Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 48

— Вот как? — снова озадачился князь. — Ладно, мы ещё подумаем об этом. Нам что посоветуешь делать?

— Не расслабляться, — пожал я плечами. — Продолжать укреплять границу, войска пока не отводить. По крайней мере до тех пор, пока насчёт намерений императора не останется ни малейших сомнений.

— Никому не веришь? — насмешливо хмыкнул князь. — Ладно, доклад твой я ещё почитаю, а сейчас больше тебя не задерживаю.

Глава 19

Мы, как обычно, остановились у КПП военного порта, но остановка как-то слишком уж затянулась.

— Что там, Демид? — спросил я, опустив стекло, отделяющее салон.

— Наш дирижабль ещё не прибыл, господин, — повернулся ко мне водитель. — Старший наряда сейчас связывается с диспетчером, чтобы выяснить, на какой причал его будут принимать.

— Хорошо, — кивнул ему я и, закрыв перегородку, повернулся к Кальциту. — Придётся подождать.

— Какие-то проблемы? — встревожился он.

— Пока никаких, насколько я понимаю. Небольшое опоздание — это нормально, дирижабль ведь не поезд. Скорее всего, был встречный ветер, вот он и задержался.

Переговорник негромко пискнул, и я нажал кнопку ответа.

— Господин, дирижабль прибудет через двадцать минут к четвёртому грузовому причалу, — послышался голос водителя.

— Поехали туда, Демид, — распорядился я. — Подождём их там.

Лимузин плавно тронулся, а мы продолжили прерванный разговор.

— И всё-таки, Кеннер, мне как-то тревожно, — вздохнул Кальцит. — Я рад, конечно, но мне это уже не кажется нормальным.

— Очень хорошо, что вы это понимаете, Кальцит, — одобрительно заметил я. — Вы совершенно правы, это ненормально. Двести сорок тысяч за кулончик, который борется с прыщами и позволяет неумеренно лакомиться пирожными — это далеко выходит за рамки разумного. Ваша работа, безусловно, великолепна, но четверть миллиона! Я и сам не нахожу слов, но всё же могу вас успокоить — это вряд ли повторится.

— Почему вы думаете, что не повторится? — тут же нахмурился он.

До чего всё же непоследовательны люди! Вот он переживает, что его кулон купили слишком задорого, и вот уже волнуется, что повторить это не удастся. Похоже, он вовсе не против получать много денег, ему просто надо было заверение от меня, что всё в порядке.

— После ста восьмидесяти тысяч осталось только двое, другие ставок не делали, — напомнил я ему. — Вот это и есть предельная цена, за которую люди готовы покупать наши украшения. Так что мы вряд ли продадим что-то дороже этой цены.

— Но там же остался тот человек, которому в этот раз не досталось, — возразил он.

— Чтобы поднимать цену, нужны как минимум двое, — усмехнулся я его наивности. — А если второго такого же не найдётся, то именно он и купит в следующий раз за сто восемьдесят тысяч.

— Ну да, конечно, — пробормотал он. — А вы, случайно, не знаете имя покупателя?

— Случайно знаю: императрица Мария Штирийская. Это, в общем-то, не секрет — мы с её разрешения раскрыли имя покупателя газетчикам, так что вы это могли прочитать и сами.

— Я не читаю газет, — Кальцит с озадаченным видом поскрёб затылок. — А кто второй?

— Не имею ни малейшего представления, — пожал я плечами. — Впрочем, кое-какие догадки у меня есть. Мне кажется, это была богоравная кагана. Правда, ей такой артефакт не особенно нужен, но возможно, она покупала для наследницы.

— То есть в следующий раз купит она?

— Если она будет участвовать, то, скорее всего, она и купит, — кивнул я. — Кагана, по всей вероятности, богаче наших князей — ну, может быть, за исключением князя Яромира, которому артефакт уже не нужен, — но главное не в этом. Она женщина, она хорошо понимает ценность наших артефактов, и ей не нужно просить денег у мужчины. Такие женщины и стали нашими первыми покупателями, но их очень мало.

— Императрице нужно было просить деньги у мужа, — возразил Кальцит.

