Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей - Страница 65

Баринтус уронил руку, не коснувшись меня. Голос его шелестел и журчал, как вода по песку.

– Если бы я знал, что ты на это способна, я бы не стал за тебя бояться.

Я засмеялась – свободно, радостно. И открылась сильнее, как распахивается дверь. Нет, как если бы дверь, стена, на которую она навешена, и сам дом влились бы в эту силу.

Баринтус резко выдохнул.

– Во имя благодати Земли, Мерри, что это было?

Никогда он не называл меня уменьшительным именем.

– Слияние, – шепнула я.

Гален подошел к нам, и сила для него открылась без малейшей мысли с моей стороны. Мы втроем стояли, наполненные ночью. Это была щедрая сила, веселая, доброжелательная сущность.

Сила пошла от меня наружу, а может, это я пошла вперед сквозь что-то, что всегда было, но сегодня я это ощущала. Сиобхан шагнула вперед, и сила не наполнила ее. Отвергла. Магия Сиобхан была оскорблением для Земли и медленного цикла жизни, потому что Сиобхан крала эту жизнь, приносила смерть на чей-то порог до того, как пришло время. Впервые в жизни я поняла, что Сиобхан вне этого цикла: она принадлежит смерти, и пусть она все еще движется, будто живет, но Земля не знает ее.

Сила вполне признала бы Кела, но он с первого прикосновения решил, что это моя работа, и загородился от нее. Я ощутила, как рухнули на место его щиты, отгораживая его метафизической стеной, оставляя в безопасности и неспособности слиться с предложенной благодатью.

Но Кеелин от нее не закрылась. Может быть, у нее не было щитов, достаточных, чтобы построить стены, а может быть, не пожелала закрыться. Но я ощутила ее среди силы, ощутила ее открытость и услышала ее голос во вздохе, слившемся с ветром.

Кеелин пошла ко мне, широко разведя все четыре руки, приветствуя ночь.

Кел дернул ее за поводок. Она споткнулась, и я почувствовала, как сокрушен ее дух.

Я протянула к ней руку, и сила, хотя и не подчинявшаяся мне, пролилась наружу, окружая Кеелин. Она оттолкнула Кела, как отталкивает вода камень на стрежне, нечто такое, что надо обойти и забыть. От этого толчка он отшатнулся назад, выпустив поводок. Бледное лицо запрокинулось к восходящей луне, и на нем выразился чистейший ужас.

Это мне понравилось, но это была мелочная радость. Великодушный поток силы сомкнулся вокруг меня, как пальцы матери на руке капризного ребенка. Не место подобной мелочности в разливе такой... жизни.

Кеелин встала посреди тропы, расставив руки, запрокинув голову, подставив луне наполовину сформированное лицо. Редкий и ценимый миг для Кеелин – подставить лицо любому свету.

Сиобхан бросилась на меня: вспышка рук if темный блеск доспехов. Не думая, я отмахнулась от нее рукой, будто на мой жест должна была ответить огромная медлительная сила. Но так и вышло.

Сиобхан будто налетела на стену. Белые руки вспыхнули пламенем, которое совсем не было пламенем. Это ее сила пылала перед чем-то, чего даже я не видела. Но я видела, как ее холод попытался поглотить теплую, шевелящуюся ночь, и на это силы у нее не было. Если бы она была среди истинно живых, если бы ее прикосновение приносило обычную смерть, Земля бы не остановила ее. Для этого такая сила была слишком безразлична. Она любила меня в каком-то смысле, она с радостью приняла мое возвращение, но так же охотно она бы приняла мое разлагающееся тело в свои полные червей теплые объятия. Она бы отдала мой дух ветру, и тот понес бы его куда-нибудь.

Но магия Сиобхан естественной не была, и ее не пропустили. Даже понимание этого могло – могло бы – дать мне ключ к ее уничтожению. Но для того, чтобы найти этот ключ, нужно лучше владеть заклинаниями нападения, чем я.

Поодаль от нашей небольшой группы что-то зашевелилось, и Кел с Сиобхан повернулись встретить эту новую угрозу. Когда они увидели, что это идет Дойл, спокойнее им не стало. Принц и наследник темного трона, его личная телохранительница боялись Мрака королевы. Интересно. Три года назад Кел Дойла не боялся. Никого он тогда не боялся, кроме матери. И даже от нее он не боялся смерти, потому что только им продолжался ее род. Ее единственное дитя. Единственный наследник. Никто никогда не вызывал Кела на дуэль, потому что победить не смел никто, а проиграть – могло кончиться смертью. Последние триста лет он так и провел – неприкосновенный, невызываемый, неустрашимый – до сих пор.

