Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 13

— Верно говоришь, племянник, — грустно вздохнул Бернар. — Я тоже не спрашиваю.

Обедали Арди, как всегда, вместе, всей семьёй. Хорошая традиция, и я опять им немного позавидовал. У нас почему-то никогда так не получается, и надо честно признаться, во многом из-за меня самого — вечно у меня какие-то дела вне дома. Я всё мечтал о том моменте, когда мы, наконец, доучимся, и я смогу уделять семье больше времени, но сейчас чем дальше, тем больше чувствую, что князь не позволит мне расслабиться, и его слова насчёт начальника приказа вовсе не шутка.

После обеда мы с Бернаром уединились в его кабинете у камина.

— Знаешь, дядя, — сказал я, прихлёбывая удивительно вкусный морс, который всегда готовили для меня женщины Арди, — у вас заметно изменилась атмосфера, и мне очень приятно это видеть. Лица стали веселее, в общении появилась лёгкость — сразу видно, что у семейства дела идут неплохо. Когда мы приехали к вам в первый раз, у вас было немного мрачновато, уж извини меня за прямоту.

— Не за что извиняться, — пожал плечами Бернар. — Всё так и есть. Семья, наконец, увидела свет в конце туннеля, да и вообще жить мы стали гораздо лучше. Правда, я помалкиваю о будущих сложностях, не хочу никому портить настроение.

— И себе тоже не порть, — усмехнулся я. — Любые сложности можно решить — ну, как правило. Сразу тебе скажу: поставки не прекратятся, даже если мы начнём воевать. Дирижабль с алхимией будет прилетать точно по расписанию — ему будут выданы все соответствующие разрешения, как выполняющему церковные миссии. Так что успокойся сам и успокой Эриха Зеппера.

— Рад слышать, Кеннер, — он благодарно кивнул. — Меня это действительно здорово тревожило.

— На самом деле есть ещё одна проблема, касающаяся тебя, — продолжал я. — Император обязательно воспользуется случаем тебя призвать — не потому, что ты ему нужен, а исключительно ради того, чтобы добиться от меня каких-нибудь уступок. Не то чтобы он действительно рассчитывал на какие-то уступки — просто раз есть возможность безо всяких усилий получить небольшой козырь, то почему бы его не получить?

— Ты в самом деле настолько значительная персона, что император хочет от тебя каких-то уступок? — поднял бровь Бернар.

— Да нет, не особо значительная, — засмеялся я. — Да и Дитрих вряд ли рассчитывает поиметь с меня что-то заметное. Просто это некий рычаг воздействия, а коллекционировать рычаги воздействия — это естественный инстинкт любого правителя.

— И как эту проблему можно решить? — спросил Бернар, уже начиная хмуриться.

— Мы обсуждали это с кардиналом Скорцезе, и он предложил неплохой выход. Тебя примет в почётные рыцари какой-нибудь из церковных орденов, и как рыцарь, ты не будешь подлежать призыву императора.

— То есть он не сможет послать меня воевать с вами?

— Воевать с нами он тебя и так не пошлёт, — хмыкнул я. — Ему нужен всего лишь рычаг воздействия, и он ни в коем случае не станет доводить дело до прямого оскорбления. Но вот в Сицилию он тебя наверняка направит. Не в бой, разумеется — будешь там околачиваться где-нибудь при штабе.

— Мне не нравится этот вариант с уклонением от призыва, Кеннер, — мягко сказал Бернар. — Одно дело не желать сражаться с родственниками — это понятно и простительно. Уклоняться от священной битвы за родную землю — это совсем другое дело.

Я только закатил глаза.

— Бернар, ты неправильно понимаешь ситуацию, — вздохнул я. — Если бы это было действительно битвой за страну или веру, я не стал бы тебя уговаривать. Это действительно священная обязанность, и уклоняться от неё было бы недостойным. Но именно в данном случае ничего подобного нет. Император просто использует ваш патриотизм, чтобы достичь своих политических целей, которые с патриотизмом не имеют ничего общего.

— С чего ты это взял? — недоверчиво спросил он.

