Ангел с черным крылом - Скенандор Аманда - Страница 13

Уна невольно отпрянула от следователя. Несмотря на опрятный внешний вид, пахло от него скверно. Он что – всерьез полагает, что они с Дейдре причастны к этому убийству?

– Или все было наоборот? Это вы пришли продавать краденое мистеру Шини, а подругу взяли с собой для большей уверенности? Ведь женщине ходить одной по темным улицам опасно. А может, вы работаете в паре? Может, вы изначально планировали убить мистера Шини, чтобы завладеть его чемоданчиком? Говорят, там краденого больше чем на пятьсот долларов!

Уна спокойно выдержала его сверлящий взгляд, зная, что, если отведет глаза, он сочтет это подтверждением виновности. Но она молчала. Правило номер двадцать три: если ложь не срабатывает, не надо усложнять дело правдой.

Следователь откинулся назад.

– Прекрасно! Можете молчать и дальше. Ваша подруга расскажет все и за себя, и за вас.

Следователь встал и медленно отодвинул ящик ногой, скрежеща им об пол камеры. Ужасный громкий звук заглушал все, что происходило в камере Дейдре. Несмотря на холод, Уна покрылась потом. А он не дурак, этот следователь!

Уна сказала уже без южного выговора:

– Неужели вы всерьез полагаете, что мы имеем какое-то отношение к убийству Бродя… э-э… да хоть кого-нибудь?

– Давайте так, мисс Дэвидсон – или как вас там, – расскажите мне подробно, как ваша подруга совершила убийство, я запишу ваши показания, вы их подпишете – и тут же выйдете на свободу.

Уна скрестила руки и демонстративно отвернулась. Он, похоже, держит ее за дуру. У него нет никаких доказательств того, что они с Дейдре хоть как-то были связаны с Бродягой Майком.

Следователь лишь пожал плечами и взял свой фонарь.

– Ну, дело ваше. Только молитесь, чтобы ваша подруга не разговорилась. Иначе всю оставшуюся жизнь на Блэквелле будете жалеть о том, что сейчас промолчали.

Упоминание колонии на острове Блэквелла заставило Уну содрогнуться. Она когда-то давно провела там долгих десять дней из-за наспех сфабрикованного дела и плохого настроения судьи. В тот день она действительно, как обычно, промышляла карманными кражами, но коп был слишком туп, чтобы поймать ее с поличным, и обвинил в нарушении общественного порядка, мотивировав это тем, что порядочные молодые дамы не появляются на улице в столь поздний час без сопровождения. Судья согласился, и ее отправили на Блэквелл так быстро, что Марм Блэй не успела вмешаться. Десять дней исправительных работ в колонии в условиях полной антисанитарии. Уна поклялась, что больше ни за что не попадет сюда.

Но Дейдре же не станет ее оговаривать. Они дружат уже столько лет. Выбирались и из гораздо большего дерьма. Им обеим сейчас надо просто молчать. И тогда копы не смогут пришить им никакое обвинение. Уж по крайней мере не убийство.

Но почему же тогда ее бросает от страха то в жар, то в холод? Уна снова вспомнила белое как снег лицо Дейдре и ее расширенные от животного ужаса глаза. И легче ей от этого не стало.

– Ну, пойду посмотрю, как там дела у моего коллеги. Он тот еще хитрый лис. Наверняка уже получил подписанные показания вашей подруги! – следователь направился к двери.

Уна вскочила на ноги.

– Подождите!

Глава 9

Думать о себе прежде всего. Это одно из самых важных правил. И пусть даже это грозит Дейдре пожизненными исправительными работами на Блэквелле по ложному обвинению в убийстве, Уна готова сейчас руководствоваться именно этим правилом. У нее пересохло во рту, в животе урчало от страха. Но все равно! Она молча стояла и ждала, что следователь вернется с блокнотом и ручкой, чтобы записать ее показания.

Ничего! Марм Блэй вытащит Дейдре отсюда. Она держит на коротком поводке половину обвинителей и судей города. Не говоря уже о полиции. Надо будет просто понять, кому именно надо заплатить.

Уна засунула руки в карманы, чтобы не расчесаться от волнения до крови. Если потребуется, они даже смогут организовать Дейдре побег. И для этого у Марм Блэй есть свои люди. У нее есть ходы даже в Могилах. Уна нащупала в карманах коробок спичек, булавку Барни и кастет. Они не потрудились обыскать ее еще раз перед тем, как бросили в камеру. У Уны молниеносный прямой и опасный апперкот, но сейчас он вряд ли ей поможет. Нет. Она скажет следователю все, что тот хочет услышать, и сразу побежит к Марм Блэй.

