Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 43

— Да, да.

Кореец проследил взглядом за моей рукой, указывающей на станковый пулемет янки, после чего важно закивал в ответ. В конце концов, название станкача должно быть наверняка известно осназовцу… Мой красноречивый жест с укладыванием винтовки на каменный бруствер Бём зеркально повторил — значит, понял и общий смысл моей задумки.

Я успел уже немного ознакомиться с устройством М1 «Гаранд». И прежде, чем забрать трофейные винтовки, предусмотрительно поставил их на предохранитель, оттянув назад рычажок в передней части спусковой скобы. Теперь же, сдвинув предохранитель вперед, я оттянул рукоять затвора до упора назад — выщелкнув досланный до того патрон. После чего нажал на незаметный рычажок-«клавищу» слева от ствольной коробки, аккуратно достав полупустую пачку на восемь патронов.

Все, можно заряжать! Что я, собственно, и сделал, вставив в окошко ствольной коробки новую пачку — и спустив затвор с задержки. Винтовка готова к стрельбе… Конечно, «Гаранд» тем и неудобен, что его нельзя доснарядить патронами по одному — и также непривычно, что заряжается винтарь вместе с обоймой. С другой стороны, так ведь быстрее — а что нельзя доснарядить? Но и магазины к пистолетам-пулеметам мы меняем на свежие либо полностью их отстреляв — либо в ситуации, когда осталось мало патронов, а магазин есть время сменить.

Диоптрический прицел… На «Стене» это реально неудобно — но на винтовке (особенно, когда есть время на прицеливание!) его можно даже отнести к преимуществам. Ведь при прицеливание через диоптр взгляд фокусируется на мушке и мишени одновременно — причем последняя вроде как лучше видна стрелку… Этакий оптический эффект, что создает новичку ощущение, будто он целиться через настоящую оптику! Только само время прицеливание больше, чем при стрельбе с открытого прицела — а поле зрения наоборот, очень сужено. При беглом огне на близкой дистанции серьезный недостаток…

Однако сейчас, уложив ложе винтовки на камни и зафиксировав «Гаранд» на бруствере, утопив покоцанный приклад винтаря в плечо, я тщательно прицелился на вспышки вражеского пулемета — взяв небольшое упреждение на порывы налетевшего вдруг бокового ветра и разделяющее нас расстояние. Иными словами чуть правее (против ветра) и чуть ниже вспышек пламени на раструбе пулемета — буквально под них.

— Огонь!

Эту команду Бём воспринял прекрасно; наши выстрелы ударили буквально залпом — и всю обойму «Гаранда» я расстрелял с каким-то особенным азартом, за считанные секунды! Все же стрельба при полуавтоматике — это роскошь для тех, кто намучился с продольно-скользящим затвором. Тем более, что довольно тяжелый американский винтарь практически не подбрасывает при стрельбе…

После восьмого выстрела патронная пачка вылетела из казенника, а затворная рама осталась в заднем положении затворной задержки. К слову сказать, обойма вылетела не с таким и заметным на фоне перестрелки звуком — возможно, в полной тишине металлический лязг был бы более характерным и звонким, но сейчас… А ведь поговаривали, что японцы знали о лязге при вылете пустой патронной пачки из казенника «Гаранда». И порой успевали убить кого из незадачливых американских солдат, пока последний еще не успел перезарядить оружие!

Но не знаю — в хаосе настоящего боя практически ничего не слышно.

Впрочем, все это неважные сейчас мелочи. Главное, что обстрелянный нами пулеметный расчет смолк! Собственно, сам-то я целился даже не по вражеским солдатам, а по массивному телу «Браунинга», рассчитывая продырявить кожух водяного охлаждения. Раз янки вчера бросили один из станкачей, паять кожух в полевых условиях им нечем! И это очень радует в настоящих условиях…

Я успел перезарядить свой «Гаранд» — но янки, пусть и опомнились с запоздание, но теперь сосредоточили на нашей с Бёмом позиции плотный огонь полуавтоматических винтовок. Зараза, по камням бьют словно очередями! Нам с товарищем только и остается, что залечь за бруствером…

Впрочем, главное мы уже сделали: как только смолк один из «Браунингов», Паша наконец-то смог полноценно включиться в бой. Как кажется, майор сумел даже поймать момент, когда второй расчет противника начал менять ленты — и, пристрелявшись парой коротких очередей, врезал длинной на остаток диска!

