Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 55

— Спасибо тебе, господин, — смутившись и чуть покраснев щечками, пробормотала Лия.

— За что это? — удивился парень.

— Ну-у-у… что эту скотину тогда зарезал!

— Красавица! — прошептал Кан, — Я терпеть не могу тех, кто обижает девушек. Тем более — таких красивых!

Красотка еще больше смутилась и, поправив локон, выбившийся из-под чепца, шепнула:

— Все равно… спасибо!

Они завтракали все вместе, весело болтая, когда в зал зашел Седрик:

— Нет, ты посмотри на этого щенка! — неизвестно к кому обратился старик, — Стоит только отвернуться, как он уже среди баб крутится! Поел? А ну, пошли со мной!

В оружейной Седрик заставил Каннута перебрать несколько поддоспешников, примеряя их и подгоняя ремнями и застежками-завязками.

— Вот. Вот в этом, значит, и будешь бегать! — выбрав один, подвел итог старик, — Пошли теперь меч выбирать…

Пока те занятия с учебным мечом и копьем, что провел для него Седрик, и занятием назвать было нельзя. Как понял Кан, старик просто присматривался к нему.

В оружейке он сначала заставил парня опробовать двуручник. Не такой, как у Бруно, попроще. Длиной меч был… сантиметров сто сорок, не меньше. То есть парню почти под подбородок. Вес… Кан покачал меч в руках.

«Килограмма два, пожалуй. Может, чуть больше! Так-то вроде и немного, но… Как этой «оглоблей» управляться?».

Гораздо лучше смотрелся в руках парня бастард. Весом около полутора килограммов и общей длиной примерно сто-сто десять сантиметров. Каннут с удовольствием покрутил меч в руках. Обычный, вовсе не гномьей ковки клинок, с одним долом до первой трети, явно выраженным острием и изрядными дугами гарды, чуть изогнутыми вниз, то есть к острию клинка. Рукоять обмотана плотным и даже твердым кожаным шнуром, навершие круглое, довольно массивное.

«Класс! Вот это меч!».

Но Седрик отобрал у парня «игрушку» и повел к следующему стеллажу.

Обычный меч. Или шверт, как его называли в средневековой Германии.

«Но, похоже, это уже позднее Средневековье. Очень уж характерное острие, более подходящее для укола. И дуги гарды отчетливо выражены!».

Меч был простой, без изысков и украшательств, но… Боевой такой меч! И вес не более килограмма, а длина — сантиметров восемьдесят. Удобная рукоять.

— Седрик! А когда ты меня серьезно с мечом тренировать начнешь? — спросил Кан, любуясь оружием.

Старик хмыкнул, но посмотрел на парня с явным одобрением, которое, впрочем, сразу же спрятал за недовольной миной:

— А вот когда ты, неуч и лентяй, пробежишь лигу в поддоспешнике, кольчуге, шлеме, а потом еще сможешь щит и меч поднять — тогда и начну! А то все только баб по углам тискаешь! Всему свое время, парень, должно быть!

«В поддоспешнике, кольчуге и шлеме. Вот как. Значит, еще месяц, не менее, мне нужно для «офэпэ»!».

После первого каравана один день прошел спокойно. Через день пришелеще один обоз. Было видно, что купцы и приказчики спешили, покрикивали на своих работников, нервничали. Поэтому, как приехали уже поздним вечером, так следующим утром, быстро собравшись, уехали. А следующим днем к вечеру на постоялый двор заехали уже два каравана. Шум, гам, крик! После тишины межсезонья — настоящее столпотворение!

И так — две последующих недели. Редко один, чаще — два, а в иные дни — и три каравана одновременно! И повар Йорг, и Дэбра с поваренком, и девчонки за эти дни вымотались изрядно. Каннут старался помогать всем: наводил порядок в зале таверны вместе с девушками; поздними вечерами, вместе с кухонными чистил репу, которая показалась ему так похожа по вкусу на картофель; таскал воду тяжелыми деревянными ведрами.

Бруно сам все больше стоял за стойкой, внимательно следя за происходящим, но и успевая перекинуться словом-другим со знакомыми купцами и приказчиками. Седрику приходилось командовать во внутренних делах постоялого двора.

