Теперь я не Адвокат 3 (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 45

К тому же со мной был телефон, а есть стандартная процедура фиксации телефонов, находящихся в округе места преступления. Я тут был один, причем долго. Сложить два и два сможет даже самый тупой полицейский.

Так что надо звонить. Смерть Мити на меня повесить не удастся, ее причина очевидна — вот она, лежит рядом, оскалив клыки. Моя вина разве что в том, что я, угрожая оружием, поволок Митю в лес, но заявить об этом сейчас некому.

Так что звони, Паша, и вызывай полицию. И сам не расслабляйся, а спрячься за дерево и следи за местностью — вполне могут заявиться хозяева этого существа. Не само по себе же оно напало, не по мотивам личной неприязни к Мите! Хотя, если он превратил человека в зверя, возможно и такое. Но узнать это будет сложно. Поэтому оставляй поле битвы и прячься за деревьями потолще. Такими, чтоб пистолетная пуля не пробила, и жди полицию.

Послушавшись своего совета, я сел под большую сосну и набрал номер дежурной части.

— Добрый вечер. Примите пожалуйста заявление. На меня напал в лесу огромный монстр. Мне удалось его застрелить, но он убил человека. Отнеситесь к этому, пожалуйста, серьезно. Я не пьян, и не употребляю наркотиков.

В обязанности дежурного, какую бы ахинею не несли ему по телефону, пререкания не входят.

— Сейчас приедет опергруппа и во всем разберется. Ждите.

— Поторопитесь пожалуйста, а то ночь не за горами.

Глава 23

Опергруппа приехала минут через сорок и состояла из одного человека — сорокалетнего местного участкового, человека с большими отвислыми усами. В принципе, чего-то другого я не ожидал — никого не прислать нельзя, а проверить, не пьян ли господин заявитель (то есть я) до состояния «белочки», проверить надо.

Настроен участковый был скептически, но при виде оторванной головы Мити и застреленного монстра весь его скепсис почему-то быстро улетучился. Волосы на голове наэлектризовались и вздыбились почти на метр, а глаза стали размерами с блюдце. Голос, такой суровый поначалу, видоизменился до фальцета. Не сталкивался полицейский с таким за все годы своей работы.

— Товарищ старший лейтенант, будьте внимательнее, — подлил я масла в огонь. — Есть большие основания полагать, что здесь может появиться еще один монстр.

Участковый вынул пистолет системы «Макарова», но полагаться на него не решился, достал телефон и заистерил, требуя немедленного и хорошо вооруженного подкрепления.

Все правильно. Пули «макарова», скорее всего, от лба монстра просто отскочат. Дульная энергия «пятисотого» превосходит табельное полицейское оружие более чем в десять раз. А учитывая больший диаметр пули и вес, эффективность моего револьвера еще больше.

Участковый, ежеминутно вытирая со лба пот, занял место рядом со мной за деревом, во все глаза разглядывая местность в ожидании там никого не увидеть. Сидеть в засаде нам долго не пришлось — сначала появилось несколько человек с местного РОВД, вооруженных гораздо серьезнее — автоматами и даже помповыми ружьями (что-то новое, когда я работал, такого в райотделах не видел), а еще через полчаса прибыли серьезные господа из Москвы — следователь, эксперты, кинологи с собакой (та буквально взбесилась, увидев монстра), несколько оперативников и парочка начальников отделов, один из которых был в форме с подполковничьими погонами (наверное, ответственный по какому-то Управлению сегодня, вот и пришлось наряжаться).

Он, что удивительно, оказался нормальным парнем. Мрачно оглядев все вокруг, обратился ко мне с предельно четко сформулированным вопросом:

— Объясни, что за хрень здесь происходит⁈

Я, насколько мог, объяснил. Не рассказал только о том, как тащил Митю в лес. Мол, мы договорились встретиться и поговорить, а там откуда ни возьмись мерзкое чудовище.

Но про секту рассказал все. Даже добавил много чего от себя, лишь бы полиция только взялась за поиски и как можно быстрее. Сообщил, что они воровали и изменяли людей, проводили какие-то непонятные опыты и по всей видимости стоят за происшествием на стройке.

Даст ли это эффект — пока непонятно.

Собаку попытались отправить по следу монстра, но ничего не получилось. По всей видимости, его лапы (ногами их называть было тяжело), оказались измазаны какой-то едкой дрянью, воздействующей на чувствительные собачьи носы.

