Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 7

Плехов-Каннутобошел обеих лошадей, осмотрел им ноги, заглянул в морды и в зубы, почесал затылок и сделал своей выбор, ткнув пальцев в гнедую кобылу.

Седрик переглянулся с Гривсом, мужем Люции, который совмещал обязанности конюха с прочими работами по хозяйству, пожевал губами и кивнул, подтверждая правильность выбора Каннута.

А вот седловка вызвала поначалу немалую озадаченность у Плехова. Сбруя и само седло явно отличались от тех, что приходилось ему «юзать» в другом сне. И хотя седло вроде бы было похоже на кавалерийское, или же английское, и совсем не похоже на казачье, но тонкости и разности в сбруе были видны невооруженным взглядом. Помог ему все тот же Гривс. Под руководством работника Плехов несколько раз оседлал лошадь, но все вроде бы запомнил.

Потом состоялась проверка верховой езды. Здесь уже Седрик хмыкал скептически, а Гривс откровенно улыбался. Но Кан был настроен решительно: не начнешь — не научишься!

Седрик выделил Кану наплечную сумку — для всяких мелочей. Седельные же сумки входили в комплект сбруи. Также он одарил парня и кожаным поясным кошелем, куда ссыпал несколько серебряных монет и горсть медной мелочи:

— Хватит тебе за глаза!

Со слов и Седрика, и из объяснений Филипа, Кан уже знал номиналы ходивших здесь монет. Золотой, который был крайне редок в расчетах по причине его высокой фактической стоимости, был равен двадцати серебряным монетам. Каждая серебряная, в свою очередь, равнялась ста медным.

— А почему так? Как-то не очень логично получается: ладно бы сто меди равно одной монете серебра, тогда сто серебра — равно одному золотому. Или наоборот: двадцать меди — серебряк, двадцать серебряков — один золотой! — спросил Кан у Филипа.

Маг пожал плечами:

— Никогда не вдавался во все эти выкладки менял. Сложилось так, а не иначе. Может — по редкости монет, а может — еще по какой-то причине. Только хочу сказать, что и серебро, и золото — оно бывает разным. К примеру, в Шаррахе золотой чуть не вполовину тяжелее нашего. То есть и стоимость его выше. Серебро же там ходит в нескольких номиналах — наш серебряный примерно равен их среднему серебряному. Но шаррахские монеты ты здесь, у нас, не встретишь. Это все больше в портах, на побережье Срединного моря. Может, еще в столице королевства. А так их сразу меняют на королевские и хождения внутри страны они почти не имеют.

— А какова стоимость монет? Товарная стоимость, я имею в виду?

Филип чуть задумался:

— Смотри сам: на пять медных монет постоялец или человек проезжий сможет пообедать в таверне. Пища будет простая, без изысков: похлебка, каша с мясной подливкой, кружка пива. То есть небогатый человек в день может питаться примерно на двенадцать — пятнадцать медяков. Понятно, что, если хочешь чего получше, платить придется больше. Вот так сразу я тебе все не объясню, постепенно поймешь сам, а на первых порах я буду приглядывать, чтобы тебя не обманули.

И наконец-то, весь в возбужденном настроении от предвкушения поездки, Плехов следом за Филипом выехал из ворот постоялого двора. Осмотреть окрестности из окон мансарды он мог и ранее, но вот так — не просто пялиться через мелкие стекла окна, а осмотреться в округе — возможности ему до этого не предоставлялось. А если вспомнить, что и Кан, в котором жил сейчас сновидец, по причине своей явной ущербности тоже за пределы двора не выходил, то получалось, что это был его первый выход в Большой мир.

Перед выездом Каннут переговорил с магом, и у Филипа нашлись в загашнике несколько небольших чистых тетрадей, размерами чуть больше блокнота. Парень, попросив у Бруно денег в счет своих средств, сохраняемых хозяином постоялого двора, выкупил у мага эти тетради, чтобы вести какие-либо записи, не надеясь на свою память. Писать предполагалось небольшим по размеру подобием простого карандаша. Были здесь и такие, правда, привычный ему графит заменял неизвестный ему минерал ярко-синего цвета.

