Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 46

Убили ее по ее же приказу или кто-то решил свести последние в жизни счеты, навсегда осталось тайной, которую никто даже не попытался прояснить.

По прибытии в лондонский порт пленные пираты были отправлены в тюрьму, а уже через пару дней развешаны вдоль дороги, соединяющей порт и столицу. Густо, но не настолько, чтобы поразить привыкших к подобным картинам добрых лондонцев. А еще через неделю к этим, начавшим изрядно пованивать телам присоединился и сам барон Чандос, уже бывший уэймунтский шериф — имперский суд подтвердил свою репутацию скорого и правого.

Пиратская шебека была признана законным призом, приобретена казной. Владелице «Мирного» была выплачена причитающая часть стоимости, тут же ушедшая на оплату вступительного взноса в Гильдию лихих купцов.

Глава 23

Ломбард-стрит. Особняк мадам де Ворг графини де Бомон.

— Барон, я рада видеть Вас в гостях! — В ответ на приветствие лорда-казначея имперского двора графиня присела в легком реверансе. Привычно задержав дыхание — барон Леннард предпочитал пользоваться самыми убойными духами.

— А уж как я рад, ваше сиятельство! Особенно после столь радостной вести, как ваше вступление в Гильдию лихих купцов. Высший свет сражен наповал и восхищен!

— Ну, лично моей заслуги в этом нет. — Графиня приглашающе взмахнула рукой и указала Леннарду на приготовленное ему кресло.

Сама расположилась напротив, с ювелирной точностью соблюдя дистанцию между «доверительно близко» и «достаточно далеко, чтобы не быть наповал сраженной ароматом».

— Заслуга моего экипажа и, безусловно, моего капитана. Ну и везения, конечно, без которого я могла обивать пороги этой гильдии не один год.

— Как и большинство кандидатов. Вы позволите вина? — Барон взглядом указал на стоявшую на подоконнике открытую бутылку и пару бокалов.

Дама отвела взгляд, едва заметно улыбнулась.

— Простите, сегодня я неважная хозяйка. Конечно, берите и налейте мне. Спасибо. — Она приняла от гостя наполненный бокал, сделала немаленький, не слишком подходящий знатной даме глоток. — Уф, ну и жара сегодня. Я начинаю уже мечтать об осенней прохладе.

Леннард также надолго приложился к своему бокалу.

— Могу лишь посочувствовать. Если, конечно, ваши планы не изменились. Боюсь, скоро вы будете вспоминать здешнюю жару как райские кущи. Когда готовы отправляться в Гибернию? — Вновь манипуляция с кулоном, устанавливающим купол тишины. Тон гостя резко изменился, став предельно деловым.

— Сразу, как только мы договоримся по живому товару. На сколько рабов мы можем рассчитывать? — Вопрос был задан также по-деловому, абсолютно сухим голосом.

— Какова грузоподъемность вашего корабля?

— Триста шестьдесят тонн.

— Хм… насколько я знаю, черномазых грузят из расчета одно тело на тонну, но белые менее живучи, даже если они и кельты. Так что… три сотни, я думаю. По два фунта за штуку, всего — шестьсот фунтов. Четверть сдохнет в пути, остальные пойдут фунтов по шесть-семь. Итого не менее ста процентов прибыли. Или можете не связываться с аукционом, тогда губернатор их выкупит по четыре фунта. Согласитесь, тоже неплохо. И заметьте, никаких дополнительных расходов. Ни взяток, ни пошлин. Если только еда и вода, ну так не ананасами же вы их кормить будете. Ваше дело довезти, а все остальное — проблемы покупателей.

Графиня энергично потерла руки, встала и подошла к закрытому окну.

— Неплохо-неплохо.

Потом замолчала, потерла щеки, по-мужски почесала затылок.

— Один вопрос — рабы должны быть здоровы, чтобы выдержать путешествие. Иначе прибыль легко превратится в убыток. Мне нужно право самой отбирать товар. Насколько я понимаю, это вполне в ваших силах.

Леннард, как галантный кавалер, поставил бокал прямо на пол и тоже встал, слегка склонив голову набок.

— Все верно. Но ведь и я до сих пор не получил ни пенни. Это при наших-то ставках в этой игре.

