Другая жизнь. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 44

— Вот, значит, зачем он приехал, — сказал «внутренний голос». — Проверил, можно ли тебя выпускать за пределы Приморского края, а то вдруг пожалуешься в ЦК?

— И со стендом ты очень хорошо придумал. Мы подумаем, как твой опыт распространить. И рисуешь ты хорошо. Просто, здорово рисуешь! Очень похоже на манеру Херлуфа Битструпа! Про ЦРУ получилось в точку! Рисуй дальше, глядишь на книгу насобираеем. Э-э-э… Только согласовывай, всё-таки свои рисунки. Политика — дело тонкое. Не всегда в политике мы говорим, что видим и что думаем. Я тебя с инструктором познакомлю. Он тебе подскажет, когда надо будет следующую информацию вывешивать.

— Вот оно! — обрадовался «внутренний голос». — Они к тебе человека подводят. Официального куратора. Точно — комитетчик.

— Ой! Где я и где комитет? — мысленно спросил его я. — Я школьник.

— Ага, школьник, — хмыкнул «предок». — Аж целого секретаря крайкома партии заставил к себе приехать! Не-е-е… Ты вокруг себя какую-то кашу заварил. Не верят тебе! Опасаются. Хорошо, что ты отказался ребят у-шу тренировать.

— Да, не отказался я. Просто им скучно стало одно и то же повторять за мной.

— И правильно, что ты на улице ни боксом, ни каратэ не занимаешься.

— Хм! Мне и дома хватает места. Отстань от меня. Дай с человеком пообщаться.

Волынцев заглянул к директору, попрощался и на движение Светланы Яковлевны подняться со стула, сказал, что его провожу я. Она всё поняла и мы вышли на улицу. Я был в куртке, так как пришёл в школу и не успел раздеться, поэтому мы прошли до крайкомовской чёрной машины не торопясь.

— Ты по поводу пионерского лагеря «Океан» подумай и не торопись отказываться. Это, можно сказать такой шанс, который не каждому в жизни достаётся. Шанс проявить себя в общественной жизни целой страны.

— Ну, прямо уж и страны! — хмыкнул я.

— Конечно — страны! Сейчас ты поможешь нам в приёме гостей из всего Союза, а завтра поможем тебе мы. Да тебе помогут твои дела. Смотри: газета, которая произвела на всех нас очень хорошее впечатление, твой стенд, твои политически грамотные и острозлободневные рисунки, ты можешь проявить себя и дальше. У тебя есть желание сделать этот мир лучше. Это видно. А такие люди нужны в наших, во-первых, — партийных, а во-вторых — общественно-политических рядах. Комсомольцы и коммунисты — передовой отряд строителей коммунизма, помнишь?

— Помню, — со вздохом сказал я.

— Что вздыхаешь?

— Если бы не вы, сегодня меня бы растерзали, — сказал и криво усмехнулся я.

— Поэтому я и приставлю к тебе нашего человека, чтобы не терзали дальше, — он улыбнулся. — Через тернии к звёздам!

— Ну, прямо уж и к звёздам⁈ — хмыкнул я.

— У тебя очень хорошие задатки, — серьёзно глядя мне в глаза, проговорил секретарь краевого комитета КПСС. — И нужно, чтобы они развивались в правильном русле. Мы тебе в этом поможем.

Мы попрощались. Его рукопожатие было крепким и многообещающим.

— Это, я тебе скажу, очень полезное знакомство, — сказал мне «внутренний голос». — Он точно будет первым секретарём краевого комитета партии. И ты, Мишка, хорошо придумал с этим стендом.

— В-о-о-о-т… А ты отговаривал меня. И негров рисовать не советовал.

— Негры у тебя классные получились.

— Во-о-о-т… Приятно слышать похвалу от старшего товарища, хе-хе-хе… Хоть и после того, как меня похвалил секретарь крайкома партии. Подхалим ты, всё-таки, «предок». Лизоблюд… Хе-хе-хе…

— Ну-ну… Художника обидит каждый…

— Хе-хе-хе… Это точно, какая-то шизофрения! Ха-ха…

— Но, ведь, полезная? Как бы ты узнал, что это будущий первый секретарь?

— А когда он станет первым?

— В восемьдесят девятом и по девяностый.

— Что? Всего-то?

— Ну и что. Главное — он при власти всё это время. А значит — с мозгами человек и со связями.

— Хорошо, хорошо… Согласен, — хорошее знакомство. На урок идти?

