Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 20

— Это не делает его стариком, — резонно возразила Мария.

— Дядюшка Айке считает его дурачком.

— Это ещё вопрос, насколько твой цу Ройтен сам умён, — хмыкнула она.

— Побольше уважения к моему эрцканцлеру, дорогая, — недовольно сказал император.

— Если ты не желаешь слышать моё мнение, Дитер, то я буду молчать, — равнодушно отозвалась Мария.

— Желаю, — вздохнул тот.

— Он определённо умнее твоего эрцканцлера, — сказала она, но бросив быстрый взгляд на кислое лицо мужа, поправилась: — Извини, Дитер, больше ни слова о Ройтене. В общем, с умом у него всё в порядке, и он понял, что я знаю больше, чем показываю.

— Вот как? — заинтересовался император. — Почему ты так решила?

— Он внимательно наблюдал за нами, когда сказал про войну. Это было очень неожиданно, и, боюсь, я не сумела удержать лицо. Он явно понял, что я об этом что-то знаю. Что знаю больше, чем мне положено знать.

Дитрих досадливо поморщился. То, что он пользовался советами жены, было большим секретом — об этом не знал даже отец. И если станет известно, возможности жены по добыче информации сильно уменьшатся. Сейчас многие считали её просто пустоголовой красоткой и не особенно следили за тем, что говорится в её присутствии — её озабоченность собственной внешностью очень помогала в создании такого образа. Но если пройдёт слух, что она достаточно умна, чтобы давать советы императору, никто в её присутствии лишний раз рта не раскроет.

— Айке предлагает призвать его в рамках императорского призыва и отправить под начало графа Коппа, на границу с Новгородом, — сказал Дитрих.

— Зачем? — Мария повернулась к нему, глядя в полном недоумении. — Ясно же, что он откажется.

— Это будет достаточным основанием для того, чтобы лишить его титула и отобрать баронство, например, — объяснил император, — и мы сможем ему этим угрожать. Это сильный рычаг, который позволит на него давить.

— Это вообще не рычаг, Дитрих, — вздохнула Мария. — Я надеюсь, Ройтен тебя не убедил?

— Не убедил, но соблазн всё же есть, — признался Дитрих. — Когда меня, императора, пытается нагнуть барон из какой-то немыслимой дыры, это немного раздражает, знаешь ли.

— А разве он приехал как барон? — с лёгким оттенком язвительности осведомилась императрица. — А не как доверенное лицо князя Яромира?

— Нет, не как барон, — вздохнул тот. — Понимаю, о чём ты говоришь, но я привык воспринимать его как обычного барона, и поэтому меня такие разговоры с ним изрядно напрягают.

— Это глупо, Дитер, — спокойно сказала Мария, снова отворачиваясь к зеркалу. — Ты воспринимаешь его в неправильном свете, и это мешает тебе принимать правильные решения. Задумайся об этом. Ну если уж совсем не можешь поменять отношение, дай ему графство, у нас же есть кое-что в запасе.

— Я мог бы пожаловать ему графство, и даже намекнул ему на это, но он как-то не спешит это графство заслужить, — проворчал император. — Хорошо, я задумаюсь над своим отношением. Ты права, оно действительно мешает. Так значит, ты считаешь, что призывать его не стоит?

Мария опять повернулась к нему, и лицо её было хмурым.

— Знаешь, я пообещала, что не буду больше говорить о Ройтене, но мне придётся нарушить это обещание. Я не могу его не нарушить. Ты не раз слышал от меня, что он не очень умён, но я ошибалась. «Не очень умён» — это неправильная характеристика. Он идиот. Избавься от него, Дитер, идиот на посту эрцканцлера — это опасно. Разве что Господь способен предвидеть, что он может наворотить.

— Сказано излишне резко, Мария, — сурово заметил Дитрих. — Ты можешь обосновать свои слова?

Было видно, что император уже сердится, но на императрицу это не произвело никакого впечатления.

