Другая жизнь. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 12

— За ответ тебе пять, Шелест, а за поведение — единица. Неси дневник.

Я шагнув от доски выпучил глаза и развёл руки. Класс грохнул от хохота. Занавес. Прозвенел звонок.

— Следующую тему, благодаря Шелесту выучите сами. Задание на доске.

Я искренне расстроился.

— Ни хрена себе у меня репутация! Как у террориста! Никаких переговоров! Сразу на расстрел! К директору! Не помню, чтобы я конфликтовал с математичкой. Не помню. Хотя… Вот чего я полез со своим «не понимаю»? Ну, не понимаю. Надо было подойти после урока и спросить. А так получилось, что я издевался над учителем перед учениками. Теперь за единицу отвечай перед родителями. Ещё и в учительской про меня расскажет. Вот тебе и жизненный, млять, опыт. Чего полез?

Так думал я, глядя в окно третьего этажа, ожидая прихода «русыни» — ещё одной Людмилы, но Ивановны. Завуча по учебной работе. Очень строгой, но справедливой. С ней у меня, хм, до сего момента, был консенсус. Литературу я любил. Писал, более менее, грамотно. Правда, не всегда учил правила.

На уроке русского зыка написали короткий диктант и сдали тетради. Литература тоже прошла безболезненно для всех. По географии получил четвёрку за дополнения по теме. На астрономии снова со Шведом играли в морской бой. На трудах для нашей школьной хоккейной команды делали клюшки. Да не простые, а клеенные из нескольких слоёв древесины. Причём, сегодня была завершающая стадия — вставка «пера» и обклейка его стеклотканью с эпоксидной смолой.

Клюшки, благодаря трудовику, у нас получались отличные. Мы сначала делали их себе, но из простого дерева и сами дома гнули перья и обматывали фанеру стеклотканью. А теперь вот и для школы клюшек наделали. Вымазались в «покситке»… Хорошо хоть в рабочих халатах работали.

Оказалось, что вчера на катке я себе перегрузил ноги. Сегодня они были у меня как деревянными. Хорошо хот физкультуры не было, а то бы я напрыгал через козла. Любил наш физрук заставлять нас прыгать через козла или коня. И подталкивать девчонок под попы. Извращенец, этакий… Ха-ха… Девчонки всё понимали и при этом хихикали и постреливали на физрука глазками. Тоже те ещё, проказницы

На завтра была снова математика: алгебра с геометрией, биология, черчение, и как раз таки, физкультура.

Алгебру я решил просто зубрить, благо, раскрылись ресурсы будущей жизни, как бы давая почву для новой информации. «Новые» знания туда ложились и срастались со «старыми». Хорошо срастались все предметы, кроме алгебры. Просто «новым» знаниям практически негде было прорастать. Но хоть, ха-ха, они просто ложились, ха-ха, ровными слоями, а не кучей, ха-ха… Всё-таки мой старый ум был более упорядочен, чем мой, э-э-э, молодой. Хотя, что там у меня в голове твориться, я так и не понимал.

Я жарил навагу, и варил картошку для «толчонки», одновременно слушая записанную мной лекцию по новой алгебраической теме, когда вдруг зазвонил дверной звонок.

Глянув в дверной глазок, увидел Валерку из третьего подъезда.

— Чо глазеешь? — спросил он, как всегда хамовато.

— Чо по-китайски жопа. В курсе?

— Вот ты и жопа, хе-хе…

Валерка никогда в карман за словом не лез.

— Один-ноль, — подумал я. — В его пользу.

— Чо пришёл, — сказал я.

— Так чо — же жопа? — осклабился он.

— Ну, ты и жопа, — кивнул головой я. — Я ведь не спрашиваю, а утверждаю.

— Чо ты борзеешь, Шелест? В пятак давно не получал?

— Ты чего борзеешь, Грек? В пятак я давно от тебя не получал и не получу, и хамить ты первый начал. Зачем пришёл, говори тихо, проси мало, уходи быстро.

В последнее время у нас с Валеркой отношения были несколько натянутыми. Почему? Хрен знает. Зазнаистый он больно стал, как начал «меломанить». С фарцовкой связался. Он и так был весь на шарнирах и быстрый, как понос, а тут ещё и снисходительно-брезгливая ухмылка перестала сходить с его лица. Меня это раздражало. И раздражало ещё то, что я и в себе стал замечать его ужимки. Нам ведь не нравятся те, кто имеет такие же негативные качества характера, как и у нас.

