Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 19

Чуть полегче стало, когда началась война в Корее, развивающаяся крайне стремительно; появилась твердая внутренняя уверенность в том, что мне найдется настоящее «дело». И, как кажется, натренированная на фронте чуйка не подвела и на сей раз…

Корея. Ведь после нее, почитай, мне и сделали предложение, от которого я «не смог отказаться». А ведь кем был до того? Простой фронтовой разведчик, старший лейтенант, связист. Боевого опыта — хоть отбавляй, под конец Второй Мировой успел даже поучаствовать в выполнение специальных заданий: охотился на германских «вервольфов», затем принял участие в поиске и перехвате химического оружия (успешно), а затем и биологического… Но с выполнением последнего задания моя группа просто не успела — да и не могла бы успеть; конец войны мы встретили в Харбине.

А вот в Корею нас тогда занесло уже в октябре; невольно я улыбнулся, вспомнив боевых товарищей — и мысли мои сами собой устремились в октябрь (также октябрь, как и сейчас!) победного 1945-го года…

Глава 7

Знаешь дорогу — обгоняй.

Корейская пословица

Гудит транспортный борт, старый добрый Ли-2 — а за иллюминаторами проплывают пока еще редкие огоньки ночного Китая; мы следуем на удалении от городов, держа курс на северо-запад.

И тут же стоит поправить: свободного Китая!

Рядом со мной расположились командир, медик и спайпер: Василий, Володя и Алексей. Наша несменная троица… Мушкетеры Дюма, е-мае! Ну, и если на то пошло — Василий вылитый Атос (лидер группы, еще бы!), из Лехи вполне получится Арамис. Логика простая: последний стал служителем церкви, если мне память не изменяет — а, поскольку священник по умолчанию гуманист, то и медик как бы… И тот факт, что Арамис стал именно иезуитом — представителем ордена монахов-диверсантов-разведчиков, скорее даже роднит его с Алексеем. Тот хоть и лекарь — но и разведчик, и в бою не подведет!

Конечно, из чукчи тот еще Портос… Скорее уж на роль «тяжелого» бойца сошел бы павший в схватке с «вервольфами» пулеметчик Андрей; впрочем, иных ролей Володе все равно не осталось! Ибо Дартаньяном я, конечно, вижу именно себя… Шутка, конечно! Но ведь в каждой шутке как известно… В конце концов — это всего лишь невинная фантазия. Но ведь это моя фантазия, верно⁈

Напротив, в тусклом свете борта, отдыхают товарищи из СМЕРШа — и очень… эффектная женщина. Благородная белизна ее кожи выгодно оттеняет темно-вишневого цвета полные губы — а в больших, чуть раскосых и очень выразительных глазах застыла лукавая полуусмешка. Даже сейчас, в обычной полевой форме, с собранными в экономный пучок волосами она производит впечатление — более того, плотно облегающие ее тело гимнастерка и юбка по колено скорее подчеркивают гибкий стан грациозной красавицы… Черты лица, ее осанка, поворот головы — да буквально ВСЕ дышит благородством потомственной аристократки. И я, честно сказать, побаиваюсь смотреть в глаза девушки, исподволь ловящей мои короткие, заинтересованные взгляды — и как-то маняще, завораживающе и одновременно с тем беззащитно улыбающейся. Стоит прикрыть веки — и сразу же представляется, что мы только вдвоем, что темно-вишневые губы невесомо, приглашающее касаются моих губ; и вот уже цвета вороного крыла, густые волосы тяжело ниспадают на обнаженные худые плечи, словно выточенные из мрамора… Серьезно, если не знать, что эта женщина бывший японский агент — а охраняющие ее бойцы СМЕРШ есть наши боевые товарищи, ей было бы достаточно пустить одну единственную слезу, изобразить страх во взгляде, тихонько позвать на помощь, чтобы я тотчас бросился ее выручать!

Невольно приходит сравнение с романами Дюма — так это же «миледи»! Правда, насколько мне известно, свою карьеру радио-разведчицы Татьяна начала не от хорошей жизни — фактически, японцы просто не оставили ей выбора… Но так уж сложилось, что Татьяна служила под началом искомого нами, неуловимого японского разведчика — и знает его в лицо.