Следователь действительно сделал пару шагов обратно к Уне. Только на лице его была довольно странная улыбка. И он действительно запустил руку в карман. Только Уна сразу поняла, что там не ручка и не блокнот.

– Вам что, уже не нужны мои показания? – произнесла Уна, стараясь вложить в свои слова чуть больше уверенности, чем она испытывала на самом деле.

И снова эта странная улыбка. Следователь вытащил из кармана что-то блестящее – запонки с рубинами.

– Расскажите мне вот об этом!

– А что это такое? Первый раз вижу!

– Правда? А постовой Симмс сказал, что нашел их у вас в кармане, когда обыскивал в проулке.

Уне стоило больших трудов, чтобы не прыснуть со смеху. Как только стало понятно, что речь идет об убийстве, запонки сразу нашлись в кармане Симмса – очень кстати. Толстяк предпочел жалкую похвальную грамоту деньгам, которые смог бы выручить за эти запонки у скупщика краденого. Этот идиот просто не знал, какова настоящая цена рубинов.

Тем временем сержант продолжал, все еще держа запонки перед Уной в раскрытой ладони:

– В том самом проулке, где всего за несколько мгновений до вашего задержания был убит мистер Шини, известный как скупщик краденого.

Послышался звон ключей и лязг металла. Следователь отступил в сторону, чтобы Уна могла видеть, что происходит в коридоре между камерами. Из камеры вышла Дейдре.

– Но… вы даже не выслушали…

– Нам больше не нужны ваши показания, мисс Дэвидсон. Ваша подруга оказалась проворнее и уже рассказала нам все, что нужно. Разве что вы хотите чистосердечно признаться в убийстве.

Уна бросилась к решетке и схватилась за прутья. Ей казалось, сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди.

– Дейдре!

Ее подруга лишь вздохнула и, словно извиняясь, пожала плечами, проходя мимо камеры Уны.

– Ничего личного, Уна! Ты бы сделала на моем месте то же самое!

– Да ни за что! – крикнула Уна ей вслед.

Дейдре ушла вверх по лестнице, ни разу не оглянувшись. Дверь за ней гулко закрылась. Уна обернулась к следователю.

– Все, что она вам наплела – наглая ложь!

– А та околесица, которую собирались рассказать вы, была бы чистой правдой? – ухмыльнулся он в ответ. – Да все вы, воришки мелкие, одинаковые. Вы готовы вонзить нож в сердце собственной матери, лишь бы свою шкуру сберечь!

Уна чувствовала кислый запах из его рта даже в противоположном конце камеры. Будь у нее в руках нож, она бы показала ему, на что способна… И прежде всего она полоснула бы ему по лицу, по этим губам, растянутым в наглой самодовольной улыбке. Такие типы думают, что уж они-то выше животных инстинктов. Так думают все люди до тех пор, пока не испытают настоящего голода, холода или жуткого страха от безнадежной беспомощности. Несколько ночей без теплого пальто и блестящего пистолета в Тендерлойне[18], Адской кухне[19] или Малберри-Бэнд[20] – и он откроется сам себе с новой стороны. Он узнает, что, оказывается, готов снять ботинки со спящего бродяги, отнять последний кусок заплесневелого хлеба у ребенка и подставить лучшего друга ради собственного спасения.

Что касается именно Уны, тут следователь ошибся: ведь это именно мать предала ее, а не наоборот.

Тем временем следователь убрал запонки в карман.

– Я думаю, на самом деле произошло вот что… – медленно произнес он.

Болтливая Дейдре рассказала все почти так, как было. Кроме убийства Бродяги Майка – это было, что называется, шито белыми нитками. Уна изложила свою версию событий. Да, она действительно шла в тот вечер с намерением продать запонки – которые она, однако, нашла, а не украла! – мистеру Шини. Нет, у нее и в мыслях не было брать с собой Дейдре. И вообще продать запонки мистеру Шини предложила Дейдре. Нет, они с мистером Шини не ссорились. И уж конечно она не убивала его из-за этих запонок. Вы хотели правду? Тогда слушайте! Уна описала темный задний двор, вспышку света от спички и силуэт мужчины, который сидел на корточках возле трупа Бродяги Майка.