Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей - Страница 23

– Беги-ка в душ, как хорошая девочка. – Он поднял с пола сумку. – Я тебе одежду принес. Фургон ждет внизу, там Утер и Ринго. Отвезем тебя в аэропорт.

– Помогать мне может оказаться опасно, Джереми.

– Тогда поторопись.

– У меня нет с собой паспорта.

Он бросил на кровать завернутый в бумагу пакет. Тот самый, который лежит у меня в машине под сиденьем. Мои новые документы, новая личность.

– Как ты догадался?

– Ты прячешься от человеческих властей, своих... родичей и их прислужников уже три года. Ты не дура. Ты знаешь, что тебя найдут, но у тебя есть план, как скрыться. Я бы посоветовал в следующий раз хранить тайные бумаги где-нибудь в другом месте. Под сиденье я заглянул почти сразу.

Я посмотрела на пакет, потом на Джереми.

– Это не все, что там было.

Он распахнул пиджак, как манекенщик на подиуме, демонстрируя безупречную плавную линию рубашки и галстука. Но на самом деле он показал пистолет, заткнутый за пояс. Просто темный контур на фоне светлой рубашки, но я знала, что это девятимиллиметровый "Леди Смит", потому что пистолет был мой. Из кармана Джереми достал запасную обойму.

– Еще одна коробка обойм есть среди твоих вещей.

Он положил пистолет на заклеенный пакет и обошел кровать, так что теперь она стояла между нами.

– Кажется, ты нервничаешь, Джереми.

– Разве у меня нет для того оснований?

– Ты нервничаешь из-за меня. И я не думаю, что на тебя произвела впечатление королевская кровь.

Он поднял левую руку.

– Скажем так: Слезы Бранвэйн очень медленно выветриваются. Прими душ.

– Я больше не чувствую силы этих чар.

– Рад за тебя, но поверь мне насчет душа.

Я посмотрела на него:

– Тебя волнует, что ты видишь меня голой.

Он кивнул.

– Приношу за это свои извинения, но именно поэтому Ринго и Утер остались в фургоне. Чистая предосторожность.

Я улыбнулась ему и поймала себя на том, что хочу подойти к нему ближе, сократить эту тщательно соблюдаемую дистанцию. В этом смысле я не хотела Джереми, но позыв увидеть, насколько я его могу очаровать, присутствовал темной мыслью. Это не похоже на меня – искать край с друзьями. С врагом – может быть, но не с другом. Было это остаточным побуждением от прошедшей ночи, или Слезы подействовали на меня сильнее, чем я думала?

Я не стала размышлять на эту тему, а повернулась и пошла в ванную. Быстрый душ – и ехать в аэропорт.

Через двадцать минут я была готова, хотя волосы еще не до конца просохли. Я оделась в темно-синие слаксы, изумрудно-зеленую кофточку и темно-синий жакет под цвет штанов. Джереми еще выбрал черные чулки и туфли на низком каблуке. Так как никаких других туфель у меня не было, то и не важно. Но все остальное...

– В следующий раз, когда будешь собирать мне вещи для бегства от смерти, прихвати пару кроссовок. Туфли, даже йа низком каблуке, для этого не созданы.

– У меня никогда не было с ними проблем, – возразил он, сидя на кухонном стуле с высокой спинкой.

Он сидел свободно откинувшись, и даже этот стул казался удобным, когда на нем сидел Джереми. Какое-то было в нем излишнее самообладание, такая напряженность, что трудно было бы говорить о кошачьей грации. И все же чем-то он напоминал кота, свернувшегося на стуле. Только коты не позируют. Они такие, как есть. А Джереми явно позировал, стараясь изобразить непринужденность и легкость.

– Извини, что забыл твои карие контактные линзы. Хотя это и не проблема, мне нравятся глаза нефритово-зеленые, поражающие. Подходят под цвет кофточки, хотя слишком по-человечески. Я бы еще больше добавил рыжего в волосы, сделал их менее темными.

– Рыжие волосы заметны даже в толпе. Гламор предназначен, чтобы скрываться, а не выделяться.

– Я много знаю фейри, которые используют гламор именно чтобы привлечь внимание, выглядеть красивее, экзотичнее.

– Их трудности. – Я пожала плечами. – Мне о себе объявлять не надо.

Он встал.