Теперь же я видела, почти ощущала его неспокойствие. Он боялся. Почему?

Дойл был одет в черную пелерину с капюшоном, которая спадала до земли и скрывала его полностью. Лицо его было настолько черным, что белки глаз будто плавали в черном круге капюшона.

– Что здесь происходит, принц Кел?

Кел отодвинулся, чтобы видеть и Дома, и нас всех. Кеелин осталась на дорожке, но сила улетала, будто она летела с ветром и сейчас он уносил ее дальше. С последним прохладным, пряным прикосновением она исчезла.

Я внезапно наглухо вернулась в собственную кожу. За каждую магию приходится платить, но не за эту. Эта мне предложила себя сама, я не просила. Может быть, поэтому я сейчас ощущала себя сильной и цельной, а не измотанной.

Кеелин подошла ко мне, протянула мне свои главные руки. Наверное, она, как и я, ощущала себя обновленной, потому что она улыбалась, и измученный страх исчез с ее лица, смытый ласковым ветром.

Я взяла ее за руки. Мы поцеловались в обе щеки, потом я притянула ее к себе, обняв, и она обхватила меня верхними руками за плечи, нижними за талию. Мы так крепко обнялись, что я ощущала ее твердые небольшие груди – все четыре. Мелькнула мысль: Келу нравится быть с женщиной, у которой столько грудей? И тут же за мыслью пришел образ. Я зажмурилась покрепче, будто могла так его отогнать.

Я погладила Кеелин по спине, по густым, похожим на мех волосам и поняла, что плачу.

Сладкий, почти птичий голос Кеелин утешал меня:

– Все хорошо, Мерри, все хорошо.

Я замотала головой и отодвинулась, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Нет, не все.

Она подняла пальцы к моему лицу, ловя слезы. Она плакать не умела. Какой-то генетический выверт оставил ее без слезных протоков.

– Ты всегда плакала вместо меня, но сейчас не надо.

– Как же тут не плакать?

Я оглянулась на Кела, который тихо перешептывался с Дойлом. Сиобхан глядела на меня, глядела в упор. Я ощущала ее смертоносный взгляд даже сквозь шлем, хотя глаз ее не видела.

Она не забудет, что я применила против нее магию и победила, то есть не проиграла. Не забудет и не простит никогда.

Но это проблема не на сегодня. Я повернулась к Кеелин. Пожалуйста, по одной катастрофе за раз. Я нащупала руками твердый кожаный ошейник.

Она коснулась моих рук:

– Мерри, что ты делаешь?

– Снимаю это с тебя.

Она мягко потянула мои руки вниз:

– Не надо.

Я замотала головой:

– Как ты можешь... как ты могла?

– Не начинай снова плакать, – сказала Кеелин. – Ты знаешь, зачем я так поступила. У меня осталось еще только несколько недель, до Самайна. Три года будет. Если я не буду с ребенком, то я освобожусь от Кела. Если буду, ему придется обращаться со мной как с женой или вообще ко мне не прикасаться.

Она так спокойно говорила об этом, с таким ужасным, нерушимым спокойствием, будто это было совершенно... обыкновенно.

– Не понимаю этого, – сказала я.

– Я знаю. Но ты всегда была особой королевской крови, Мерри. – Она положила ладонь мне на губы прежде, чем я успела возразить, а другими руками все так же держала мои запястья. – Я знаю, что с тобой обращались как с бедной родственницей, Мерри, но ты и они – одно. Их кровь в твоих жилах, и они... – Она убрала руку от моих губ, но все сильнее стискивала мне запястья. – Ты член клуба, Мерри. Ты в этом большом доме, а мы ждем снаружи под ветром и снегом, прижав лица к стеклу.

Я взглянула в ее трепетные карие глаза:

– Ты обращаешь против меня мою же метафору.

Она погладила мою щеку левой верхней рукой – своей ведущей рукой.

– Я слыхала, как ты ею часто пользовалась, когда мы росли с тобой.