Отвергнутая жена дракона, или Хозяйка магического приюта (СИ) - Васина Илана - Страница 21

Привычным движением разминаю тесто пальцами, превращая в мини лепешку. В центр щедро накладываю начинку, и слепляю края. Затем повторяю процесс снова и снова.

Мария нагревает в печи чугунный противень и смазывает его маслом. После чего мы начинаем выкладывать пирожки на горячее дно. Совсем скоро первый запах свежевыпеченного теста начал заполнять кухню, смешиваясь с ароматами капусты, лука и яиц. Пирожки потихоньку подрумяниваются, приобретая аппетитную корочку.

Пока мы складываем готовые пирожки в чистую деревянную миску, у меня от этих божественных ароматов начинают течь слюнки.

Так, говорю себе строго.

Держись, Диана!

Булочки предназначены для продажи. Как говорится, ничего личного, только бизнес. Если начну поедать продукцию сбыта, много не заработаю!

Накладываю себе начинку и притупляю ею дикий голод. Тем временем Мария тычет мне в руки поднос с горой пирожков.

— Ну, идите-ка, покормите ребятишек!

В недоумении на нее таращусь.

Какое «покормите ребятишек!» Мы тут готовим продукцию для завтрашней ярмарки!

Только сейчас осознаю, я так увлеклась процессом готовки, что упустила пару важных моментов. Надо приготовить детям ужин. Другой, не пирожки. Еще надо успеть получить от Марии инструкции, как вести дом и ухаживать за лошадью. Ах, да. И хорошо бы объяснить ей, почему пирожки сейчас детям нельзя.

Только как это сделать?

Глава 27

Внезапно накатывает злость.

У меня и так полно проблем! Муж с крутым нравом — попробуй нормально с таким разведись! Ловцы, которые уже записали меня в список врагов. Теперь вот коварный сосед заявился, со связями.

Почему я должна трепетать еще и перед собственной подчиненной?

Субординация — она в любом мире субординация. Если я позволила ее нарушить, сама виновата. Но никогда не поздно ситуацию исправить.

Принимаю тяжелый металлический поднос из крепких, морщинистых рук и аккуратно возвращаю на стол. Замечаю, как Мария озадаченно хмурится. Я определенно выбиваюсь из ею придуманных для меня рамок.

— Эти пирожки, — говорю безапелляционно, — я запланировала на завтра и послезавтра. А на сегодняшний ужин приготовим детям что-нибудь попроще. Например потушим овощи с крупой.

— Зачем готовить, когда еда готова. Вон ее сколько! Да и нету у нас времени! — всплескивает руками старушка. — Откуды его взять-то?

Она с тревогой тычет в окно, где солнце все ближе подбирается к горизонту.

— Перед отпуском всегда полно работы. Зато потом на контрасте отдыхать приятнее, — протягиваю старушке кастрюлю и спокойно добавляю: — Будьте добры, наберите крупы, а я пока схожу за капустой.

Поворачиваюсь и иду на выход, не обращая внимания на бурчание за спиной. Пусть ворчит, лишь бы дело делалось!

Когда возвращаюсь в кухню с капустой, в кастрюле уже лежит промытое зерно, а Мария, пусть и мрачная, стоит перед столом с ножом в руке, готовая шинковать. На удивление, мы быстро готовим ужин. По моим ощущениям, через полчаса еда разложена по тарелкам.

Пока кормлю детей и ем сама, объясняю им подробный, пошаговый план на завтра.

Дети настороженно переглядываются. Да, ситуация нестандартная. Возможны косяки. И даже потренироваться мы особо не можем. Для тренировки потребуется магия. Если дети потратят свой ресурс, то на ярмарку поедут полупустые.

Со вздохом произношу:

— А вообще есть и план Б. Если что-то пойдет не так, чихай из всех сил, Фетиша! Во все стороны от нас! Ты, Лика, — поворачиваюсь к рыжеволосой менталистке, — выдели самых опасных и затумань им мозги. Пока ты, Мия, делаешь нам портал в безопасное место, Леон пусть организует стену из огня. Главное, все время держимся вместе. Все все запомнили?

Дети послушно кивают.

Встаю и, подхватив первый поднос с опустевшими тарелками, спускаюсь на кухню. Повторив процедуру еще пару раз, мы, наконец, идем с Марией на луг.

Внутри зудит неуютное чувство. Будто я что-то забыла. Что-то не учла. Но что?