— Совсем не очевидно, — покачал головой я. — Мария Штирийская сама по себе очень богата, и стала ещё богаче после того, как с помощью императора вернула Штирийскую марку своей ветви. Но даже если она платила и не сама — император заметно богаче любого из князей, и вполне способен выделить четверть миллиона на прихоти жены. А вот, скажем, для герцога Баварского это уже многовато. Хотя герцогиня Альма уехала от нас с очень неплохим гарнитуром, но восемнадцать тысяч — это всё-таки далеко не двести сорок.

Я предусмотрительно не стал упоминать, сколько сам ухлопал на прихоти жены. Ни к чему слишком уж шокировать простодушного рифа, кто знает, что у него там в мозгу может перемкнуть от таких открытий.

Кальцит промычал что-то неопределённое и сменил тему:

— Я вроде немного наладил отношения с Диоритом. Вполне возможно, что через несколько месяцев мы получим ещё одну слезу.

— Это просто замечательно! — одобрительно кивнул я. — Мы обязательно её купим, я распоряжусь зарезервировать нужную сумму. Но следующее украшение со слезой мы будем продавать только через два года, не раньше.

— Через два года⁈ — ужаснулся Кальцит. — Почему?

— Мы слишком много их продали за слишком короткое время, — объяснил я. — Не забывайте, что это уникальные украшения, именно уникальностью оправдана такая высокая цена. Так что надо сделать перерыв. Два года в самый раз, раньше выставлять новое не стоит. А пока будем продавать украшения попроще, в диапазоне от пяти до пятнадцати тысяч. Но с ними тоже надо поаккуратнее — одно украшение в месяц, иногда два. Не уверен, что стоит продавать больше — мы должны очень внимательно отслеживать спрос и поддерживать лёгкий ажиотаж. Жадничать ни в коем случае нельзя, жадность здесь может очень дорого обойтись.

Кальцит кивнул, соглашаясь, но лицо полностью выдавало его чувства.

— Не стоит так печалиться, Кальцит, — успокаивающе сказал я. — Вы так заработаете гораздо больше, поверьте. Да разве вы мало зарабатываете?

— Немало, — вздохнул Кальцит. — Вы правы, Кеннер, мы зарабатываем намного больше, чем я надеялся в своих самых смелых мечтах. Просто… ну, да ладно. На самом деле я вот о чём хотел вас спросить: у нас образовалось довольно много свободных денег, да и вообще мы зарабатываем больше, чем тратим. Можно ли этими деньгами как-то разумно распорядиться?

— Куда-то их вложить? — я задумался, но ничего в голову не приходило. — С этим сложно, Кальцит. Вы же считаетесь иностранцами, а для иностранцев возможностей не так много, княжество достаточно жёстко контролирует зарубежные инвестиции. Такие инвестиции обычно разрешаются только на принципах взаимности, а поскольку вы не в состоянии предоставить равные возможности для инвестиций… По сути, единственная возможность для вас — это купить наше золото. Но много вы на этом не заработаете, это скорее подходит для длительного вложения денег.

— Золото мы можем и сами добыть, — непонимающе заметил Кальцит.

— Можете, конечно, — согласился я. — Можете добыть и сдать его нашему скупщику. Но вы же интересовались вложением денег, а не дополнительным заработком?

— Да, действительно, — Кальцит опять поскрёб затылок. — А если мы станем гражданами?

— Тогда у вас, разумеется, будет масса возможностей. И масса проблем тоже — понимаете, Кальцит, сохранить порой не проще, чем заработать.

* * *

— Вот это поворот! — озадаченно воскликнул я, задрав голову и глядя на того, кто стоял на платформе пассажирского подъёмника.

— Я тоже этого не ожидал, — растерянно прокомментировал Кальцит. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. Хотя…

— Думаете, это может быть хорошим вариантом? — с сомнением переспросил я.

— Его договорённости вряд ли будут оспариваться впоследствии.

— Пожалуй, вы правы, определённый плюс здесь просматривается, — не вполне уверенно согласился я. — Главное, чтобы какие-то договорённости действительно состоялись.

Кальцит неопределённо хмыкнул, и мы замолчали, глядя на медленно ползущую вниз платформу. Наконец, она с лязгом остановилась и замерла.