— Могу, конечно, — пожала она плечами. — Ройтен считает, что таким образом получит какой-то рычаг, но это полная глупость. Я могу с уверенностью сказать, что в этом случае Арди просто откажется от титула и баронства. Само по себе баронство для него мелочь, оно скорее приложение к титулу, чем самостоятельная ценность. Я даже думаю, что он согласился принять баронство исключительно ради имперского титула, который ему нужен для удобства общения с имперской аристократией, но даже ради титула он не позволит тебе получить какой-то рычаг воздействия на него. И уж тем более он не станет из-за этого ссориться с Яромиром.

— Айке говорил мне, что это очень богатое баронство, — не сильно уверенно возразил Дитрих, — которое он не захочет потерять.

— А он не говорил, что оно богатое только потому, что принадлежит Арди? — с иронией осведомилась Мария. — Нет? Я отчего-то так и думала, что он опустит неудобные моменты. Если Арди откажется от баронства, он вывезет своих людей и имущество семейства, и уже на следующее утро это баронство снова проснётся таким же нищим, как и раньше.

— Ты, похоже, наводила справки насчёт Арди? — удивился Дитрих.

— Конечно, дорогой, — улыбнулась ему Мария. — Я давно уже не доверяю информации, которая идёт через эрцканцлера. Но представим, что вы с Ройтеном всё-таки отобрали у Арди баронство и титул, и давай теперь прикинем плюсы и минусы. В плюс, очевидно, пойдёт свободное баронство… хотя постой. Это же церковное баронство, и оно отойдёт папе, так что для нас это плюс довольно сомнительный. А других плюсов я что-то не вижу. Зато минусов хватает. Перечислить?

— Перечисли, — вздохнул тот.

Императрица задумалась настолько сильно, что оторвалась, наконец, от зеркала. Император молчал, терпеливо ожидая, когда она заговорит.

— Я вижу три минуса, — после долгого раздумья сказала она. — Давай посмотрим на них в порядке возрастания значимости. Первый минус, впрочем, не очень большой — это дополнительное напряжение в отношениях с церковью…

— А при чём тут церковь? — непонимающе переспросил Дитрих.

— Во-первых, баронство Раппин — самый крупный налогоплательщик Ливонии. Вряд ли церкви понравится, если ты превратишь его опять в нищую дыру. Как, ты считаешь, архиепископ Рижский отнесётся к тому, что ты таким образом облегчишь его карман на очень приличную сумму? А во-вторых, церковь тоже использует барона, чтобы проворачивать свои делишки — Ройтен тебе это не докладывал?

— Он не докладывал, — хмуро ответил император.

— В общем-то, одного этого минуса уже достаточно, чтобы задуматься об уме дядюшки Айке, — слова «дядюшка Айке» она произнесла с ясно ощутимым сарказмом, — но недовольство церкви мы всё-таки вполне можем пережить. Однако есть и другие последствия. Например, недовольство князя Яромира. Попытку заставить Арди воевать против него он наверняка воспримет как оскорбление, предназначенное ему лично, и о каком-то улучшении отношений можно будет забыть надолго.

— Яромиру это вряд ли понравится, — с неохотой согласился Дитрих.

— И последний минус, самый важный, — продолжала Мария, — состоит в том, что этим ты полностью закроешь доступ к Милославе Арди всему имперскому дворянству. Только представь, что тебе скажет, к примеру, твой дядя. Оттону нужен наследник, и он очень надеется на Милославу. Одним словом, этим поступком ты вызовешь недовольство у многих людей, не получив взамен совершенно ничего. Ты хочешь пойти по пути своего отца? Ты знаешь, как он закончил.

— Он закончил не так уж плохо, — возразил Дитрих уже из чистого упрямства.

— Его спасла как раз Милослава Арди, — усмехнулась Мария. — А барон Арди помог решить его проблемы. Какая ирония!

Император заметно смутился.

— Под имперским дворянством ты подразумеваешь прежде всего нас с тобой? — утвердительно спросил он.

— Когда я говорю с императором, я не могу говорить о своих личных проблемах. Но если я сейчас говорю с мужем, то да, это главная причина, почему мне не нравится затея Ройтена. Нам как можно скорее нужен здоровый наследник — ты и сам знаешь почему, — и только Милослава может гарантировать, что первым будет мальчик. Да и потом она наверняка нам понадобится. Полностью обрубить доступ к ней — это самое глупое, что мы можем сделать.