— С того, что я это точно знаю. Давай просто посмотрим на ситуацию с разных сторон. Прежде всего, у империи не хватит сил для завоевания Сицилии. Да-да, идут разговоры, что после смерти Нашми Великого у муслимов неразбериха, и это очень удобный момент, однако это неправда, и император, который такие разговоры и запустил, прекрасно это понимает. Принцы режут друг друга, но это мало на что влияет. Великий визирь правит железной рукой, диван всё так же собирается, а сераскира[3] никак не задевают свары принцев. Возможно, империя могла бы отвоевать Сицилию напряжением всех сил, но императору такая пиррова победа не нужна.

[ 3 — Диван — собрание сановников, высший орган власти; Сераскир — главнокомандующий.]

— Почему ему не нужна победа? — хмурясь, переспросил Бернар.

— Потому что его устроит разве что лёгкая победа, а лёгкой победы там даже близко не будет. Сицилия такой ценой ему просто не нужна… хотя на самом деле она ему вообще не нужна. Не надо делать такое скептическое лицо, Бернар, я и без этого вижу, что ты мне не веришь. Как бы тебя убедить… Хорошо, давай попробуем взглянуть с другой стороны. Скажи мне: зачем императору нужна Сицилия?

— Как зачем? — Бернар посмотрел на меня, как на слабоумного. — Это земли империи, как можно отдать их иноверцам?

— Вообще-то говоря, Сицилия никогда не принадлежала Священной Римской империи. Вот у византийского базилевса есть некоторое основание объявить Сицилию своей землёй, а претензии императора вообще ничем не подкреплены.

— Вот как? — Бернар задумался. — Знаешь, я не очень хорошо знаком с историей Сицилии, так что мне трудно тебе возразить. Но допустим, что всё действительно так, как ты говоришь. Тогда я совсем не понимаю, почему о ней говорят, как об имперской земле.

— Просто все настолько привыкли к разговорам о Сицилии, которую надо отбить у муслимов, что постепенно начали думать, будто это исконные имперские земли, но это не так. Она, конечно, принадлежала когда-то Римской империи, но это ведь совсем другая империя, к которой вы имеете очень косвенное отношение. А раз уж идеологическая причина оказалась неверной, то вопрос, зачем она нужна, становится ещё актуальнее. Так зачем?

— Я не знаю, Кеннер, — озадаченно сказал Бернар. — Зачем?

— Давай посмотрим, что там есть. Апельсиновые сады, оливковые рощи, очень много хорошей пшеницы. Много рыбаков. Богатый край с отличными урожаями, но это исключительно сельское хозяйство. Однако в империи нет недостатка продуктов, как раз наоборот, есть некоторая проблема перепроизводства. Проблема пока небольшая, но если присоединить Сицилию, она станет очень острой, и вполне возможно, что результатом станет недовольство баронов или даже крестьянские бунты. Императору такое развитие событий совершенно ни к чему. К тому же сельское хозяйство для государства вообще не особенно выгодно.

— Почему невыгодно? — удивился Бернар. — Наши бароны не так уж плохо живут.

— Это только пока у вас нет Сицилии, — засмеялся я. — Но я говорю не о производителях, а о государстве, а государству выгодна продукция высоких переделов. Вот смотри сам: горняк добыл руду и заплатил княжеству налог. Из этой руды металлург выплавил сталь и тоже заплатил княжеству налог. Потом налог заплатил машиностроитель, сделавший из этой стали детали. Эти детали он поставил мне, я собрал из них бронеход и тоже заплатил налог. А сколько раз князь получит налог с урожая морковки? К тому же многие продукты, например, хлеб, дотируются государством, так что отрасль сельского хозяйства для государства если и не убыточна, то не особенно прибыльна.

— Ну хорошо, Кеннер, я тебе верю, — вздохнул он. — Тогда скажи мне: ты знаешь, зачем император хочет воевать?

— Знаю, но рассказать не могу. Просто не имею права, извини, Бернар. Но я могу намекнуть, и если ты догадаешься сам, то это будет твоя догадка, а не мой ответ, понимаешь?

— Понимаю, — медленно кивнул он. — Намекни.

— Император действительно хочет воевать и тут и там, но победить он не хочет. Его скорее интересует ничья, но он согласен и проиграть.

— Кажется, у меня есть догадка, — кисло сказал Бернар. — И она мне очень не нравится.