Крепостная (СИ) - Брай Марьяна - Страница 64

К середине ноября о наших шкатулках заговорили. Начали появляться плохонькие подделки, но любой моментально понимал, что это совсем не оригинал. А к концу месяца, когда мы отправили по тем же точкам шкатулки со второй миниатюрой, слухи о нашей мастерской достигли Петербурга со всей громкостью. И, как я и планировала, стали дорогими модными безделушками. О них говорили, спорили и гадали, что будет изображено на следующих шкатулках

Мы расширяли мастерскую, делая в ней несколько отдельных комнат, чтобы каждый очередной этап происходил в следующей. Осип обучал еще двоих мастеров, занимался покупкой краски и лаков. Мне нравилось, что он не отходит от дел полностью.

Поставщик краски и лаков сильно снизил нам цены, потому что уже знал, что мы делаем и сколько это стоит. За это мы просто не скрывали, где берем материалы.

А я тайком от всех переписывалась с Евгением! Каждые пару-тройку дней, как только почта приходила к нам в городок, мне несли не меньше трех конвертов. Евгений писал мне каждый день. Рассказывал о делах, о простых бытовых мелочах, о планах. И расспрашивал о том, как у меня продвигаются дела.

Я писала, когда было время, когда вдруг среди шумного вечернего застолья в гостиной мне становилось одиноко.

И наступил день, когда Глафира прибежала в мастерскую с новостью:

— Там этот… твой… ну, который с раной во всю шею… приехал и Петрушку нашего привез. С дохтаром вместе! А Петрушка чумной, будто по голове ударили, - тараторила Глашка.

А я чувствовала, как внутри меня растет радость. Ширится, превращается из неуверенной надежды в зыбкое счастье.

— Барин велел тебя в усадьбу звать. Нюра ужин пораньше ставит. Они пока там кофием балуваются. Испробывала я: зараза такая, хуже лекарства. Не пробывай даже, - пока я собиралась, подруга рассказывала обо всех деталях пропущенного мной момента приезда и расположения гостей.

Перед домом стояла карета семьи Рушанских. Пара мужиков делились сплетнями, а бабы с детьми подтягивались посмотреть: правда ли молодой барин такой дурак, каким его описали видевшие мужики.

В гостиной, как всегда, всех развлекала Лидия. Ее звонкий голосок перемежался тихим голосом Осипа. Когда я вошла, поняла, что ищу глазами Евгения.

Он встал и пошел мне навстречу. Поцеловал мою ладонь, поклонился и посмотрел в глаза так, словно между нами существовала тайна и не было этих долгих месяцев разлуки.

Петр разговаривал с Владимиром, тем самым доктором, которого мы все знали.

Для меня нахождение рядом Евгения и Петра было не просто странно, а даже противоестественно. Двое мужчин, враждующих еще со времен университета, и та история между ними, когда Петр так сильно навредил однокурснику, словно отошли на задний план.

— Это Надежда, матушкина помощница, - представил меня довольно странным образом Осип и подмигнул, когда Петр перевел взгляд с отца на меня.

— Добро пожаловать домой, Петр Осипович, - стараясь не выказывать к нему истинного своего отношения, ответила я. Он встал, подошел ко мне и повторил все то же, что сделал недавно Евгений. Я слышала, как мой друг, стоящий в этот момент за моей спиной, откашлялся.

— Отец сказал мне, что матушки больше нет с нами. Я хочу поехать на могилку сегодня. Снег уже лег, а сугробов пока нет. Мы хотим поехать с отцом. Но ты тоже можешь собираться с нами, коли хочешь, - голос Петра был чужим: блеклым, неуверенным, каким-то смирившимся с действительностью. Я наконец услышала в нем горечь от утраты, боль от потери матери.

— Спасибо, Петр Осипыч. Я давеча уже была там: как раз родительская суббота была. Сегодня у меня дел еще много. Так что, позвольте, не пойду, - я не хотела лишних минут находиться с ним рядом. Это заметил Осип, но и бровью не повел. Он улыбнулся мне и взглядом указал на комнату за стеной, где, судя по звукам, просыпался наш Гера.

Евгений последовал за мной. Оказавшись в комнате, закрыл за собой дверь, просто притянул меня за руку к себе и обнял.