Резидент…

С концом Второй Мировой наша война, увы, не закончилась. Японская милитаристская гниль словно крепкий такой сорняк пустила корни по всему Дальнему Востоку. И пусть сама империя пала, резидентура «самураев» частично уцелела — а в настоящий момент она завязана на одном конкретном человеке… Очень полезным как для советских, так и западных спецслужб; в шифровках разведчиков и смершевцев его именуют довольно просто — «резидент».

Но как же много скрывается за одним словом…

Казалось бы, «отловом» вражеской разведки должны заниматься контрразведчики — собственно, с этой целью с нами и летят в Корею бойцы СМЕРШа. Но так уж получилось, что резидент имеет отношение к «отряду 731» и его подразделениям, во время войны в Китае и во время Второй Мировой разрабатывающих биологическое и бактериологическое оружие. И командование, памятуя вполне успешный опыт действия смежной десантной группы разведчиков и контрразведчиков в Маньчжурии, привлекли наш отряд к операции…

Идея перекинуть из Германии на Дальний Восток группу фронтовых разведчиков, ближе к концу Великой Отечественной выполняющих уже специальные задания (вроде охоты на «вервольфов», причастных к гибели генерала Берзарина), родилась не от хорошей жизни. Учитывая значение операции по перехвату химического и биологического оружия «самураев» и тот факт, что «союзники» как-то подозрительно активно заинтересовали преступными разработками японцев, было решено доверить задание перспективной, но не засвеченной группе, минимизируя возможность утечки информации в штабах… В свою очередь, на Дальнем Востоке нашу группу развернули в довольно крепкий десантный отряд, добавив спецов местного осназа (командовал ими мой старый знакомый по Хасанским боям Паша Гольтяев), а также морпехов из подразделений флотской разведки.

Нас забросили за линию фронта еще до начала всеобщего наступления РККА на позиции Квантунской армии; группа успешно захватила стратегический склад с химическим оружием и сумела удержать его прежде, чем к нам пробилось подкрепление. Затем уже в Муданьцзане мы прорвались к вокзалу в составе оперативной штурмовой группы, где был перехвачен состав с химическим оружием, часть которого успели вывести со складов… Затем состоялся еще один десант — уже в Харбин. В спайке с местными повстанцами из ШОХа (штаба обороны Харбина) нам удалось взять штурмом управление военной жандармерии, кэмпэйтай, где Василий немного «потолковал» с раненым «доктором» из «отряда 731»…

После мы продолжили действовать в северном Китае — также в спайке с контрразведчиками и моряками. И стоит отметить, действовали мы неплохо! Ибо, несмотря на тот факт, что «самураи» провели эвакуацию «отряда 731» с началом советского наступления в Маньчжурии, добытая нами в Харбине информация позволила взять нескольких «задержавшихся» членов секретной организации военных преступников… Ставивших свои бесовские опыты на живых людях.

Кого-то взяли самостоятельно, собственными руками. Кому-то из контрразведчиков помогла наша информация; кроме того, многие имена стали известны (и многих удалось взять!), когда дал показания Отодзо Ямада, командующий Квантунской армии.

И лишь спустя несколько недель по завершению войны нам открылся весь масштаб того ужаса, что готовили в лабораториях «отряда 731»… Готовили, в том числе и против СССР. Из допросов пленных нам удалось узнать, что японцы проводили изуверские эксперименты над «брёвнами» — так называли испытуемых, живых людей! К примеру, живодеры проводили вскрытие живого человека. У «бревна» под наркозом или местной анестезией постепенно извлекали все жизненно важные органы, один за другим, начиная с брюшины и грудной клетки, и заканчивая головным мозгом. Ещё живые органы, называемые «препаратами», отправлялись на дальнейшие исследования. А «бревна» отправлялись в утиль.

«Любителями науки» изучались пределы выносливости человеческого организма в экстремальных условиях — на больших высотах или при низких температурах. Для этого людей помещали в барокамеры, фиксируя на плёнку их агонию, обмораживали конечности и наблюдали за развитием гангрены. Если заключённый, несмотря на заражение смертоносными бактериями, выживал, его ждали повторные эксперименты, продолжавшиеся до наступления смерти. «Опытные образцы» никогда не покидали лаборатории живыми. А «доктора» спокойно писали статьи в журналы… Аналогичные зверства совершал и «отряд 100», занимавшийся производством бактериологического оружия и проведением диверсий. Его основная база находилась в десяти километрах южнее Синьцзина, в местечке Мэнцзятунь. Не менее страшное место, чем катакомбы отряда 731.