— Нихрена ты борзой, Шелест! — выпучил глаза Валерка. — Вообще-то я пришёл сказать, что достал «Сержанта Пепера» и хотел дать тебе его скатать, но сейчас мне хочется просто набить тебе хлебало. Пошли выйдем.

— Ты дурак, Грек? Тебе хочется кому-то набить хлебало? Иди и набей себе. Мне не хочется никуда выходить. Давай, завтра после школы или сегодня после тренировки дождись меня. Я около десяти часов возле дома буду. Подожди.

— Думаешь, если Балдина завалил, так и герой?

— Валер, я с тобой не скандалил. Хамить ты первый начал а потом завёлся. Сколько можно вспоминать детство, когда твой год разницы имел перевес. Посмотри на меня и посмотри на себя. У нас с тобой даже весовые категории разные. Вспомни, как я тебя ушатывал на ковре, когда ты в том году вдруг стал ходить к нам на секцию. Так я тогда чуть поменьше был. Не доёживайся, а? А то набью хлебало так, что мама не узнает и опозоришься на всю школу. Не хочу я с тобой воевать. Мы же в одном доме живём. Соседи. Что ты дергаешься до всех? Самый крутой перец? Это вот ты, точно, давно в хлебало не получал. Но могу устроить прямо здесь.

— Какой? Кто? — Валерка, видимо не понял кем я его назвал и чуть колыхнуся в мою сторону.

А я сделал выпад левой рукой и попал ему прямо в солнечное сплетение. А что? Ждать пока он мне вмажет? Если драки не избежать, бей первым.

Следующим я пробил ему открытой ладонью правой руки локтевой удар сбоку вроде «отработанного» мной сото-уке, в голову, но попал не ребром ладони, он нырнул ещё ниже, а предплечьем и поучилось совсем плохо… Для Валерки. Удар пришёлся в челюсть и ухо, и он завалился прямо перед моей дверью.

В принципе, я просто отмахивался. Не бить же мне ему кулаком в лоб, который он умышленно подставлял. Валерка был опытным драчуном, в отличие от меня. Даже с каким-то «виртуальным» каратэ из меня против него боец был, как из говна пуля. И мне лишь случайно повезло вырубить его. Действительно сработала разница в массе.

Затащив его в квартиру и уложив на диванчик, я принялся искать у нас нашатырь и не нашёл. Возился я так долго, что в зал, где у нас стояла стенка с ящиком для лекарств вышел Валерка.

— Ну, ты, млять, и лось, — прошамкал он, придерживая челюсть. — Ты мне, кажется, челюсть сломал.

— Дай посмотрю, — потребовал я.

Этого мне не хватало, тяжких телесных. Шестнадцать лет уже стукнуло… Ту-ту на зону.

— Что ты дёргался⁈ — грубо и с нажимом сказал я. — У меня рефлексы.

— Какие у тебя, млять, рефлексы? — прошамкал Валерка. — Ум, как больно.

— Дай посмотрю, говорю! — повторил я, грубо убирая его руку от его же челюсти.

— Ум! — снова взвыл Валерка, когда я тронул его за нижнюю часть лица.

— Вывих, — подсказал мне старый разум. — Херня вопрос.

— Вывих, — сказал я Валерке. — Херня вопрос. Сейчас вернусь.

Я сходил на кухню и взял вафельное полотенце.

— Открывай пасть, мудило! — приказал я. — Или я тебе сейчас с другой стороны, обну, и всё встанет на место.

— У-у-у, — простонал Валерка.

— Козёл, млять, — злился я. — Сейчас ему ещё и челюсть вставляй. Пнуть бы тебя под жопу и пи*дуй в травмпункт.

— У-гу-гу-гу, — «проговорил» Валерка, жутко вращая глазами.

— Ага, — сказал я и дёрнул челюсть вниз.

Пока я забалтывал его, мои пальцы, обмотанные полотенцем, прокрались Валерке в пасть и, как только хорошо прихватили её, сделали своё дело. Валерка взвыл, потом обмяк на стуле.

— Су-у-у-ка! — простонал он, держась за челюсть. — Ну ты Шелест и лось. Как копытом. Так меня ещё ни разу не били.

— Не будешь борзеть, — буркнул я.

Он посмотрел на меня своими тёмно-коричневыми маслинообразными глазами. Грек, он и в Африке грек.

— Здоровый стал, ломом не перешибёшь. Драться где-то научился.

— Боевое самбо, Валера, страшная сила.

— Вас там, что так и учат? Как погранцов?