Боярышня Евдокия 4 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 72

— Князь просит тебя… — он замялся, — с глазу на глаз переговорить. Дела тайные,и лишним людям знать о них не след.

— Боярин Еремей — не лишний человек, — строго произнесла Евдокия, но прежде чем Игнат Лисин что-либо ответил, небрежно бросила: — Я как раз котика собиралась проведать. Он же в княжьих палатах спит? Хотелось бы мне и Маркизу посмотреть. Московская княгиня давно уж весточки про кошачью семью ждёт.

— А как же князь? — растерянно спросил служивый, но Дуня отвернулась, чтобы не видеть, как Матюшка стучит кулаком по лбу и до Игната доходит девичья хитрость. — Сейчас извещу… сыщу мерзавца…

Евдокия резко повернулась и непонимающе посмотрела на мужчину.

— Кота говорю, сыщу… — повторил он и смутился, вспомнив, чей кот, — жениха твоего… то есть нашего… тьфу ты, пропасть! Поскорее бы уже ты его домой увезла, — неожиданно признался служивый. — Житья от него нет!

Матюша заржал, а княжий муж понял, что сам запутался и боярышню путает, поэтому глубоко вздохнул и признался:

— Жених по всему дому бегает, следит за достойными мужами и бабам обо всем мурлычет! И как они его кошачий язык понимают?!

Евдокия слушала Игната, а брови ее вверх лезли. Она не стала обращать его внимание, что он случайно своего князя назвал мерзавцем, а не кота. Её больше волновало — шутит служивый или всерьез считает, что кот бабам сплетни обо всех мурлычет.

— А что отец Пафнутий по этому поводу говорит? — иронично спросила она.

— Так он тоже…

— Чего? — растерялась боярышня, укоризненно глядя на загибающегося от хохота Матюшку.

— Берет на руки этого болтуна и слушает, как тот ему обо всех докладывает, — прошептал мужчина, и в его взгляде было столько отчаяния, что Евдокия прыснула со смеху. А потом мягко протянула:

— Рь-рь-рь-рь, — сколько смогла, чтобы походило на кошачье тарахтенье.

— Вот!!! — воскликнул Игнат, пуча глаза на неё.

Новик уже не ржал, а жалобно всхрюкивал, а Евдокия заливисто рассмеялась. Кто-то подшутил над мужчиной, а он поверил и переживает, что кот сказки про всех рассказывает. А всё из-за того, что многие верили, что есть люди, которые понимают звериный язык, а есть звери, которые молвят человеческим языком. И почему-то к разговорному жанру относили карканье ворона, уханье филина, тявканье лисы.

Евдокия с улыбкой посмотрела на хмурящегося мужчину и решила пояснить, чтобы он потом не болтал, что она разговаривает на зверином.

— Отец Пафнутий без кота всё про всех знает, а Пушка просто приятно держать на руках. И коту нравится чувствовать себя защищённым и любимым, а его тарахтенье подсказывает нам, что он доволен.

Она выжидающе посмотрела на недоверчиво смотрящего на неё Игната и тот,спохватившись, неуверенно кивнул и отправился предупреждать князя, что боярышня идёт в палаты навестить кота-жениха. Хотя какой он жених? Муж уже, прости господи!

Евдокии пришлось ещё немного погулять, прежде чем она отправилась в княжеские палаты.

— Боярышня, — поприветствовал ее Юрий Васильевич, стоя у входа в ту самую комнатку без дверей, где когда-то оставил Еленку с подвернувшейся ногой. В руках князя мурчал Пушок, но как только он увидел Евдокию, то запросился к ней.

— Неблагодарный, — фыркнул князь, но кота опустил на пол. Однако Пушок не пошёл на руки к боярышне, а забрался на скамью и выжидающе посмотрел.

— Надо же, приглядывать за нами сел, — подивился Юрий Васильевич.

Евдокия прошла вглубь комнаты и развернулась к нему. Ей показалось, что князь не знает, с чего начать разговор и она решила ему помочь :

— Что говорит пленник?

— Говорит, что хочет служить мне и ездил по нашей земле, чтобы присмотреть себе место для поселения.

— Врёт.

— Врёт, — согласился Юрий Васильевич.

— А его люди?

— У всех есть бумаги, подтверждающие их личность, разрешение на торговлю здесь или охрану знатного лица.