– Все это время я даже не догадывался, что ты – сидхе. Я думал, что ты – фейри, истинная фейри, и почему-то скрываешься, но не догадывался о правде.

Он встал и отошел от стола, держа руки по швам. Напряжение, которое ощущалось в нем с той минуты, как он меня разбудил, звенело.

– Именно это тебя беспокоит? – спросила я.

Он кивнул.

– Я же такой великий маг. Я должен был увидеть иллюзию насквозь. Или это тоже иллюзия? Ты лучший маг, чем я, Мерри? Свою магию ты тоже скрыла?

Впервые я почувствовала, как нарастает вокруг него сила. Это мог быть всего лишь щит. Но опять-таки могло быть и нечто большее.

Я встала лицом к нему, расставив ноги, опустив руки, точно как он. И вызвала собственную силу – медленно и тщательно. Если бы мы были стрелками с пистолетами, то он уже вытащил пистолет, но не наставил. Я все еще старалась удержать оружие в кобуре. Можно бы сказать, что после всего я не должна была бы никому доверять, но я просто не могла поверить, что Джереми мне враг.

– Джереми, у нас на это нет времени.

– Я думал, что смогу относиться к тебе так, будто ничего не изменилось, но не получается. Я должен знать.

– Что знать, Джереми?

– Я хочу знать, что за эти три года было ложью.

Его сила задышала вокруг него, заполнила то небольшое пространство, что было его личной аурой. Он много силы накачивал в собственные шиты. Очень много.

Мои щиты всегда на месте, взведенные и заряженные на медведя. Это у меня автоматизм. Такой автоматизм, что многие, даже очень чувствительные, принимают щиты за мой нормальный уровень. То есть я встретила щиты Джереми в полную силу. Мне не надо было ничего к ней добавлять. Просто мои щиты сильнее его – таков факт. С другой стороны, наступательные заклинания у меня – ну, я видела, как действует магией Джереми. Он никогда не прошел бы сквозь мои щиты, но и я не могла бы магически ему повредить. Тут пришлось бы перейти к ударам или оружию. Я надеялась, что ни до того, ни до другого не дойдет.

– Поездка в аэропорт все еще ждет меня, или ты передумал, пока я была в душе?

– Все еще тебя ждет.

Большинство сидхе умеют видеть магию в цветах или формах, но я никогда не была на это способна. Зато я умею ее ощущать, и Джереми завалил комнату всей энергией, которую накачал в щиты.

– Тогда зачем наливать столько силы?

– Ты – сидхе. Неблагая сидхе. Это всего на ступень выше слуа.

Горский акцент послышался в его фразах. Я никогда не слышала, чтобы он терял свое сугубо американское произношение. И это меня нервировало, потому что многие сидхе гордятся тем, что сохраняют свой оригинальный акцент, каков бы он ни был.

– И к чему ты клонишь?

Но у меня было сосущее чувство, будто я знаю, к чему он клонит. И я почти предпочла бы этому драку.

– Неблагие питаются обманом. Им нельзя доверять.

– И мне нельзя доверять, Джереми? Три года дружбы значат для тебя меньше, чем старые басни?

Что-то горькое мелькнуло у него на лице.

– Это не басни, – сказал он, и акцент стал сильнее. – Меня мальчишкой изгнали из Земли трау. Благой Двор не снизошел заметить мальчишку-трау, но Неблагой Двор – эти всех принимают.

– Не всех, – улыбнулась я, не успев сдержаться. Но вряд ли сарказм дошел до Джереми.

– Да, не всех.

Он был так зол, что у него мелко задрожали руки. Кажется, мне придется оплачивать счет за вековые страдания. Это было бы не в первый раз и вряд и в последний, но все равно это меня из себя выводит. У нас нет времени на вспышки темперамента, тем более моего.

– Прости, что мои предки обидели тебя, Джереми, но это было до моего рождения. Почти всю мою жизнь у Неблагого Двора был свой пресс-атташе.

– Чтобы распускать ложь, – сказал он с грубым акцентом, почти горловым.

– Хочешь сравнить шрамы? – Я вытащила рубашку из штанов и показала шрам в виде ладони у себя на ребрах.

– Иллюзия, – сказал он, но неуверенно.

– Можешь потрогать, если хочешь. Гламор обманывает зрение, но не осязание, по крайней мере осязание фейри.