Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 35

— Так я и развеялся! — пожав плечами, шмыгнул носом Кан.

«С дурака — какой спрос?».

Седрик замолчал и уставился на него с удивлением. Похоже, что на свои вопросы он ответа, тем более такого — не ожидал. Послышался странный звук — как будто пытается закипеть плотно закрытый чайник, и Каннут с удивлением перевел взгляд на Бруно. А тот, не выдержав, захохотал. Громогласно, трясясь и всплескивая руками.

— У-а-а-х-х… у-а-а-ах! У-у-у…, - подвывал толстяк, став почему-то еще больше похожим на того великана, из «гаррипоттера».

«Хагрид! Точно!».

Седрик морщился от каждого «у-а-а-ха», как от зубной боли.

«Понимаю! Сейчас вся намеченная педагогическая метода — коту под хвост! Кстати! А почему я не видел еще здесь котов? Их что — вообще в этом мире нет? Да нет же! Говорили же, что леопарды в лесу водятся, значит и домашние васьки и мурки должны быть! И собак почему-то на постоялом дворе нет! Надо у Агнесс спросить!».

Наконец Бруно немного затих и, достав откуда-то из стола огромный, размерами с простынь, платок, бурно высморкался.

— Ох, не могу! Развеялся он! Неплохо развеялся, куда там! Бабу огулял — этот дело такое, житейское! Давно пора было… Вон их тут сколько, а мы с Седриком уже давно не те! А девки, если их вовремя не огуливать, беситься начинают, — высказал «житейскую мудрость» Бруно.

— А вот… о-о-х… три трупа, спущенные в омут? Это — обязательный элемент твоего «развеялся»? — вытирая глаза и еще вздрагивая всем телом, спросил Бруно.

— Так я-то что? Я ж — ничего! А они… Да сами они… козлы! — предельно информативно донес свое видение ситуации Каннут.

Седрик хмыкнул и пожевал губами:

— Вырос. Вырос, отродье Севера. Теперь… Ох, теперь попробуй удержать! А все ты, пивной бочонок! Говорил — нечего ему по округе шляться! «Пусть прогуляется, пусть прогуляется!». Прогулялся, сын трески и тюленя!

— Э, э, э! — вдруг возникла и мгновенно выросла внутри парня волна возмущения.

Отчего-то было известно, что у нордлингов сравнение с тюленем самого мужчины или его родных — крайне обидное дело, и вполне может перерасти в мордобой с последующим кровопролитием.

— Ты, борода твоя седая, а ум — усохший, думай, с кем сына владетеля и супругу его сравниваешь! — рявкнул на Седрика Бруно.

Седрик поник и, не поднимая головы, пробурчал:

— Ладно, Каннут! Извини, я вовсе не хотел обидеть твоих родителей. Просто — к слову пришлось! — он кивнул на стул, — Садись! И рассказывай, как все было!

Каннут вздохнул, сел и принялся рассказывать.

«А что там рассказывать-то? Дел — на пять минут!».

Только опять неприятным холодком по животу скользнуло воспоминание о том, как противно дергался под его ногой зарезанный дружинник.

— Ты это, Каннут… Хочешь — обижайся, а хочешь — нет, но больше ты с подворья — ни ногой! — начал Седрик после его рассказа, — Погоди! Я не все сказал! Где-то рядом с постоялым двором, да вон — хоть на речку с кем из девок — пожалуйста! А куда подальше, по деревням там, селам — ни ногой. Получается, хорошо еще помнят твоих родных в округе, раз тебя так быстро люди узнают. А зачем нам лишние разговоры в Луке? Не думаю, что кто-то специально доносить бросится, но чем демоны не шутят? Да и Брегетс этот… Пакость, конечно, и тля никчемная, по большому счету, но… А ну как пронюхает, кто его дружинников порешил? А там, хоть и плохонькая, но все ж таки — дружина. Было бы нас здесь человек пять-шесть, таких как я и Бруно, — тогда бы могли за стенами отсидеться в случае чего. Но…

— Здесь я с Седриком согласен! — буркнул хозяин постоялого двора, — Ты, Кан, не воин никакой. То, что этого балбеса прирезал — это тебе свезло! Даже дрянной дружинник против тебя сейчас — великий воин. Походя зарежет, как куренка!

— Так я и говорю — учиться мне нужно! — кивнул парень, — Я же этого и хочу!