— По новому уложению надавить на них при допросе нельзя?

— Нельзя. Если я не буду соблюдать закон, то…

— Да я ж не в укор! — махнула ладошкой Евдокия. — Наоборот, я бы хотела помочь. Есть у меня… не совсем у меня, а в отряде Кузьмича, что сопровождал меня в прошлый раз, есть Карпушка. Он на постоялом дворе подслушал интересный разговор двух иноземных негоциантов и речь велась совсем не о торговле. Что,если Карпушка видел тогда кого-то из тех, кто нынче в темнице сидит?

— О чём те негоцианты говорили?

— Так о мастерских Кошкина-Ноги, о лекарнях и открытии школ. Очень беспокоило их усиление нашей церкви. Они считали её неправильной и опасной для себя. В общем, повторяли слова старика, которые он внушал людям на площади.

Князь слушал, кивая в такт словам боярышни, но мысли его занимало что-то другое. Евдокия поняла, что с допросом без нее разберутся и замолчала.

— Зачем звал, княже? — подождав немного, спросила она.

— Что? Ах, да… позвал. После всех этих событий… Я много думал о том, что ты мне объяснила про Александру и её будущих детей.

Евдокия обратила внимание, что Юрий Васильевич без запинки отстранился от потомков по линии его первой возлюбленной, хотя ответственность за них чувствует.

— Поначалу мне показалось, что это все пустое, — продолжал говорить князь, — но сейчас…

Он умолк, не зная стоит ли говорить юной боярышне о том, что долго обдумывал с её подачи. А у Евдокии в этот момент закружилась голова, окружающее подёрнулось дымкой, а князя она увидела значительно старше, чем он был сейчас. Словно лет на двадцать-тридцать перенеслась в будущее.

Голова и борода князя — соль с перцем, как говорят в народе, нос заострился, на лбу глубокие поперечные складки, но стать прежняя и взор по-прежнему орлиный. Пока Дуня непонимающе разглядывала сильно постаревшего Юрия Васильевича, он протянул руку и взял поданные ему списки. Она не могла разглядеть, кто их подал князю, а он читал, одобрительно кивал, а потом произнёс:

— Душа радуется, что столько героев у нас. По заслугам и честь будет оказана.

— Княже, а что с этими делать? — спросил невидимый Дуне собеседник.

Юрий Васильевич взял в руки новые списки и насмешливо выгнул бровь.

— Лишить всех привилегий и начать суд над ними. Пусть все знают, что неприкасаемых нет, и за всякое злодейство придется отвечать.

— Но там родня…

— А с родни штраф возьмём, что недоглядели и не задавили доморощенных татей по-тихому. Не забудь в новостных листках прописать, за что караем именитых потомков лепших людей.

Князь говорил о воспитании, о целях в жизни, но его голос затихал, а лицо делалось моложе. Евдокия резко вздохнула, поняв, что до этого не дышала и огляделась. Прежний Юрий Васильевич присел на скамью и встревоженно смотрел на нее, не смея прикоснуться.

— Евдокиюшка, что с тобой?

Дуня убедилась, что по-прежнему находится в небольшом гостевом помещении и князь пытается ей что-то втолковать.

— Душно стало… — прерывисто вздохнув и окончательно полностью приходя в себя, поспешила ответить :  — Видно, здесь сальные свечи жгли, — свалила все на запах она. Князь поводил носом, нахмурился и рявкнул:

— Тишка! Быстро сюда!

— Княже, меня уже отпустило, а ты что-то сказать хотел!

Княжий слуга появился у прохода, но Юрий Васильевич махнул ему рукой и буркнул:

— Потом.

— Ты говорил, что подумал об Александре и о её детках, — деликатно напомнила Евдокия, одновременно пытаясь сообразить, что сейчас с ней было.

— Да. Крепко подумал. Времена меняются, и жить, как прежде, не получится. Нам нужны умные, образованные, деятельные люди, а они уходят в монастыри.

— Как в монастыри? — отвлеклась Дуня от разгадывания мимолетного умопросветления случившегося с ней.

— А там у них больше шансов получить управляющую должность. Неужто не слышала, что монахи организовывают мастерские и церковные лавки, и живут с них. Так вот зело потребны им знающие люди. А добавь ещё организацию по всей земле лекарен, школ, библиотек, ведение просветительской деятельности, диспуты о вере …