Затем, откуда ни возьмись, в лесу появился Валентин Палыч. Вытащили его из дома по причине чрезвычайных обстоятельств. Не дали спокойно поужинать, посмотреть любимый остросюжетный сериал… поместили внутрь сериала живьем. Но оно и понятно, как тут без специалиста обойтись. К тому же, погиб их сотрудник. Через несколько минут приехал и начальник безопасности лаборатории. Глазами зыркает, револьвер в кобуре, кобура под расстегнутой курткой. Готов всех застрелить прямо сейчас.

Увидел меня Валентин Палыч, обрадовался. Хоть одна знакомая душа в темном лесу. А о том, что я попал в очередные приключения, как-то не подумалось.

Потом Валентин Палыч увидел порознь Митино туловище и голову. От зрелища профессору поплохело, ноги подогнулись, я едва успел его поймать.

— Доигрался… — бормотал он. — По-другому не скажешь. Сидел бы спокойно, работал, ни с кем не ссорился, и все было бы хорошо… но нет! Решил, что самый умный. Ну и где теперь его мозги? В трех метрах от тела, вот где!

— Что это за создание? — спросил я, когда Палыч попил воды и слегка оклемался.

— Переделанный, — пожал плечами тот. — Известное дело. Любой живой организм можно переделать. При помощи химии или магии. А если использовать и то, и другое — то совсем просто. Мы так не делаем, работаем с клетками, а не берем сформировавшиеся существа, но по сути это одно и то же. Но какое же страшилище! С ума сойти!

— Митя его сделал, — сказал я. — А потом тот его и убил. Вот она, судьба создателя.

— Так и есть, — согласился профессор. — Наказание за грех гордыни.

— Переделанные могут быть изначально злыми, или их нужно специально на это настраивать, как гомункулов?

— Могут. Эти — могут. Они сохраняют часть своей человеческой сущности. Видят ее, как во сне. И, хотя их интеллект становится почти на один уровень с животным, что-то они помнят… и понимают, что с ними случилось.

И тут раздался телефонный звонок. Вика. Вот уж, не ждал.

— У тебя все хорошо? — спросила она. — Я себе места почему-то не нахожу.

— Да… уже все норм. Хотя, не буду тебя обманывать, не так давно попал в рискованную ситуацию.

И я рассказал ей все, что случилось. Она слушала молча.

— Сейчас, повторю, все хорошо. Полицейских тут миллион, ходят, описывают, на такую толпу никакой зверь не побежит.

— Я приеду, — сказала Вика. — Дай свои координаты.

— Не надо, пожалуйста! — запротестовал я. — Мне ничего не угрожает.

— Тебя допрашивали?

— Нет еще. Но ничего страшного мне не грозит. Того человека не я убил точно. Адвокат мне, в принципе, не нужен.

— Я все равно приеду.

— Тогда я буду очень рад тебя видеть.

Не успел я отключиться, как подполковник сказал, что мне следует сейчас проехать в Управление по борьбе с организованной преступностью, где меня и будут допрашивать по факту случившегося. Об этом я сказал Вике.

— Через полчаса буду в Москве.

— Тем лучше, мне ближе ехать.

На том мы и договорились.

…Когда мы подъехали к Управлению, ее машина уже стояла там. Вика ждала меня около нее — вся красивая-красивая, в темных джинсах и такой же куртке. Полицейские, то и дело снующие в здание и обратно, увидев ее, замедляли шаг и поворачивали головы.

— Настанет когда-нибудь жизнь без тревог и опасностей? — спросила Вика, увидев меня.

— Когда-то я тебя об этом спрашивал, — ответил я. — Ты ничего не сказала.

— А теперь я задаю этот вопрос.

— Настанет. Непременно настанет. Мы еще соскучимся по приключениям.

Как я и говорил, присутствие Вики не было необходимым. Следователь (молодой парень лет двадцати пяти, капитан), оказался достаточно умен, чтобы понять мою непричастность к оторванной голове Мити, и ни о каком подозрении в убийстве речь не шла. Единственный щекотливый момент — как мы оказались в лесу. Я сказал, что Митя пошел туда добровольно, и безо всякого принуждения. Тут мне следователь поверил не особо, но доказать обратное невозможно (да и желание доказывать отсутствовало у следователя напрочь, не до этого, когда такое происходит). Час — полтора ответов на вопросы, и документ распечатан. Мы все в нем расписались, одну копию получил я, вторая осталась у следователя. Вике не пришлось говорить почти ни слова.