Даже магу работы подвалило — редко какой караван не нуждался в услугах мага-лекаря: кто заболел, кто руку-ногу потянул, у кого с зубами проблемы возникли, кого живот подвел. Но и за столами с приезжими Филип успевал посидеть. Как понял Каннут, тут информацию цедить привыкли все — и владельцы заведения, и девчонки, и даже Гривс болтал с приезжими рангом ниже, передавая потом услышанное Бруно.

В суматохе как-то незаметно прибыл гонец от гнома Гройна, который известил Анджи, что фундаменты готовы, и что можно перевозить дома, а он сам приступает к постройке дома для хозяйки. Анджи, поругавшись с Бруно, все же унеслась на свой участок смотреть ход работ. Кан тоже попытался отпроситься с нею, но был нещадно обруган Седриком:

— Нечего тебе там делать! Это вертихвостку сопроводить — дак что с нею будет? Дома сиди! Вон — по двору помогай да продолжай заниматься.

Через некоторое время в таверне появился Клеменса, который, успокоив Каннута, Бруно и Седрика, рассказал, что дома в Речном разобрали, связали плоты из бревен и сплавили вниз по течению.

— Баронские появлялись? — не утерпев, спросил Кан, вызвав очередной косой взгляд Седрика.

— А как же? Были. Трое! — кивнул, улыбаясь, егерь, — Только покрутились возле опушки, посмотрели, что народу много… Одни мужики, без баб и ребятишек, да числом как бы не поболее двадцати. А тутеще и эти трое, стражники, похаживали, поглядывали по сторонам. В общем, как покрутились эти псы, так и уехали несолоно хлебавши!

Клеменса с аппетитом поглощал наваристую похлебку и продолжал рассказ:

— Я их все это время сопровождал, не сильно приближаясь… Не заметили они меня!

— Молодые, или из опытных кто? — спросил Бруно.

— Не! Опытных не было. Молодые все, щенки! Сколько у меня возможностей было перещелкать их там, среди деревьев. Но — не стал. Команды не было!

— Это ты правильно сделал. Это ты молодец! — кивнул Бруно, — Не будем их лишний раз злить. Там еще через месяц нужно будет урожай собрать, так что… Пусть лучше тихо всепройдет! А ты, Клеменса, вот что… Сейчас пару днейотдохнешь, отмоешься, отоспишься. И нужно будет в другую сторону прокатиться — на границу со Степью. Хоть я и не жду пакостей от орков, но эта суматоха с караванами не ко времени. Мало ли что там наши клыкастые соседи надумают. Ну как купцов решат потрясти? А там и на нас поглядывать станут? Так что… покрутишься там, посмотришь, что к чему. Это, знаешь, где к степям дальний лес языком подходит? Вот! Только смотри внимательнее — там ирчи частенько кочуют. А ирчи — это тебе не тупые баронские дружинники, враз захомутают! Так что в саму степь не суйся, по лесу рядом побегай!

Клеменса улыбнулся и кивнул: похоже, такая жизнь была как раз по нему!

И не успел последний караван в степь пройти туда, как первый уже возвращался. И снова суматоха на две недели! Все это время Каннут старался на глаза приезжим не лезть. Занимался своими делами: тренировался, правда, вставать приходилось пораньше, чтобы прошмыгнуть мимо конюшни, где уже начинали возиться купеческие конюхи, выскакивал через калитку к огороду, а там — по тропинке и к лесу. Помогал девчонкам с уборкой в зале — уже после того, как караваны уходили в степь, возился на кухне. Даже перекусывал прямо на кухне, приткнувшись к столику у стены.

Да и смотреть в зале было особо и не на что — люди, много, шумно. Седрик его похвалил в этом:

— Нечего тебе лишний раз перед чужими мелькать!

Филип все-таки поделился со стариком своими сомнениями по поводу алеманского языка Каннута, и Седрик провел парню экзамен. Кан вроде бы понимал алеманский в сакском диалекте — с пятое на десятое, а когда начал отвечать на вопросы, то…

Старик пожевал губами и ответил на вопросительный взгляд Бруно:

— Шваб! На бошей — не похоже. Ну и совсем не похоже на сакский выговор. Или же алеманский, но куда-то ближе к Северным горам.

Были выработаны изменения в легенду Кнута Берга: по словам Седрика, были у него родичи, где-то на Севере Алемании. Внучатая племянница или как-то так, отданная туда в замуж.