— Учиться он хочет! — продолжал ворчать седой, — Мы тебя с толстым за пару месяцев мечному бою не обучим. И даже за год — не обучим. Так только — чтобы меч из рук не валился, да знал с какой стороны за копье браться.

— Я буду очень стараться! Самому не хочется, чтобы какой-нибудь бродяга, походя, мечом в брюхо ткнул!

Седрик покачал головой:

— Давненько я молодых неумех не учил. Уж и забыл, как это делается.

— Ты не прибедняйся, пенек седой! Сколько через тебя новобранцев в Луке в свое время прошло, так все это умение — не забывается! Да и я, глядишь, что-то подскажу — десятником, а потом и полусотником у доппельсолднеров все же не зря был. Хоть и прав ты — давненько это было. Да! Еще нужно не забыть, что и маг должен Кана тоже учить разным своим наукам. Читать, писать и считать нормальному воину тоже нужно!

Седрик, подойдя к стене, подергал за шнур с кистью на конце.

«А я и не видел в прошлый раз этого «девайса»!».

Через некоторое время в комнату Бруно заглянула Милена и повела по сторонам своими хитренькими глазками, осмотрев и оценив всю «диспозицию»:

— Что прикажите, господин Бруно?

Седрик пробухтел недовольно:

— Слышь, Ленка! Мага позови! Скажи, дескать, чтобы не обижался, по делу зовем. И на кухню сбегай, принесли чего… Пива там, закусок каких!

«Ишь ты! Политесы старик разводит: комната мага-то — в двух шагах. Мог бы и меня послать, но — нет!».

Совещание в верхах затянулось на несколько часов. Составление программы обучения для «недоумка» и «отродья Севера», как не раз еще «приласкал» Каннута Седрик, — дело непростое и небыстрое.

«А чего обзываться было? Ну подумаешь — высказал несколько своих пожеланий!».

За время совещания и выработки решения было выпито несколько кувшинов пива — немалых, нужно отметить! Съедено энное количество окорока, умяли большой каравай свежего хлеба, а уж сколько было съедено солений разного вида? М-да — полголовы сыра еще!

И хоть Каннут пил куда как меньше остальных — в силу возраста и «хватит с тебя», но в голове приятно шумело и тянуло в сон!

«Эх! Еще бы Агнесс под бочок и вообще — лепота!».

В итоге «опытные и умудренные бойцы» махнули рукой Филипу по типу — «Принцип понятен, содержание тоже! Завтра к утру предоставить план проведения первоначальной подготовки молодого необученного!».

«Цели ясны, задачи — определены! За работу, товарищи!».

Когда Каннут уже собрался было уйти восвояси, Седрик вдруг снова взвился в припадке раздражения:

— А ну-ка, постой! Ты чего это там крестьянам с Речной наобещал? Какие-такие деньги?

Кан пожал плечами:

— Деньги на обустройство на новом месте. Посчитал, что так будет правильно!

— А с чего ты взял, что так будет правильно? Или ты здешний владетель, которому они будут платить налог? Ни хрена ты с них не получишь, понял ты, полудурок?

Старик кипел-шипел и пузырился!

— Я знаю об этом. Только они почему-то приняли меня за человека, который вправе указывать им, как поступить. А кто это, если не владетель? И пусть я не получу с них ни медяка, но… В общем, я решил, что так будет правильно!

— Ты посмотри, Бруно! Он — решил! А что ты еще решишь, глупый ты мальчишка? — продолжал «разоряться» Седрик.

Каннут насупился, но упрямо, молча смотрел на старика.

Толстяк вздохнул:

— Охолони, Седрик! Парень был в своем праве. Деньги у него есть, и эти крестьяне для него не чужие. И даже, что важнее, он для них не чужой. Иначе бы послали на хрен и никуда бы не тронулись. Сам знаешь, насколько они тут тупые и упрямые! Так что… слово — не воробей, вылетит — не поймаешь! Пусть будет так, а я присмотрю за всем этим — чтобы и лишнего не потратил, и крестьяне остались довольны. Чем демоны не шутят — а вдруг когда Каннут и впрямь станет местным владетелем?! Неплохое вложение капитала, пусть пока и не приносящее звонкой монеты. Но авторитет — он тоже капитал!

Кан почесал затылок и, набравшись наглости, все же задал вопрос, который казался ему очень немаловажным и уже давно волновал его:

— Хотелось бы спросить — а сколько денег у меня есть?