Возлюбленная из Ричмонд-Хилл - Холт Виктория - Страница 31

И герцог, в голове которого роилось множество планов, милостиво изволил отбыть во Францию, дабы ввести там английскую моду, расшатать престол и разыскать Марию Фитцерберт.

Как он и предсказывал, последнее оказалось делом довольно нетрудным.

Герцог выяснил, что миссис Фитцерберт сначала отправилась в Эйкс-ла-Шапель, но затем пересекла границу и прибыла в Гаагу: во-первых, ей не хотелось надолго задерживаться на одном месте, а во-вторых, она понимала, что преследователи, наслышанные о том, как хорошо она знает Францию, прежде всего кинутся искать ее там.

Теперь, когда принцу стало известно, где скрывается Мария, он всей душой рвался в Голландию. Но сперва нужно было погасить долги. Король уже несколько недель подряд, словно наседка, высиживал решение оплатить долги сына, однако никак не оплачивал. Поэтому принц снова поехал повидаться с отцом.

В облике принца появилось что-то новое, и король это сразу заметил. Держался он не так уж и дерзко, был бледен и даже – да-да! – немножко похудел.

«Значит, хоть в каком-то смысле эта история пошла ему на пользу», – подумал король.

– Сир, вы обещали погасить мои долги.

– Сначала я хочу получить подробный отчет о том, как эти долги были сделаны. Такое я вам поставил условие.

«О Господи! – поморщился принц. – Ну что он несет?»

– Я хочу получить исчерпывающее объяснение: кому и при каких обстоятельствах вы задолжали двадцать пять тысяч фунтов.

– Но я понятия не имею!

– Вы должны иметь понятие, когда речь идет о… о таких суммах. Как вы можете влезать в столь огромные долги и даже не знать, за что и кому вы должны? А? Я вас спрашиваю!

– Говорю вам, я не имею ни малейшего понятия.

– Тогда отправляйтесь назад и поразмыслите над этим. Я не верю, что вам не известно, как вы потратили такую огромную сумму. Если же вы стыдитесь рассказать мне… что ж, тогда я не буду оплачивать ваши долги.

– Сир, я хочу поехать за границу.

– Позвольте вам напомнить, сир, что вы не можете сделать это без моего согласия. А я вам его не даю. Вы меня понимаете, а? Понимаете, я вас спрашиваю?

Принц пал духом и, затаив в сердце страшную злобу против отца, отправился восвояси.

Но хотя бы ему теперь было известно, где она прячется, и он мог утешаться, взявшись за перо. Принц строчил Марии послания и сам получал от этого удовольствие. Запершись в своих покоях, он исписывал лист за листом. Выйдя из отроческого возраста, принц уже не раз увлекался женщинами, однако столь глубокой любви он еще никогда не испытывал. Самым удивительным было то, что он хранил Марии верность! Остальные красавицы его совершенно не интересовали. Всю зиму он утешался лишь тем, что рассказывал друзьям о своей преданности Марии, писал ей страстные письма и отправлял гонцов туда и сюда через всю Европу. Нередко их арестовывали, приняв за шпионов, и лишь заступничество герцога Орлеанского спасало бедняг от тюрьмы. Стоило герцогу объяснить, что эти люди вовсе не лазутчики, а вестники любви, как их немедленно освобождали и всеми силами старались им помочь добраться до Марии.

Однако она упорно, невзирая на мольбы принца, отказывалась вернуться в Англию, и теперь уже всем было понятно, что Мария Фитцерберт вовсе не играет с принцем в кошки-мышки, надеясь, что он отважится на безрассудство. Нет, она действительно была глубоко религиозной женщиной и не желала жить с принцем Уэльским иначе как в законном браке.

Сэр Джеймс Харрис, бывший английским посланником в Гааге, приехал по делам службы в Лондон, и принц, воспользовавшись удобным случаем, пригласил его к себе во дворец.

Харрис дружил с принцем, а, очутившись в Голландии – стране, из-за господства над которой французы и англичане постоянно соперничали, – он нередко оказывался в гуще интриг. Поэтому Харрис близко общался с королем и его министрами и был посвящен не только во множество государственных дел, но и в неурядицы королевского семейства.

