Боярышня Евдокия 4 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 46

— И что? Ты отказала ему?

Марфа вздохнула всем телом и глухо обронила:

— Ушел в поход за шубой мне и не вернулся…

— А тот статный красавец?

— Ныне раздобрел, полысел, двух жён уж схоронил, дедом стал.

— Как поучительно, — сквозь сжавшееся от сожаления по неведомому Харитошке горло, выдавила Евдокия.

— У меня наливочка есть, — немного стеснительно произнесла Марфа, подвигая чарочку.

— Я чуть-чуть… у меня возраст, — смутилась Евдокия.

— И я чуть-чуть, — согласилась Марфа.

— А что же произошло с князем?

— Произошло?

— Ну ты же обмолвилась, что у него была любимая. Я уже слышала об этом, но думала, что вздор.

Марфа огладила подаренный ей убрус, невпопад сказала:

— Красивый.

Евдокия пригубила наливочку. Она была сладкой, душистой и слабенькой.

— Вроде бы в Семчинском жила любимая князя. Это сельцо подарила Юрию Васильевичу его бабка, Софья Витовна. Любила она нашего князюшко больше остальных внуков, вот и завещала. Поехал юный князь смотреть свои земли, повстречал девицу-красавицу и влюбился. Ему тогда пятнадцать было, а ей… не знаю. Наверное, такая же юная. Об этом болтали старые княжьи слуги, приехавшие в Дмитров вместе с Юрием Васильевичем. До него тут княжил Василий Ярославич, а потом ему другое место под княжение выделили…

— Марфа, ты про князя Юрия расскажи.

— Так я и говорю, сюда князь приехал уже взрослым мужем, а не забыл свою первую зазнобу.

— Она красивая была?

— Говорят, никто не верил, что она из простых. Высокая, белоликая…

Марфа выпила чарочку и с грустью посмотрела на свои широкие ладони.

— Узкие ладошки у неё были, не для тяжелой работы.

— И князь влюбился? Не заскучал с ней?

— Сколько мог, постоянно туда ездил, а потом отец запретил.

— Так с чего здесь эта давняя история всплыла? — никак не могла понять Дуня.

— А с того, что как только лёд на реке станет, то князь обязательно наведается к ней.

— Ого!

— Погрузит мешки с подарками на коня, возьмет с собой пару воинов и несколько дней о нём не слышно. Возвращается мрачный и на всех рычит.

— Да ты что? Так что же получается, он до сих пор её любит?

— Коли любил, то поближе бы поселил, да в богатый дом.

— Хм. А вдруг он не туда ездит?

— Может, и не туда, но люди зазря говорить не будут.

— Коллективный разум! — чуть опьянев, Евдокия вздела перст и засмотрелась на него.

— Чё? Боярышня, я ж не учёная!

— Говорю, народ всегда наверняка знает кто, куда и откуда.

— Твоя правда.

Евдокия ещё немного посидела с Марфой, но та затянула печальную песню, больше похожую на скулеж раненого зверя. Боярышня поднялась, сочувственно посмотрела на неё и побрела к себе, думая, как так получается, что абстрактный народ всё знает, а она нет. Но кто тогда народ?

Глава 20.

Евдокия проснулась затемно, полная сил и желания действовать. Перво-наперво она решила заглянуть князю в глаза, чтобы увидеть его зрачок и убедиться, что его действительно травят и умудряются делать это до трапезы. Для этого ей пришлось караулить его у крыльца, чтобы наверняка поставить диагноз.

— Боярышня, а чевой-то мы тута, — зевая и пританцовывая от утреннего морозца, спросила Даринка.

— Надо, — пряча руки в муфту, буркнула Дуня.

— А чевой так рано?

— Товой, — передразнила боярышня.

— Евдокия Вячеславна, темно ж ещё, — не унималась девица, выстукивая дробь зубами.

— Отстань, — Дуня закрыла замерзший нос муфтой.

— Боярышня, ты бы сказала, а я тогда подсобила бы.

— Ты уже подсобила с булочками! Где они?

— Так не пущают меня к печи! Но я уже знаю, как дело сладить. Ты погоди немного Евдокия Вячеславна.

Недовольно глянув на подскакивающую Даринку, Дуня коротко выдала самую суть:

— Мне надо княжьи глаза увидеть.

— Ой, страшно-то как! — закрестилась девица.