Парень первым делом поинтересовался у мага, сможет ли тот потом при необходимости почистить эти тетради магическим способом, и Филип ответил утвердительно.

— Если ты будешь пользоваться только карандашом! — добавил маг, — Чернила удалить будет гораздо труднее, и я не уверен, что тетради сохранятся в том виде, чтобы на них еще можно было что-то писать.

Таким образом, купленные Каном тетради превращались в многоразовые.

Крутя головой на все триста шестьдесят градусов, Плехов осмотрелся. Местность радовала своим видом: налево от ворот таверны дорога вела на юг или же юго-восток. Если судить по Солнцу. В том направлении виднелись довольно приличные рощи каких-то деревьев, но и открытого пространства было много.

«Красиво!».

— Там степь! — махнув рукой в ту сторону, пояснил Филип, — Степь и орки. Правда, до настоящей степи здесь еще пара дневных переходов, но рощи в ту сторону становятся все реже и мельче.

— А в степи вообще деревьев нет, что ли? — поинтересовался Каннут.

— Ну почему же нет? Есть, но только вдоль каких-либо ручьев, речушек или других водоемов, то есть встречаются нечасто. И уруки — это оседлые орки — стараются высаживать деревья вокруг своих деревень.

— А ты бывал там, Филип? — стало интересно Кану.

— Пару раз ездил с купеческими караванами. Но совсем недалеко, не далее недели пути. Мне тоже интересно было, как у них там все устроено! — признался маг, — А то дальше на Запад и Север королевства ходит столько небылиц и сказок и о степи, и об орках. Вот я и решил посмотреть все своими глазами.

— А какие они — орки?

Филип хмыкнул, покосился на Кана и протянул:

— Да ты же не раз их видел — и у нас в таверне, и мимо таверны они на ярмарку проезжают. Хотя да, признаю. Как-то уже и забывать стал, что ты пришел в себя буквально на днях. Так ты внятно и грамотно ведешь речь, что…

— Я ничего не помню! — подтвердил очевидное парень.

— Да, я понимаю. Но все равно — не очень-то в это и верится. Ладно. Значит, орки… Какие они? Разные! Во-первых, я видел представителей двух разных племен… Опять не так! Племен у них гораздо больше, чем два. Даже примерно не представляю, сколько орочьих племенживет в степи. Говорят, что очень много. Ведь и степь — она просто огромная! И на Юг, и на Восток — на много месяцев пути. Так вот… Племен много! Но видов орков — всего два. Это — кочевые племена и племена оседлые. Но последних уже вроде бы и не стоит называть племенами? У них даже что-то вроде княжеств есть. Или баронств? В общем, какая-то организация общества видна. Эти оседлые орки зовутся Урук-Хай. Они даже внешне отличаются от кочевых. Кочевники — те заметно ниже ростом, поменьше размерами тела. А Уруки — все как на подбор верзилы! Что мужчины, что женщины. Думаю, что если они и уступают в росте вам, нордлингам, то совсем немного.

— А каковы ростом нордлинги?

Филип почесал подбородок:

— Не менее шести локтей. Но в основном — больше. То есть, если учитывать рост жителей этой провинции, которые едва ли выше пяти локтей и пяди…

Плехов уже начал привыкать, что, когда он слышит незнакомое слово, его мозг как будто подбирает знакомое ему значение.

Очень давно, о чем Плехов имел весьма смутные воспоминания, так работали справочные автоматы на железнодорожных вокзалах: тыкаешь пальцем в требуемое тебе название или номер поезда, и автомат начинает с шуршанием перелистывать внутри своей утробы многочисленные, закатанные в целлофан, страницы. И через какое-то время останавливается, с металлическим щелчком внутри. Шуршания и щелчков в голове Плехова не было, но вот такая ассоциация почему-то возникла.

«Пядь — это чуть меньше двадцати сантиметров. То есть средний рост местных жителей — около ста семидесяти сантиметров. Девчонки подтверждают это: женщины всегда пониже, а они примерно сто шестьдесят — сто шестьдесят пять сантиметров!».

— То есть сам представь — когда местную провинцию захватили твои родичи, они представлялись всем настоящими великанами! — продолжал рассказ маг.