Хозяйка дома не спешила с ответом. Поставила пустой бокал на подоконник, взглянула в окно, убедилась, что никто не стоит рядом, тщетно пытаясь услышать разговор, но все равно вернулась в кресло.

— Насколько я знаю, основная сумма будет вам передана после завершения дела. — Она не спрашивала — утверждала.

Барон кивнул.

— Сейчас мы можем говорить лишь о тысяче фунтов.

Новый кивок.

— Но и эта тысяча будет выплачена лишь после того, как я смогу приступить к делу. То есть после того как груженый «Мирный» отойдет от берега Зеленого острова. Именно это отплытие и будет сигналом к переводу денег. Или вы настаиваете, чтобы я отправилась в галлийское посольство и там потребовала, чтобы деньги передали их люди?

Точный удар! Настолько, что Леннард судорожно и неэлегантно рукавом смахнул со лба внезапно выступивший пот и буквально рухнул в кресло, благо, что и не отходил от него.

— Боже избави! Я не участник ваших игр, но маркиз Дорсет недавно хвастался, что знает все, что происходит в галлийском посольстве. Значит, говорите, после отправления из Гибернии? Хм… что же… во всяком случае куда следует перевести деньги, это было оговорено задолго до вашего приезда в Лондон. — И азартно щелкнул пальцами. — Ладно! А чтобы ускорить процесс, так и быть, напишу записку лорду-наместнику. Только озаботьтесь хорошим врачом, чтобы отобрал действительно здоровые экземпляры.

Едва Леннард покинул гостеприимный дом, в комнату графини вошел де Савьер. Взмах руки и короткое заклятье, установившее настоящий купол тишины, какой не под силу преодолеть даже опытному магу.

— Ты слышал разговор?

— Каждое слово.

— И готов к приключению? — Она расхаживала по комнате, энергично потирая руки.

— Адель, понимаю твое возбуждение, но прошу присесть. Разговор предстоит долгий и неприятный.

Графиня замерла посреди комнаты, поджала губы и медленно повернула голову, пристально взглянув на собеседника. Затем не торопясь села в кресло, в котором недавно сидел Леннард.

— Что-то случилось?

— Есть что-то, что тебе следует узнать до того, как мы начнем действовать. — Де Савьер сел в кресло напротив.

— А до этого мы чем занимались?

— Готовились. Но пока еще с этого корабля можно соскочить. Во всяком случае тебе. Отправь «Мирный», а сама оставайся в Лондоне. В конце концов, ты не можешь отвечать за действия сбрендившего капитана. Которого, кстати, не ты назначала.

Графиня ненадолго закрыла лицо руками, потом положила их на подлокотники и совершенно спокойным тоном еще раз спросила.

— Что случилось?

— Перед отъездом из Галлии я встречался с де Камбре. Жан сказал, что принято решение — после того как мы сделаем свое дело, «Мирный» должен исчезнуть. Вместе с экипажем и владелицей. Тебе известно, сколь скрупулезно исполняются подобные решения.

Пауза. Во все еще закрытое окно не проникает уличный шум — скрип колес, ржание лошадей, визгливая ругань женщин, не поделивших какую-то мелочь. Обычная городская маета осталась там, снаружи. Здесь — тишина. Давящая, нестерпимая.

Гнусно.

Паскудно.

Значит, дочка останется жить с дедом и никогда больше не увидит мать. Даже не узнает, что с ней случилось. Корабль ушел в море, корабль не вернулся. Обычное дело.

Черта с два! Это не ее путь! Сдаться? Сложить лапки и тихо ждать, пока не придет какой-нибудь незваный гость? Или прохожий воткнет стилет в спину? Если решение принято, от него не убежать, не отсидеться в тени. Только переиграть! Перехитрить. Мастера интриги, не имеющего себе равных в этом гнусном деле?..

В одиночку — бесполезно. Но у нее есть Серж. И Жан. Не мог он ограничиться одним предупреждением, нет, никогда. Но его здесь нет. Значит, что?

— Жан что-нибудь придумал?

— Как обычно. Куча советов, больше похожих на приказы, и никаких объяснений, почему их следует выполнять. Одно успокаивает — его дурная привычка вечно оказываться правым. Не всегда в мелочах, но всегда в главном. И первый совет — сделать то, что мы и собирались, набрать рабов из числа кельтских повстанцев. Только набирать их следует не просто так.