У меня не было ни сил, ни желания противиться. Мы стояли вот так молча, обнявшись, наверное, минут пять. Ровно до того момента, когда в комнату заглянула Лидия. Она сначала опешила, но моментально сориентировалась и взяла из колыбели ёрзающего уже от нетерпения мальчика. Улыбнулась и вышла с ним.

— Я ждал этого дня, представлял себе нашу встречу каждый вечер, - тихо сказал мужчина, снова взявший мои ладони в свои.

— Совру, если скажу, что не ждала, но… вы оказались смелее, чем я думала. Сразу хочу сказать, что не в моих правилах вот так прятаться по комнатам за спиной у мужа, пользуясь тем, что в доме сейчас все заняты другим, - мягко ответила я.

— Нет, я не планирую с тобой прятаться, душа моя. Я хочу поговорить с Осипом Германовичем и решить этот вопрос. Ты выйдешь за меня замуж, и мы станем жить неподалеку, - голосом уверенного, решившего уже все человека ответил Евгений.

— Стоп, стоп, - я высвободила свои ладони из его и выставила их перед собой. - Не нужно вот так: с корабля на бал! У нас с барином есть договоренность. И я ему обещала, что не пожалею о совершенном, что не собираюсь пока замуж, что не тороплюсь с устройством своей личной семьи. Выходит, я обману его, оставлю сейчас, когда он нуждается в поддержке? Да и дело наше хорошо пошло. Им надо постоянно заниматься!

— Ты считаешь, что ты всем здесь должна? А мне видится все как раз наоборот, Наденька. Коли бы не твои поступки и дела, все пошло бы крахом еще в прошлом году. Барин здесь не Осип Германович. Как бы я к нему хорошо ни относился и как бы его ни уважал, но хозяйка тут ты. Если посмотришь на все, что тебя окружает, не глазами матери всей этой семьи, а глазами женщины, то поймешь: всё и так уже тут работает без тебя. Нужные люди появились, правильным делом заняты, у барина есть наследник.

— Правы вы, Евгений, но частично. Я не говорю, что без меня тут все по миру пойдут…

— Так и считаешь. И этим расхолаживаешь людей, - перебил меня Евгений.

К моей радости, Нюра позвала за стол, и мы вернулись в гостиную. Очарование влюбленности, столкнувшись с проблемой моей совести, вдруг начало меркнуть. Как сыворотка правды, попав в меня, начала разрушать только-только окуклившееся счастье.

Петр помнил все до момента, когда учился в университете. Он помнил Евгения и чуть ли не каждый час просил у него прощения за свой поступок. Горевал по матери, которую не застал, не похоронил и не оплакивал в первые дни. И слава Богу, что он не придал значения или просто не озвучил своего ужаса, что случилась эта смерть не недавно, а больше года назад.

Осип не велел пока говорить о Германе. Все звали мальчонку Герой, а Петр, хоть и удивлялся наличию в доме мальчика, вовсе не интересовался его происхождением.

Жизнь потекла, как я раньше выражалась: «согласно купленным билетам». Петр часто был с отцом и Лидией, ни на шаг не отходящей от Осипа. Да и сам Осип вечно вертел головой в поисках своей новой пассии. Я даже с радостью замечала эту их взаимную привязанность. В их годы такие отношения были подарком.

Петра берегли от сплетен и слухов. Владимир, остановившийся в усадьбе под видом дружеского визита в гости, ни на минуту не оставлял Петра одного. С ним они совершали вечерние променады, если позволяла погода.

А Лидия в один из вечеров, когда после ужина я проводила Евгения, пригласила меня на разговор. Лицо ее было серьезным и выражало готовность сказать что-то, видимо, не особо приятное.

— Скажи мне честно, Наденька, какие у вас отношения с Евгением? Только не привирай, не умалчивай и не обесценивай его значения для тебя, - она начала так, что одним предложением сама и рассказала и себе, и мне всю правду.

— Евгений зовет меня замуж, просит развестись с Осипом. А я не могу, потому что обещала барину, клялась, что нет у меня пока никаких планов касаемо семьи…

— А сейчас есть? Значит, ты не против его предложения? Сердце твое что говорит?

— Не против, Лидия. Но…

— Ты не «нокай». Как чужие проблемы решать, ты уверенная, прешь напролом, словно медведь. Бесстрашная, тоже мне… а как о себе подумать, так, значит, сразу в кусты?