Другая жизнь. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 56

Да и «кинушку» посмотреть было тоже интересно. Да и друзьям показать… Чего уж греха таить, наличие у меня «видика-шмидика» подняло бы мой школьный рейтинг на недосягаемую высоту. Я бы стал «мальчиком у которого есть видеомагнитофон». Не просто магнитофон, а «видео». И кассеты с фильмами… И девчонки… Эротика…

— Двести двадцать восьмая статья уголовного кодекса СССР, — вспугнул мои грёзы «предок». — Скольких по ней посадили в восьмидесятых… Мама дорогая! Смотри не стань первым. Там, правда, до трёх лет или штраф в триста рублей, но… Зачем тебе судимость? Это я, кстати, и о нарисованной обнажёнке…

— Думаешь, ну его нафиг этого Виктора Васильевича?

— Однозначно — туда, куда ты сказал. Мутный типок. Окуда у него валюта в таких расстрельных количествах? Нафиг-нафиг, такие знакомства.

— Жаль-жаль, — сказал я.

— Нафиг-нафиг, — сказал «предок». — Рисуй свои комиксы и к тебе придёт слава. Ведь хорошие мысли. Моих книжных сюжетов тебе должно хватить лет на десять. Хе-хе…

— Ну, да — ну, да.

Это «предок» напомнил мне про задуманные мной серьёзные истории в картинках. В СССР «культура» комиксов не развивалась. Короткие истории в картинках публиковались в журналах «Мурзилка» и «Весёлые картинки». А в Америке, как я узнал от «предка», ими были заставлены полки магазинов. На публикацию сейчас одномоментно я не рассчитывал, но на будущее…

По крайней мере нарисованная мной книжка про Василия Ивановича Чапаева, его ординарца Петьку и Анку-пулемётчицу, буквально «собранную» из сюжета художественного фильма «Чапаев», по школе разошлась и была зачитана до дыр за неделю.

Так это, извиняюсь, по фильму. А если продолжить тему? Чапаев, допустим, выжил, и продолжил громить врагов. Его можно было «прикрутить» и к золоту Колчака, и к японским интервентам во Владивостоке… Да мало ли историй можно было придумать? Тем более, что у меня в голове, или где там, фиг его знает, сидел целый опытный писатель. Со своим, между прочим, сюжетным багажом уже написанных книг.

А иностранные фильмы… Кхм… Пустая иностранная видео-кассета, «помнилось», стоила рублей пятьдесят в конце восьмидесятых. Сейчас будет стоить все двести. Откуда деньги, Зин? А вот если бы за долю малую… Э-э-э-х… Обломился побочный заработок… Сошёл карась с крючка! Хе-хе… Или это щука была? Ха-ха… Акула? Кхм-кхм…

— Во-во, — буркнул «внутренний голос». — Рыбак, мля, на крокодилов!

— О! Мишка! — услышал я знакомый голос.

Подняв глаза от дороги, я увидел Городецкого Николая.

— О, Колька! С тренировки?

— Ну! Ты что не заходишь?

— Да, я же в больнице был…

— Так, вышел же?

— Мне нельзя, — поморщился я и соврал. — Голова кружится ещё.

— Хм! Понятно! Жаль. А наши уехали.

— Понятно.

— Значит, не будешь ходить?

— Пока не буду, — вздохнул я.

— Ну, ладно, пока!

— Пока!

Мы пожали руки и разошлись. Ему я стал не интересен. Вот так. Думаешь, что человек тебе друг, а оказывается — просто попутчик, или партнёр по интересам.

По истории СССР мы проходили параграф шестьдесят шестой о международном положении и внешней политике нашего государства в период с двадцать шестого по тридцать седьмой год. Тема была одновременно и сложной, и интересной. Только в учебнике истории излагались не события, а факты.

«В мае 1927 г. Правительство Англии разорвало дипломатические и торговые отношения с СССР». И дальше… «К этому времени (1929 год) был ликвидирован и советско-английский конфликт». Что такое? Почему не написано, что конфликт спровоцировал Зиновьев, письмом Коминтерна в поддержку английских профсоюзов. И вообще мной было замечено, что роль Англии в конфликтах замалчивается. А про вероломный Китай было написано много.

Понятно, что разрыв с Китаем, повлёк и переориентацию учебников но… Мне то было хорошо. У меня-то был свой «внутренний голос», а школьникам как ориентироваться в этих «фактах». Ведь понять их логику, фактов, я имею ввиду, порой по учебнику было ох как не просто.