Как и все, кто желал этому семейству благополучия, Харрис глубоко сожалел о всепоглощающей страсти принца к женщине, на которой он не мог жениться и которая отказывалась жить с ним без венца. Если бы миссис Фитцерберт уступила настояниям принца, все сразу бы встало на место; так что как ни парадоксально, а именно добродетель миссис Фитцерберт была основным камнем преткновения в этой истории.

Когда посол явился в Карлтон-хаус, принц тепло приветствовал его и тут же перешел к делу.

– Я хочу понять, нельзя ли мне отправиться в Гаагу как частному лицу и, если я это сделаю, не откажетесь ли вы принять меня? Ведь вы являетесь там представителем короля…

Харрис встревожился. От его ответа зависело сейчас очень многое, однако он думал совсем недолго и торопливо произнес:

– Я бы весьма сожалел, если бы Ваше Высочество прибыли в Голландию не в том качестве, в коем мне надлежит оказать вам достойный прием, выразив уважение и любовь, которые я питаю к Вашему Высочеству. Однако если вы отправитесь за границу, не заручившись согласием короля, это будет означать, что король вам отказал, а вы его ослушались. И смею вас заверить, что в подобном случае я наверняка получу соответствующие указания, предписывающие, как мне надлежит отнестись к вашему приезду, и даже если эти предписания будут не очень-то мне по душе, все равно придется их выполнить, ибо я состою на службе у короля.

– И мне меньше всего хотелось бы умолять вас об обратном. Но что мне делать? Неужели мне отказано в том, на что любой человек имеет право? Неужели я не могу путешествовать как частное лицо, не заручившись согласием короля?

– Мне кажется, что задаваться подобным вопросом не имеет смысла, ибо совершенно очевидно, что, если вы печетесь об общественном благе и о собственном счастии, вам нельзя без позволения короля появляться на материке.

– Но почему? Я хочу путешествовать скромно, инкогнито, хочу жить в уединении.

– Признаюсь, мне как англичанину было бы невыразимо больно, если бы принц Уэльский оказался за границей в подобном качестве.

– Но что мне делать? Король предложил мне годовую ренту в десять тысяч фунтов, заявив, что тогда он оплатит мои долги, но ведь даже при строжайшей экономии я трачу в год вдвое больше! Если я останусь в Англии, то мне грозит разорение.

– Но и отправившись путешествовать так, как вы намереваетесь это сделать, Ваше Королевское Высочество не обретет успокоения. Вас или будут осыпать оскорблениями или втянут в интригу.

– Но что я могу поделать? Король меня ненавидит. С тех пор, как мне исполнилось семь лет, он проникся ко мне ненавистью!

– Его Величество может быть недоволен Вашим Высочеством, но он, разумеется, не испытывает к вам ненависти. Я убежден, что для него и для королевы было бы наивысшим блаженством восстановить с вами добрые отношения. Народ был бы счастлив, а королевская семья обрела бы покой.

– Наверное, вы правы, но осуществить это невозможно. Мы слишком разные.

– Я верю, что Ваше Высочество испробует все средства прежде, чем привести в исполнение свой замысел и отправиться в путешествие за границу.

Принц вздохнул.

– Я вижу, мне придется как следует все обдумать.

Курьеры отправлялись из Карлтон-хаус не только в Голландию, но и в Германию, так как Мария была не единственным адресатом принца, он писал еще и своему брату Фредерику. В детстве Фредерик был закадычным другом принца, между ними существовала сильная привязанность. Братья не раз выручали друг друга из беды, и вынужденная разлука еще больше усугубляла их обиду на короля. Услышав о том, что брата посылают в Германию проходить военную службу, принц тоже просился в армию, чтобы не расставаться с Фредериком. Почему они оба не могут служить в английской армии? Почему Фредерик вынужден уехать в Ганновер? Однако король не обратил внимание на их протесты, и братья расстались. Расстались, но поклялись навсегда сохранить свою дружбу.