— Ну чего ты себе напридумывала! — вспылила боярышня. — По глазам можно увидеть, опаивают человека, чтобы разум его затмить, или нет.

— Вот оно что, — протянула Даринка и тут же внесла полезное предложение :  — Тогда надо с князем на одном уровне быть, — и для наглядности показала руками, что за уровень такой. — Чтоб глаза в глаза!

— Так я его у крыльца и жду, — всплеснула руками Евдокия. — Он спустится, а я его окликну и посмотрю.

— Нет, Евдокия Вячеславна, ерунда это, — рубанула рукой Даринка.

— Ты чего это? — опешила Евдокия. — Критиковать меня вздумала?

— Боярышня, темно же здесь.

Евдокия картинно схватилась за голову и состроила изумленную рожицу, но Даринка ничуть не смутилась и развила свою мысль:

— И с чего ты взяла, что увидя тебя на крыльце, князь не остановится поздоровкаться? И придётся тебе смотреть на него снизу вверх.

Критиканша нарочито задрала голову, изображая вглядывающегося куда-то вверх слепца. Дуня фыркнула, но вынуждена была признать, что план дождаться здесь князя и разглядеть его зрачок — сыроват.

— Надо чтобы князь упал, а ты бросилась его поднимать! — азартно предложила девушка.

— Да как же я такого лося …  — заколебалась Евдокия, но мысль ей понравилась. Даринка же засмеялась и начала расписывать, как подбегут люди с факелами, а Евдокия Вячеславна будет рядом стоять, тянуть руки и смотреть куда надо.

Дуня с уважением посмотрела на свою сопровождающую. Не зря она её взяла с собой!Ишь, какую интриганку воспитала! И всё же в новом плане были шероховатости:

— Но, если я поставлю князю подножку, то он скорее сломает мне ногу, чем упадёт, — кусая губы, засомневалась Дуня.

— Боярышня, — Даринка приняла чопорный вид, — при всём моём уважении к нашему любимому Ивану Вячеславичу, но он тебя нехорошему учит, — выдала она.

Дуне показалось, что перед ней стоит Василиса, настолько точно Даринка скопировала её жесты.

— Надо, чтобы князь сам упал, — перешла девица на заговорщический тон и для пущей важности повторила: — Сам!

— Лестницу водой облить, что ли? — возмутилась Дуня и поняла, что да, облить.

— А если убьётся? — не согласилась она с собой.

— Ты его вылечишь, — без тени сомнений ответила Даринка.

— А если насовсем? — всё ещё сопротивляясь, боярышня скептически оглядывала лестницу.

— Ну с чего ему убиваться? — искренне удивилась Даринка. — Шмякнется задом — и всё!

— Да ты злыдня! — зашипела на неё боярышня, но её глаза уже высматривали посторонних у колодца. Сейчас там было пусто. — Беги за водой, — решилась она, — польём последнюю ступеньку, чтобы безопасно было.

Как назло, стоило Даринке набрать воды, как во двор вышли слуги. Девушка сделала вид, что несёт ведро по поручению и «поскользнулась» возле крыльца. Растекшаяся вода быстро замерзала и превращалась в ледяную площадку перед ступеньками.

Евдокия для вида поругала свою сопровождающую, поохала и с озабоченным выражением лица разгладила ножкой ледяные неровности и осталась ждать выхода князя. На её глазах несколько человек поскользнулось и упало, ещё сильнее сглаживая лёд. Девушки посочувствовали им и с большим нетерпением поджидали Юрия Васильевича, опасаясь, что вот-вот ледяной мини - каток засыплют песком.

Наконец князь появился и, вдохнув полной грудью морозный воздух, быстро сбежал со ступенек, не удержался на раскатанной площадке и упал. Сопровождавшие его ломанулись поднимать своего князя, но Дуня с Даринкой оказались расторопнее.

— Ой, княже! Да как же это! — засуетилась Евдокия. — Ой, держись за меня! Ой, тут все падают… — стукнув его по ступне и повторно валя на лёд, она не удержалась на ногах и повалилась сверху, — …ой.

Нисколечко не смущаясь, уперевшись коленями в его живот, она изобразила попытку поднять его за грудки, а сама вгляделась ему в глаза, но тут сверху рухнула Даринка. Из-за этой коровы Дуня ударилась носом о княжий лоб и страдальчески охнула. В таких условиях ничего невозможно было разглядеть, а князь начал болезненно охать и смеяться.