Глава 29

Закончив с «историей», я в задумчивости достал микрофон и, подключив его, открыл одну из общих тетрадей, куда записывал всякие были и небылицы, продиктованные или рассказанные «внутренним голосом», как, например, поэма — «Сказ про Федота Стрельца молодого удальца»[1]. Её он рассказал мне, когда я депрессировал после коммы. Мне понравилось, и потом я записал в сие чужое произведение из будущего тетрадку. Сейчас мне показалось, что «Сказ» можно было прочитать разными голосами и это должно.

Родители в зале смотрели музыкальный конкурс «С песней по жизни» и я был предоставлен сам себе.

Женькин микрофон был узконаправленным, как он ещё давно когда-то объяснял, и не ловил сторонние шумы. Поэтому, я спокойно прочитал примерно треть «Сказа» и послушал записанное в наушниках. Получилось, честно говоря, не очень. Было сильно заметно, что я стараюсь. «Сказ» я знал, естественно, наизусть, и не раз сам себе его пересказывал так же в ролях, как делал это «предок», и, вроде как, успешно. Однако при теперешнем записывании у меня возникало странное физическое ощущение, то ли «кола в заднице», то ли «дула пистолета у виска» и я, почему-то, сильно смущался этого «направленного» на меня «дула».

Однако я всё-таки заставил себя дописать «Сказ» на плёнку, потратив на всё-про-всё полтора часа. За дверью, во время записи слышались осторожные шаги родителей, считающих, что я учу уроки. Я часто начитывал в микрофон, а потом прослушивал для лучшего запоминания, заданный в школе материал. Как уже говорилось, объём информации, дарованный мне «предком», нужно было ещё «активировать», как он говорил. То есть, обратиться к нему с соответствующим «запросом». И лучше всего это получалось, когда я слышал «запрос» или сам произносил его вслух. И чем больше было запросов, тем больше информации из памяти «доставалось». Словно запрос усложнялся предыдущими ответами. Так пояснял, по крайней мере, «предок»…

Сегодня у нас был урок НВП, на котором шла речь о подготовке к недельным военным сборам, которые должны были случиться сразу по окончании учёбы. Как на командира отделения, на меня сначала свалились классные организационные вопросы, а потом, когда командиры отделений других классов по рекомендации военрука выбрали меня командиром школьного взвода и с удовольствием «свинтили» от ответственности, забот и хлопот, и вопросы-хлопоты «глобальные».

Командиром отделения класса меня выбрали сами одноклассники, потому, что на уроке физкультуры я всегда стоял первым, был самым спортивным и, на этой почве, самым авторитетным. Физрук с класса седьмого дозволял мне проводить разминку. Даже когда с нами учился такой громила, как Рошкаль Женька, кандидат в сборную СССР на Московскую олимпиаду. Не смотря на его рост-вес и опыт классической борьбы, я его почему-то, «уделывал». В драке проигрывал, а в борьбе нет. Ну, в смысле в восьмом классе. Потом-то он так «вырос» профессионально, что реально готовился на Олимпиаду. Только его не взяли. Не взяли, а он потом спился и… Пропал, короче, парень… Да-а-а…

Вот и когда в начале этого учебного года на НВП выбирали командира отделения, выбрали меня. Да и не хотел никто. А мне было пофиг. Что там командовать-то? Отделение становись? Отделение построено в количестве пятнадцати или двенадцати человек! Да, автоматы принести из «отдельного помещения» и противогазы?

Теперь случалась такая же фигня. Тоже как-то выбрали командиром школьного взвода и даже провели несколько тренировок в маршировке перед школой. Автоматы мы с собой не брали… Противогазов было около сорока. Их надо было получить, раздать взводу под роспись. Всех построить, рассчитать, сверить со списком, рассадить в машину. Но до этого дня нужно было ещё дожить.

Шел, между прочим, уже июнь…

Со Светой у нас снова не заладилось. На день пионерии мы не встретились. Нас возили на слёт по спортивному ориентированию, куда я не стремился, но попал. До восьмого класса я участвовал, а в этом решил, что можно «отвертеться», но физрук беспощадно включил в команду и сказал об этом только накануне. Он знал, что я бегал, как лось, потому, что и сам носился по лесу, как он же.