— А оно тебе надо? Хочешь поучиться? Ляг, поспи и всё пройдёт.

— Точно! Устал я что-то! И голова у меня вдруг заболела от этих разговоров.

— Ты только никому про свои головные боли не говори.

— Так их же нет.

— Тем более.

Так, разговаривая сам с собой, я потихоньку спустился к своему дому и добрёл до подъезда. И только потом вспомнил, что оставил свой портфель в учительской.

— Ну и хрен с ним, — подумал я. — Там не должен пропасть. Хотя там… Ну, не полезут же учителя в мой портфель⁉

— Зря ты так думаешь, — хмыкнул «внутренний голос». — В твой — точно полезут.

— Ну… Им же хуже, — подумал, тяжело вздохнув, я.

Придя домой, я быстро пожарил на большой сковороде лук, засыпал туда же позавчерашнюю гречневую кашу перемешал и дав протомиться, освободил на сковороде место и разбил туда два яйца. Обед получился сытным и я, поев, завалился спать, поставив «предка» на пробудку через час.

Проснувшись через час, я позанимался уроками, что выражалось в прочитке учебников, решении задач и примеров и выполнение других письменных заданий. Как, например, выписать из параграфа по истории даты на карточки и подписать с обратной стороны события, произошедшие в эти даты. Чтобы учить даты — вещь полезная, но мне это было уже не нужно для запоминания, однако карточки заполнять было нужно, ибо можно было получить за невыполнение «неуд».

По черчению я был в отличниках, а вот по биологии имелась серьёзная проблема. Я ничего не понимал про рибосомы и механизм сборки белковых молекул. Триплеты нуклеотидов и их комплементарность. Не «комплиментарность», а, сука, «комплементарность»… От латинского, сука, слова «дополнительный», «дополняющий», «взаимосвязанный с чем-либо», «взаимодополняющий», «взаимо­соответствующий». И нахрена это слово в учебнике девятого класса. Тут и так ни черта не понятно, а ещё «комплементарный». Короче, биологию я «тупо» зубрил. Вернее, не тупо. Тупо зубрил я до комы, а теперь зубрил не тупо, а с толком и расстановкой, укладывая в своей памяти текст из учебника стопками страниц книжного формата…

Глава 23

Тело, набирающее мышечную массу, требовало не только гимнастики, но и импульсивных движений, рывков связок и микротравм сухожилий. Тело чесалось без перегруза и я решил возобновить скалолазание, которым прозанимался всё лето после седьмого класса и весну с частью лета после восьмого в составе секции «горного туризма» ДВПИ[1]. В Приморском крае запрещали альпинизм по причинам гибели в 1970-м году группы в горах Камчатки на день рождения В. И. Ленина.

Но, альпинизма не было, а «альпенкнижка» у меня была. В книжке были записаны мои восхождения, и стоял третий взрослый разряд по скалолазанию, вписанный мне авторитетом скалолазания Рубиным. Была такая практика. Федерации-то не было.

Однако разряд, как оказалось, был не действительным, потому, что мне тогда не было ещё шестнадцати лет, а Рубину было пофиг. Его попросила моя мама, они вместе работали в ТИНРО[2], он и поставил. Восхождения прописаны… Что ещё надо?

Но я не думал о разрядах и спорте, я думал о нагрузках, которые скалолазание даёт оптимальные, и о тех, кто страхует подъем.

Я сходил пару раз на наш «Диван» — место сбора скалолазов, но никого там не застал. Тогда я поехал в Политех и нашёл Татьяну Миргородскую — руководителя «нашей» секции и оказалось, что в июле, после сессии они собираются на «Катьке», как они называют Екатерининскую гору, что стоит под Находкой, на слёт. И там, вроде как, ребята уже проложили трассы разной категории сложности.

— Зачем это ты мне рассказываешь? — спросил я. — Вы сейчас будете ползать?

— Как зачем? А ты разве на соревнованиях не будешь участвовать?

— Какие соревнования? Какие врачи меня до них допустят? — чуть не сказал я, но вспомнил, что соревнования неофициальные. Что альпинизм в СССР практически весь не официальный.

— Хм! А там будут те, кто разряды сможет проставить?

— Конечно! Специально на июль настроились, чтобы приезжим устроить рыбалку, купалку и нырялку. Уже и с пограничниками договорились. Но списки подавать нужно уже сейчас. Ты вовремя нашёлся!