Скорость. Назад в СССР 3 (СИ) - Хлебов Адам - Страница 59

Кто-то сзади пытается обогнать, но я застилаю его лобовое льдом. Отрываюсь вперед. Вот она — подготовка движка в действии.

Второй заезд мой! И никакой Адъютант не докопается. Я вынес заказанного гонщика, как и требовалось.

Даже если среди спортсменов, участвующих в заезде, есть затирщики синдиката, им до меня уже не добраться.

Прихожу к финишу снова первым. Я в финале. Въезжаю на закрытую площадку с чувством победителя.

Через минуту Костя проходит мимо, опустив глаза. Он не смотрит на меня, а просто бросает фразу:

— Снимайся с гонки. Тебе песец!

Я хорошо слышу его слова, которые заглушает рев работающих двигателей. Его будто не интересует, понял ли я его.

Сняться с гонки? Как бы не так.

Чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядами с Комиссаровым.

Он стоит за пределами закрытой площадки и внимательно наблюдает за мной и Костей.

А вот и «моя милиция — меня бережет». Точнее не милиция, а КГБ.

Я сделал все, чтобы синдикат понял, что я полностью игнорирую его правила, что я поставил сам на себя. Я планирую заработать на черных букмекерах.

Серега уже поставил в двух заездах на темную лошадку Каменева, и забрал выигрыш.

Там минимум тысяч по пять на брата. Как я узнал? Очень просто, Серега послал мне с трибуны условный знак. Посветил фонариком трижды.

Значит, все в порядке.

И так как КГБ меня прикрывает, я уверен, что деньги останутся при мне.

Мне нужен факт нападения на меня, синдикат не будет тянуть с этим делом. Они захотят убрать меня в назидание все остальным.

На третьем заезде я не спешу в лидеры на старте. Более того, к концу первого круга намеренно заезжаю в колею, забитую льдом.

Это вишенка на торте.

Делаю вид, что потерял управление в затяжной дуге. В результате меня вынесло во внешний сугроб.

Машина стремительно замедляет и останавливается. Выезжаю с заносами.

Дальше догонять группу не имеет смысла.

Я уже безнадежно отстал от роя состязающихся друг с другом гонщиков.

Проезжаю оставшиеся круги в хвосте, а потом направляюсь на закрытую площадку.

Мне кажется, что я слышу на трибунах многоголосое разочарованное стенание.

Это стонут тысячи тотошек — игроков и лудоманов. Я был фаворитом в третьем финальном заезде, многие ставили на меня.

Я же заранее знал, что проиграю.

Поступил ли я плохо по отношению к ним? Они потеряли деньги.

Истаптывал ли я угрызения совести? Нет. Он все равно проиграли бы. Не в этот так в другой раз.

На этот раз Серега сделал обратную ставку — против меня. Но по договоренности мы не спешили забрать свой навар.

Серега уехал с деньгами перед финальным заездом.

Смысл? Всё просто — я не знал, каким боком обернутся мои победы и выигрыш в будущем.

Проиграв в последнем заезде, я фактически дал синдикату вернуть всё то, что они потеряли на первых двух за счет повышенных коэффициентов.

Дело оставалось за малым — ждать, когда со мной придут «разбираться».

Я был уверен, что долго ждать не придется.

Сдав машину механику, я направился в сторону выхода.

Мое внимание привлекла знакомая машина Линкольн Адъютанта, сто́ящая прямо на тротуаре рядом с главной колоннадой ипподрома.

Обойти ее было невозможно. Только бежать.

Гоша держал переднюю дверь открытой и жестом приглашал меня сесть в салон.

Я оглянулся в надежде увидеть комитетчиков.

Но сзади шли трое знакомых громил из числа букмекеров, уркаганской наружности и с вызовом смотрели в мою сторону.

Я приблизился к Линкольну и заглянул в салон. На заднем сидении расположились двое хорошо одетых мужчин.

Оба были мне знакомы.

— Присаживайся, Александр, — тихо проговорил Комиссаров, а потом обратился к Адвокату, — Кеш, ну чем тебе не лучший гонщик СССР?