Не знаю, зацепил ли он сам пулемет или же кого из членов расчета (возможно, все и сразу) — но второй станкач противника также смолк.

К сожалению, даже этот момент схватки не смог стать переломным — ведь два отделения янки уже добрались до скальной стенки и начали подъем по тропе. Еще примерно взвод солдат вынужденно залег на прогалине под резко усилившимся огнем корейцев и пулеметными очередями Гольтяева… Но запас патронов к «Дегтяреву» у Пашки не безграничен — уж больно интенсивный огонь он вынужден вести, прижимая янки к земле.

Получается, сейчас встретить янки на тропе можем только мы с Бёмом. Единственный плюс — на подъеме врага реально достать и из британского «Стена»! Плюс трофейные гранаты — правда, их всего три штуки, так что надолго задержать американцев «карманной артиллерией» у нас все равно ведь не получится.

И все же мысленно я похвалил себя, что догадался прихватить «лимонки»…

— Паша! Паша!!! Что там у тебя с патронами⁈ У нас янки по тропе вверх ползут, «лимонок» всего три штуки осталось! Или пошли кого с гранатами на помощь, или всеми уже уходим!!!

Гольтяев ответил с небольшой заминкой всего в пару секунд:

— Плохо, Миша! Полтора диска… Тех, кто прорывается, прижми к земле, добавь «лимонками»! Уходить будем, я сейчас стрелков к вам пошлю — если что, помогут…

— Делаю!

Толкнув Бёма в плечо, я показал ему, как поднимаю «Стен» на вытянутых руках. Понятливо кивнув, товарищ также поднял «Томпсон» над бруствером, уложив ствол автомата на камни под углом вниз; целиться невозможно, но нам хотя бы прижать янки к земле…

— Огонь!

Оба автомата ударили одновременно, рассеивая длинные очереди над головами американцев. Одна, вторая, третья… В режиме стрельбы на подавление магазин опустошается очень быстро — вот уже и сухой щелчок бойка. Выщелкнув практически пустой магазин — достаточно нажать кнопку поверх приемника «Стена» — достаю из подсумка свежий… И с ужасом осознаю, что это последний.

Последний магазин к трофейному автомату…

Распластавшись на земле, я приник к смотровой щели — с удовлетворением отметив, что янки все же залегли на тропе. Да, они плотно отвечают нам из всех стволов, кроша камень бруствера, но продвинуться вперед пока не решаются.

Расстреляв ёмкий диск, замолк и «Томпсон» Бёма. Вот только «бубнов» к американскому трофею у корейца уже не осталось — только пара магазинов на двадцать патронов. Предпоследний только что пошел в ход… Вновь толкнув товарища в плечо, я кивком головы указал ему на одну из гранат. И осназовец, уже перезарядив автомат, согласно кивнул, прислонив «Томпсон» к стенке бруствера — и подняв «лимонку» с земли.

Сам я также взял в руки трофейные гранаты, принявшись разжимать усики предохранительной чеки. Наблюдение за врагом не прекращаю — но янки пока что не идут вперед, ждут подвоха…

Однако пауза в бою быстро затянулась. И, заметив движение корейцев, посланных Пашкой и медленно переползающих к нашему укрытию, враг решился двинуть вперед — все также непрерывно стреляя по каменному брустверу!

Как же нам с ним повезло…

Ползущие к нам стрелки молодцы, попыток подняться не делают, под пули не подставляются. Но и к ключевому моменту схватки они не поспеют… Неотрывно следя за врагом, я дождался, когда янки осилят подъем примерно до середины — после чего потянул за кольцо.

— Пора Бём!

Товарищ согласно кивнул — и я отпустил спусковой рычаг.

— Двадцать два, двадцать два!

Первая моя граната вылетела из-за бруствера с секундной задержкой; следом за ней полетела к врагу и «лимонка» корейца. И пусть бросали мы практически вслепую — но ведь уже приноровились метать трофейные Mk II в сторону тропы! Также вниз полетела и третья граната — в то время как первые две уже взорвались; причем моя все-таки рванула в воздухе, явно зацепив кого-то из американцев…