Снова и снова прокручиваю свой план от начала до конца. Изъяна не вижу. Да что не так-то?

Может, зря себя накрутила?

Пока идем через капустное поле, постепенно тревоги утихают. Что неудивительно. Запах разогретой за день травы кружит мне голову, а от пейзажа просто дух захватывает!

Подходим ближе к Милке. Она медленно поднимает голову от травы, внимательно смотрит на нас своими большими тёплыми глазами. Протягиваю ей морковку, которую заранее заготовила в кармане. Лошадь с радостью принимает мое подношение. Хрум-хрум — и оно съедено!

Осторожно провожу рукой по её рыжей шерсти. Мария молча наблюдает, потом, нетерпеливо качнув головой, берёт меня за руку и показывает, как правильно гладить лошадь — от шеи до крупа, чтобы она чувствовала себя спокойно. Затем подает мне грубую щётку из конского волоса.

— Вот, держите-ка. Сначала вот так гладьте — против шерсти, чтобы грязь поднять.

Я пробую сделать это сама. Щётка шуршит по рыжей шерсти, и с поверхности поднимается пыль и небольшие комочки грязи. Милка чуть дёргает ухом, но продолжает жевать.

— А теперь — по шерсти, чтобы пригладить, — продолжает Мария, указывая на её широкую спину.

Я повторяю, и шерсть начинает блестеть под солнцем, будто огоньки пробиваются сквозь рыжий мех. Милка слегка фыркает. Похоже, ей даже нравится.

Мария идёт к копытам, демонстрируя, как аккуратно поднять ногу лошади и осмотреть её.

— Копыта надо чистить каждый раз, как вернёте её с поля. В грязь наступит — потом тяжело будет идти. Вон, возьмите-ка крючок да попробуйте сами. Осторожненько давайте, не слишком давите, — она внимательно смотрит, как я беру крючок и аккуратно чищу копыто, выгребая оттуда налипшую землю. На запах это похоже на старую влажную древесину и глину.

— Ночевать ее заводите в коровник, — продолжает Мария. — Оно-то ей, конечно, на свободе хорошо, привольно, но ночью опасно. Дождь, звери... А в стойле она сухая будет и в безопасности. Подстелем ей соломы побольше, чтобы теплее было. Каждую ночь проверяйте, не сыра ли она — давайте ей чистую воду и сено, если не хочет есть траву.

Она показывает мне недоуздок — простой кожаный ремень с кольцами, через которые протягивается поводок. Ловко надевает его на Милку, что спокойно стоит, слегка шевеля ушами. Затем протягивает поводок через кольцо, и я вижу, как лошадь, почувствовав лёгкое натяжение, начинает следовать за нами.

Затем начинается самое интересное.

Мы подходим к той части коровника, где хранится повозка. Мария указывает на набор кожаных ремней и хомутов, которые висят на деревянной стене рядом. Снимает кожаную упряжь с крюка и неторопливо показывает мне каждую часть.

— Вот хомут, — она берёт тяжёлую толстую подушку из кожи, выгнутую в форме подковы, и кладёт её мне на руки, — им шею Милке обхватываем. Тяжелее кажется, чем выглядит. Попробуйте надеть-ка.

Я осторожно подхожу к лошади. Милка терпеливо стоит, слегка двигает ушами, когда я осторожно поднимаю хомут. Он кажется тяжёлым, но я, поднатужившись, надеваю его на её мощную шею. Тёплая кожа лошади приятно контрастирует с прохладой кожаного ремня. Милка не двигается, как будто знает этот процесс наизусть.

Мария ловко привязывает кожаные ремни к оглоблям — длинным деревянным палкам, прикрепленным по бокам телеги. Я внимательно слежу за её движениями, повторяя за ней, когда она просит. Вскоре лошадь уже запряжена, её рыжая спина прочно соединена с повозкой.

— Ну вот. Если правильно всё сделано, Милка повезёт повозку легко. Ну что… Вся скотина загнана на свои места. А теперича дело за малым. Идемте-ка в кухню за ведром да табуретом! Будем Златорожку доить.

И вдруг, глядя на довольное лицо Марии, я понимаю, что именно упустила в своем плане.

Повозочный загон! Мы должны будем заплатить за свое место! А чем платить, если у меня нет денег? И сколько он вообще стоит? И как я теперь, на ночь глядя, раздобуду деньги и информацию?

От этой мысли все внутри каменеет.