И в этот же момент шмякнулся со всего маха об землю, да так, что дух вышибло.

Благо, что-то слегка смягчило удар. Тряпье какое-то… хотя, откуда тут тряпье? Но, наверное, это меня и спасло.

Голова слегка кружилась, но я нашел в себе силы встать на одно колено. Птица не улетала, она делала большие круги в воздухе и, как мне казалось, готовилась к повторной атаке. Вот же неугомонная тварь! Жаль, я ей перья не повыдергивал!

Потом взгляд мой переместился под ноги и, наконец, я понял, что именно позволило мне уцелеть при падении. Это было не тряпье. Точнее, и оно тоже… передо мной лежал скелет, одетый в истлевшую одежду.

Рухнув на него с высоты, я разрушил его относительную целостность, и теперь ребра пробили некогда плотную льняную рубашку, руки отвалились, берцовые кости торчали из сапог, а череп откатился чуть в сторону, уткнувшись в валявшуюся тут же на земле черную широкополую шляпу.

Демоны и святая преисподня! Что же тут произошло?

Но главное я увидел: на бывшей талии скелета болтался ремень, к которому была прицеплена кобура. А из нее торчала мраморно-белая рукоять револьвера.

В этот момент птица стремительно напала в своем стиле — пикируя с высоты и целясь клювом мне в лицо.

Но в этот раз я был готов: отпрыгнув в сторону, я перекатился через голову, резко развернулся и схватил череп, пялившийся на меня пустыми провалами глазниц.

— Бедный Йорик! — посочувствовал я черепу и с силой запустил им в птицу.

Мой импровизированный снаряд угодил ей прямо в лоб и настолько ошеломил не ожидавшую подобной подлости птичку, что она совершила экстренное торможение в воздухе и зависла на месте, взмахивая для равновесия крыльями.

Череп, отлетев, покатился обратно.

Я же, не теряя времени, подбежал к скелету, схватился за рукоять револьвера и потянул его на себя. Оружие было незнакомым, но внешне очень напоминало «Смит энд Вессон», так называемую «русскую модель», с его шестизарядным барабаном и длинным нарезным стволом.

В следующую секунду, взведя левой рукой курок, я навел оружие на птицу, которая вновь начала разгон в мою сторону. Тут же, как и положено, выскочил складной спусковой крючок, ткнувшись мне в указательный палец. Вот только одна проблема — я не успел проверить барабан, заряжен ли?

Спуск был чуть туговат, но бахнуло мощно. В такую крупную цель со столь минимального расстояния сложно было не попасть, но руку дернуло, и я промазал.

Дьявол!

Повторно взвести курок — дело одной секунды. Я шагнул вперед, на встречу птице, обо что-то споткнулся и в этот момент случайно выстрелил.

Удивительно, но пуля угодила птице прямо в глаз — оттуда брызнуло кровью во все стороны, словно я стрелял разрывным патроном, — и тут туша мертвой птицы снесла меня с ног, уронила на землю и придавила всей своей немалой массой.

Как же тяжело! Меня словно прибило бетонной плитой… правда, мягкой и теплой… Но в вопросе: что легче, тонна железа или тонна пуха? Правильный ответ — оба варианта одинаково хреновы!

Я почти не мог дышать и шевелиться. Вдобавок прямо мне на лицо текла кровь. Голова птицы оказалась прямо надо мной. Так и захлебнуться недолго!

Но кровь меня и спасла. Изрядно в ней перепачкавшись, мое тело стало более скользким. Я все еще не прекращал попыток выбраться, крутясь то влево, то вправо, и в какой-то момент мне удалось выскользнуть из-под туши. Сначала я высвободил одну руку, потом вторую — с револьвером, который я так и не выпустил. А дальше дело пошло… и через пару минут я стоял на своих двоих, весь облитый кровью, с оружием в руке и смотрел на труп поверженного врага.

Если бы не револьвер, то… даже думать не хочу об этом.

Одно я понимал четко — мне невероятно повезло! Но подобное везение случается редко, и в дальнейшем, если я хочу выжить, нужно быть осторожнее.

С этим глубокомысленным напутствием самому себе, я отошел от птицы и занялся изучением остатков скелета. Судя по всему, раньше это был мужчина — крупные кости, широкая грудная клетка и практически квадратный подбородок у черепа.

К моему глубочайшему сожалению, одежда усопшего была совершенно не пригодна для дальнейшей носки. Рубашка, жилет и брюки настолько истлели, что рвались при малейшем прикосновении. Это сколько же тело тут пролежало? Или местная жара виновата и ускорила все процессы?

Но были и приятные новости. Сапоги, шляпа и ремень с кобурой уцелели.

Я тут же вытряхнул труху из сапог и натянул их на ноги. Впору! Чудесно! И песок теперь не обжигает ноги.

Потом проверил револьвер — остальные каморы заряжены и, судя по всему, оружие вполне готово к бою. Очевидно, прошлый владелец просто не успел им воспользоваться. Причину его гибели мне пока понять не удалось, слишком уж я повредил скелет, рухнув на него с небес.

Ремень же представлял собой обычный широкий патронташ с парой десятков патронов в отдельных ячейках и прицепленной к нему кобурой.

Ну а шляпа… что шляпа? Широкополая, сильно потертая, из черной кожи, с высокой округлой тульей, чуть вогнутой сверху, и подогнутыми вверх полями. Несколько металлических скоб скрепляли прорванные чем-то острым дыры. По окружности шла специальная полоса, в которую для какой-то надобности были вставлены прозрачные стекла в виде небольших кристаллов. Обычная ковбойская шляпа, хоть и со странностями! Я подобрал ее, отряхнул от пыли и надел на голову.